Воины Пернатого Змея

– Помогать беженцам тоже опасно, здесь собрались, наверное, все кайманы юга. Это еще и важно – спасти то, что осталось от нашего народа… – хмыкнул сначала Кокотона, а потом попытался убедить амини. Но ряды не шелохнулись.

– Назначай сам, никто не останется добровольно! – донеслось с задних шеренг. Прихрамывая, Кокотона пошел вдоль рядов. Касик смотрел каждому амини в глаза, пытаясь увидеть каплю сомнения, чтобы оставить бойца на мосту. Он знал всех, бывал на свадьбах, радовался рождению детей в их семьях, бок о бок штурмовал укрепленные перевалы орлов, спасался от камнепадов и лавин. Кокотона понимал, почему амини молчат, предоставляя сделать этот выбор ему, командиру – у них нет желания жить. Уцелев, по сути, они уже там, в царстве Миктлантекутли рядом с погибшими женами и детьми. И никто не откажется добровольно отомстить за близких.

"Кого оставить?" – Кокотона всматривался в лица боевых товарищей, он прошел три шеренги, но никого не выбрал.

– Пусть выйдут те, у кого нет еще жены и детей!!

Вышло восемнадцать человек.

– Охранять и ремонтировать мост вы остаетесь под командованием моего брата – колчана Ээкатль Сипактли!

Молодой человек вздрогнул, попытался протестовать, выкрикнуть что-то с места, но касик дал команду двигаться и сам подошел к нему.

– Это не справедливо, Кокотона!

– Справедливо. У тебя еще нет семьи. Возможно, тебе удастся выжить и наш род не прервется, – Кокотона обнял возмущенного брата, хлопнул его по плечу и зашагал к шестикуалю, на котором собирался ехать.

– Да хранит тебя Тонатиу, Кокотона!

– Пусть его лучи освещают твой путь, брат Сипактли!

Вести из пограничного гарнизона касику постоянно приносили гонцы. Он знал, что оставленный там отряд работает по ночам над восстановлением рубежей: окопов, тайных укреплений и ловушек, а днем охраняет границу. Докладывали ему и о гибели пяти двадцаток, ушедших в разведывательный рейд по территории противника. Вместе с разведчиками погиб его друг Ствол Тростника.

К месту прибыли, когда взошел Мецтли. В его призрачном свете Кокотона осмотрел лагерь – маскировка удалась – полное ощущение заброшенности и разрухи. Ни одного секрета без помощи колчана он не обнаружил. Строители гарнизона на новом месте сложили из камней баню рядом с источником. За это касик выразил отдельную благодарность. Ее тут же растопили, и амини по шесть человек – больше не вмещалось, с удовольствием занялись подготовкой к походу на орлов.

Каждый воин, прежде чем пересечь порог строения, бросал жменю полыни, стертой до порошка, в небольшое углубление с правой стороны от входа. Там горел небольшой огонь. Вдохнув очищающего белого дыма, подождав, пока он окутает тело, амини входили в баню. Пар и вода помогали воинам очиститься не только от долгой дороги, прежде всего, амини стремились подготовиться к предстоящей битве. Кокотона дождался своей очереди, вдохнул очистительный дым полыни и вошел в баню.

Пар окутал касика, тот сел на душистую деревянную лавку и расслабился. Тепло действовало успокаивающе. Через некоторое время Кокотона внутренне собрался и обратился с молитвой:

"О, Великий бог воинов, Уицилопочтли, обращаюсь к тебе, как защитнику и повелителю амини! Укрепи силу духа моего, сделай глаз мой зорким, руку и удар метким, тело гибким, как у ягуара! Веди своего амини по тропе войны, руководи мной, управляй мной, контролируй меня! Мое оружие, сеющее смерть, будет наносить только справедливый удар, нож мой коснется только тела врага моего, которого тебе преподношу! Вручаю тебе свою жизнь и силу непобедимый и справедливый, Колибри Юга!"

Попарив тело и ополоснувшись – он тщательно тер корой мыльного дерева кожу, произнося слова древнего, как мир заклинания:

– Пусть не проникнет в меня ужас и страх, посылаемый врагом моим, да не испытаю я трепета, когда меня коснется рука врага моего!

Омывая уши и глаза, касик произнес:

– Пусть не устрашат меня звуки орудий и жалкие боевые крики ненавистного врага моего; да не убоятся глаза мои его многочисленности и силы!

Кокотона наклонил лицо к ладоням, наполненным отваром, втянул носом воду и выплюнул через рот:

– Пусть не смутят мою стойкость и храбрость ужас и страх, которым будет пахнуть враг мой, земля его, дом его!

Затем, воин почистил зубы палочкой и прополоскав рот отваром, предварительно произнеся:

– Пусть не ощутит язык мой вкус соленого страха!

Закончив обряд омовения и очищения души, Кокотона вышел из бани, пропуская следующих амини. Затем он достал из своего мешка отрез красной чистой ткани – маштлатль [19] . Ее он обернул вокруг талии, пропустил между ног и завязал узлом, тщательно разгладив концы. Невольно рука задержалась на вышивке, изображавшей полет бабочек – ее сделала, украсив красной бахромой, жена. Красивый тильматли [20] касик не стал доставать – было жарко, да и в походе через джунгли он помеха. В мешке лежала деревянная шкатулка, размером с ладонь. Он открыл ее, поставил на пенек и, произнеся молитву, продолжил. Первым делом он вдел золотые серьги, в виде раковин, которые почти закрыли уши. Потом провозился со сложной конструкцией, оберегающей от дурных духов одновременно рот и нос – это было кольцо, так же из золота, его подцепил к носу, а голову ягуара с зелеными камнями вместо глаз, вдел в нижнюю губу. В шкатулке осталась низка бус из голубых камней, с перышками и ракушками разных размеров и расцветок – это был его амулет, заговоренный родовым ах-током оберегать хозяина от ранений.

19

маштлатль – набедренная повязка, не снимаемая даже ночью.

20

тильматли – плащ.

В мешке, под тильматли осталась лежать ицкаупилли [21] , он достал ее, надел и попросил амини, ожидающего свою очередь в баню, затянуть шнуровку на спине. В предстоящем сражении будет больше рукопашных схваток, толстый слой в два пальца прекрасно защитит тело от ножа. Кивнув помощнику, касик прошел к общему костру.

Никто не ел, ужин, узнав про обряд, предали огню. Нельзя нарушать чистоту тела, когда впереди не обычный поход, а поход-мщение, и амини обратились к богу войны Уициллопочтли за помощью, надев священные обереги и амулеты. Тут нужно полностью соблюсти древний ритуал.

21

ицкаупилли – стёганая хлопчатобумажная рубаха, пропитанная жидким маисовым тестом.

Отряд собрался у костра, предстояло нанести священные рисунки на лица и открытые участки тела. Все так же в молчании, амини расписали себя красками. Общим у всех были черные круги вокруг глаз – символ ягуара, остальные рисунки каждый выполнил на свое усмотрение. Кто-то расписал тело черными молниями, некоторые на щеках изобразили по клыку священного животного, у кого-то хватило терпения обрамить все лицо в раскрытую пасть. Были и такие, кто просто расписал себя либо черными полукружьями, либо красными овалами. Каждый воин знал свой тайный рисунок, сообщенный ему ах-током. Когда закончили, в центр круга вышел Кокотона, он поднял правую руку вверх и произнес:

– Братья! Завтра утром мы идем на земли орлов, которые подло напали и уничтожили наш народ. Вы сами избрали эту тропу войны! С нами наш бог Уицилопочтли! Его рука ведет нас! С нами нет жрецов – они погибли, защищая нашу землю, но все мы – воины Южного Колибри, который поведет нас в бой! Все мы знаем старинные гимны, которые учили с детства, эти слова священны для нас, они дадут нам силу в нашей справедливой войне!

Амини дружно поднялись, в центр к касику вышло три человека – обладатели хороших голосов. В небольшой костер подкинули дров, и искры взметнулись к черному небу, оставшись там со звездами.

Не сокрушайся ты, мое сердце: В сраженье смерти ищу я от острого обсидиана! Наши сердца только гибели ищут в сраженье. Слушай, о, воин: В сраженье смерти ищу я от острого обсидиана. Наши сердца только гибели ищут в сраженье [22] .

Амини дружно подняли правую руку, в которой держали громы:

– Мужайся! Мужайся! Мужайся!

Запевалы начали новый гимн:

Дрожит земля: то песню заводят амини. Ее, заслышав, пляшут ягуары. Приди к нам, Уицилопочтли! И на лугу орлов увидишь ягуаров, Неистово кричащих. Там на помосте стонов, Уже приносят жертвы у самого подножья горы орлов, укрытой щитом густых туманов. Под гром, скрытые щитами, как туманом, Своих врагов заклятых повергнут ягуары! [23]

22

"Кецаль и голубь. Поэзия науа, майя, кечуа." М., Худож. лит., 1983.

23

Переделано из "Песня-танец" "Кецаль и голубь. Поэзия науа, майя, кечуа." М., Худож. лит., 1983.