Воины Юга

Бил барабан, Плачущая Гиена танцевала на полуготовой шкуре, но Хха больше волновало, хватит ли собранного топлива — впереди было самое главное. Вместе с Джо вырезали из размятой и еще мягкой шкуры круг чуть больше необходимого, начали прибивать к земле. Соплеменники подавали принесенные колышки — таков уж был обычай, каждый из соплеменников считал должным позаботиться о защите воина-родственника. Кожаный круг плотно прибили к земле и Хха начал вымазывать его тонким слоем глины. Когда и это было готово, на глиняную шкуру набросали кучу тлеющих углей — теперь-то кожа окончательно уплотнится, станет жесткой, устоит и под острыми когтями оцелота, и под самым свирепым ударом копья кингенов.

Основная магия изготовления щита завершилась, хайова принялись поджаривать угощение, подвигая колючие ветви с нанизанными ломтиками мяса ближе к огню. Бизон, убитый Джо, был не особо жирным, зато одним из первых в сезоне.

— Я отнесу? — спросил Но-По-Э, отодравший от большой ветви побег с несколькими полосками поджарившегося мяса.

— Неси. И скажи, чтобы ела медленнее, — проворчал уставший Хха.

Он знал, что больная сейчас смотрит с высоты и завидует. Ничего, зависть, как и злость, недурное лекарство.

Три Камушка стало полегче и к ней вернулась дурь, присущая всем скво. Конечно, девчонка встретила несчастье стойко, как настоящая хайова, но она все равно живой человек, и этого хватает, чтобы украдкой рыдать и бессмысленно страдать. Рука ее действительно выглядела изуродованной — мяса на раненом месте убавилось вдвое, а безобразный шрам косо стягивал остатки мускулов. Что хуже, рука почти не работала, лишь пальцы шевелились, да и те не могли удержать ничего тяжелее сухой жужелки. И что тут сделаешь? Едва ли даже истинный лекарь и шаман смог бы вернуть руке прежний вид. Вряд ли девчонку возьмут замуж, возможно, ей придется носить колчан-повязку всю жизнь, а это довольно странно и нелепо для нормальной жены. Жизнь Три Камушка не будет слишком легкой.

Хха ровнял угли на глиняном «пироге», стараясь поддерживать равномерный жар. Грызущая Мышь посоветовала не пересушивать и отправилась спать. Места вокруг костра быстро пустели. Джо, зевая, отодвигал от огня жарительные колючие ветви.

— Иди и выспись. Я прослежу, — сказал Хха.

— Хм, пожалуй, так и сделаю. Вдруг на тебя снизойдет откровение, и ты наложишь на щиты воистину мощное заклятье?

— Вряд ли. Защитные заклятья накладывали в далекой древности, на Речных Прериях они вообще не действуют. И я даже приблизительно не знаю, какими они были. Если бы Но-По-Э соизволил вернуться, он мог бы дать щитам силу Летучего Человечка.

Будущий вождь хихикнул и глянул на обрыв Лагерного Холма — сейчас там светились огни лишь двух костров.

— Более глупой сказки я еще не слыхал. Но было смешно. Как думаешь, что там делают наш сказитель и твоя больная?

— Но-По-Э пытается ее утешить. Жалость — пустое чувство. Но у сопляка в голове полно лишнего и ненужного. В любом случае, они слишком дети, чтобы утешить друг друга по-настоящему, — безразлично сказал Хха.

— Ха, ты ошибаешься, проницательный не-шаман. Конечно, он жалеет девчонку, но еще и считает ее хорошенькой. Ну, по крайней мере, считал до того как ее пожевал оцелот.

— Не надувай жабу. Три Камушка — смелая девчонка, но уж назвать ее хорошенькой…

— Да он мне сам сказал. Это ж Пришлый болтун, у них, что на уме, то и на языке, никакой скромности. Я смеюсь, а он растолковывает, как и почему. Не поверишь, но у них там, в ин-тер-натских землях любую скво в разговоре могут разделать как мы бизона: ноги отдельно, бока отдельно, гриву тоже непременно особо нужно разглядеть. Дикие люди. Представляешь, у них там маленький нос ценится особо.

— Маленький нос? Мальчишка — отчаянный врун. Иди спать. А погрызенную мы зря лечили. Вот что она однорукая будет делать?

— Тебе духи дали знак, что Три Камушка нужно вылечить. Ты это сделал. А что будет дальше — духам куда виднее, — резонно предположил будущий вождь и ушел спать.

Хха наблюдал, как остывают угли на «пироге». Половина дела сделана, нужно будет постараться не испортить получившееся. Но это уже позже, пока можно вообще не думать. Насчет знаков духов будущий вождь столь же прав, как и неправ. Духи подают слишком много знаков. Невнятных. Видимо, в любых успехах и ошибках стоит винить только самого воина — духи в любом случае напомнят — «мы же говорили».

Ночная тишина приносила редкие отзвуки с реки. Аванки спят, для охоты они предпочитают жаркие полдни. Сильные разумные существа: спят, охотятся, едят и размышляют. Достойные существа, щиты-шкуры которых никто не может пробить…

Видимо, Хха задремал, но как-то странно. С изумлением обнаружил, что стоит на коленях, сжимая томагавк, причем наоборот. Каменная головка топорика почти обжигала ладонь, зато зола на «пирогах» щитов окончательно остыла и потемнела. Луна и Темная Сестра заметно продвинулись на небе. Утоптанная земля вокруг щитов была покрыта узорами: странными, непонятными, но довольно интересными.

Хха потрогал рукоять томагавка — на торце налипла земля. Рисовал, значит? Хорошо, что никто не видел. Как бы обратиться к духам, чтоб они сгинули раз и навсегда? Ну не шаман же тут! Вот — уже провалы в голове начались.

Юный воин встал и сплюнул под левый мокасин. Когда это закончится?! Правда, особой усталости сегодня не ощущалось, да и узоры недурны. Ну и что? Нельзя заниматься тем, что тебе не по силам. Хха повторно сплюнул под левый мокасин и пошел спать.

* * *

Дни тянулись жаркие, но удачные. Хха, наконец-то, съездил на охоту. За время Дождя бизоны забыли страх, и, вернувшись в Прерии, звери вели себя глупо. Вчетвером охотникам без особого труда удалось загнать и убить трех крупных быков.

Ночью Хха снились необычайно широкая прерия, он ехал и ехал по невысоким травам, не узнавая мест: Гранд Аванк вроде бы вообще куда-то делась, во сне юный хайова даже несколько растерялся — хотя как можно растеряться на охоте?! — и проснулся с тяжестью в животе. Ну, это понятно — вечером слегка обожрался.

Накануне многие хайова уже начали снимать палатки и увязывать вещи — Речная Нога предупредил, что пора откочевывать, жара может и затянуться. Обычно племя переходило на новую стоянку несколькими группами: кто-то предпочитал занять на новой стоянке места получше, кто-то считал уместным не спешить. Будущему вождю и Хха было все равно: утвари у них было мало, а курами вообще не обзавелись.

Приоткрыв один глаз, Хха наблюдал за девчонкой — Три Камушка пыталась увязать старую подстилку. Как это сделать по правильной традиции она явно знала, но попробуй управиться одной рукой и коленками. Но дело не в этом. Если она взялась собирать вещи, значит, причисляет себя к жителям этого типи и не собирается уходить к теткам. С одной стороны, это понятно, рана подживает, потрудившихся червей Хха из мяса, очищенного от гнили, уже вынул, но промывание и смена повязок еще нужны. С другой стороны, жить подрастающей девочке с молодыми воинами не особо прилично. С промыванием руки и тетки бы справились. Она вообще здесь кто? Но опять же, с другой стороны, и Но-По-Э тоже непонятно кто. Сопляк сам себя к молодым воинам причислил, но на самом деле он еще и не хайова — Речная Нога об этом не объявлял. Но в последние дни эти двое мелких своевольных в три руки — одна рука знающая и две кривые — шили Но-По-Э новые леггины. Старые «шта-ны» сопляка протерлись на заду до позорных дыр, и обнова, пусть и не особо нарядная, со скромной бахромой, пришлась к месту. Но шитье одежды — занятие опять же семейное, имеющее значение, но в данном случае, абсолютно непонятно что означающее.