Воины Зоны

— Вспомнил, курсант?

Когда я вновь надавил на клавишу, игра спряталась в гнездо.

— Вспомнил, эксперт.

Мы поглядели друг на друга. Бугров взял шлем. Глазки его бегали — теперь-то я сообразил, где их раньше видел. Привычно кольнуло в затылке, я потрогал его, провел пальцами по коже, нащупывая бугорок.

Я учился на четвертом курсе воздушно-десантного училища, когда один из закрытых НИИ обратился к командованию с просьбой подыскать добровольцев. Этот институт провел ряд опытов по имплантации в мозг человека микрочипов — после того как эксперименты на животных дали положительный результат. Под дальнейшие исследования министерство обороны получило серьезные деньги, и программа уже давно работала по бюрократической инерции, невзирая на распад Союза. Основной задачей чипов был вывод показателей о здоровье бойца на компьютер командира подразделения. Сама операция оказалась не такой уж и сложной, в конце концов, врачи давно умеют вставлять микродатчики, а то и биобатарейки в сердце, имплантировать искусственные фильтры в почки, скреплять кости после переломов металлическими штифами… чем прошивка чипа с микросхемой в нервную ткань головного мозга отличается от установки железного стержня в кость? Принципиально — ничем, повышается лишь тонкость операции, так, во всяком случае, мне объяснял врач. Сращивать искусственные и естественные нервные волокна — очень сложная работа, обычному хирургу такое не под силу, ну так для того и разработаны лазерные скальпели с компьютерным управлением, микрокамеры для передачи картинки на врачебные мониторы, крошечные суперточные манипуляторы и прочее в том же духе.

Завершив первый этап испытаний, наши Кулибины выявили один любопытный момент — возможность обратной связи, то есть не только вывода информации, но и ввода ее в сознание. Как это все взаимодействует с отдельными центрами мозга, нейронами и нервной системой, я не знал, меня это не очень интересовало. А вот последствия эксперимента поразили всех. Шестеро его участников, среди которых был я, оказались способны видеть картинку планируемых боевых действий, транслируемую со спутника, атмосферного беспилотника или какого-либо другого носителя. Вся аппаратура ввода информации помещалась в нем.

В течение года на полигоне «Герань» провели несколько учений с элементами десантирования, боевой стрельбой, со всем набором средств РЭР и РЭБ. Маневры проводились в разное время года, в жестких полевых условиях. Наше подразделение курсантов за все время не понесло ни одной условной потери, и самое главное — мы смогли доказать, что возможности малого подразделения «чипированных» сравнимы с возможностями парашутно-десантного батальона. Конечно, при поддержке соответствующих сил и средств. Ученые, находившиеся с нами на полигоне, восторженно комментировали свои наблюдения. Стали уже поговаривать о сознательной регенерации поврежденных тканей, например при пулевом или осколочном ранении, хотя пока не знали, каковы будут последствия для организма в целом. По окончании полевых испытаний выводы комиссий легли на стол министра обороны, а тот их подсунул верховному главнокомандующему — но тут в стране разразился очередной кризис. Их как-то очень уж много пришлось для большинства стран СНГ на тот исторический период. В общем, какие-то могучие умы, приближенные к телу верховного (очень уж подозреваю, что не без генеральских звезд на плечах), нашептали ему, что создание таких подразделений в первую очередь несет сильнейшую угрозу национальной безопасности, а уж только во вторую этой безопасности способствует. Но последнее еще точно не известно, а вот первое — как пить дать. К тому же весь комплекс оборудования, организация дополнительных служб и самих «чипированных» подразделений, строительство новых предприятий в определенных отраслях повлекут расходы, выражающиеся в цифрах со множеством нулей. Мол, стране нужны не суперсолдаты, а обычные парни с патриотическими настроениями. Ну, и проект закрыли. Нас всех уволили из армии без чинов, званий и какой-либо компенсации. В общем, дали пинка и хлопнули дверью за спиной, на прощание взяв подписку о неразглашениию

До сих пор я уверен, что тогда не обошлось без вмешательства иностранных разведок. И без некоего количества зеленых банкнот, попавших в карманы тех генералов, что советовали командующему закрыть проект (а скорее — легших на зарубежные генеральские счета).

Так вот в «Герани» я и видел пару раз Бугрова, которого нам представили как эксперта, хотя по чему он был экспертом, мы так и не поняли.

— О, а я такую же вещицу видел уже, — произнес подошедший к нам Костя и указал на шлем.

— Где? — удивился я.

Бугров повернулся к Лабусу.

— Мы с комбатом и начмедслужбы как-то ездили в лагерь к американцам, — пояснил тот в обычной своей неторопливой манере. — Надо было, понимаешь, получить партию медикаментов, а комбат согласовывал там что-то свое. Вроде как с дружеским визитом мы к ним заявились, а от них в это время двое у нас в гостили. Вот тогда американцы нам побегать и предложили в их симуляторе, полигоне искусственном то бишь. У них там за Кордоном несколько павильонов сообщающихся под это оборудовано, больших. Модель разных районов Зоны. лагерь на Янтаре, Свалка, даже отдельные участки Припяти были… — Лабус замолчал, разглаживая усы.

— Симулятор — дело не новое, ты лучше скажи, — я указал на шлем, — вот с этой штукой кто бегал?

— Ну, мы ради забавы постреляли на ихней «Свалке», а с нами двое рейнджеров, так у них похожие шлемы и были. Называется: БТС. Боевая Тактическая Система. В нем внутри есть такая крутая штука, МЭП — модуль электронного позиционирования. Лихо они так все делали. Модуль через шлем на экран выводит карту местности и проекции целей, понимаешь? Расстояния, предполагаемая карточка огня… Ну, это они так объяснили. Ну и нам шлемы дали, — Лабус пригляделся. — Очень похожие на этот, хотя отличия были. У них там окошко с экраном круглым, как шайба, он поворачивается и глаз тебе прикрывает.

Бугров качнул головой.

— У нас есть такие же. Эта модель единственная, на остальных стоит монитор.

— Мне эта штука очень понравилась, — заключил Костя. — Комбат обешал, что постарается разжаться таким снаряжением.

— Странно, что вам такие секретные вещи запросто показывали, — сказал я.

Лабус пожал плечами.

— Может и странно, хотя… Нет в этом ничего такого фантастического. Небось половина армии Евросоюза в таких шлемах уже бегает. Да, разработчик всего этого добра не то «Си-Джи-Си», не то «Джи-Си-Эс», не помню точно.

— «Джи-Эс-Си», — уточнил Бугров. — И БТС пока не распространена так, как ты говоришь.

— Да, точно, «Джи-Эс-Си», — согласился Костя.

— Приходилось общаться? — просил я у Бугрова.

— Да, я помогал им разрабатывать и внедрять оборудование, — что-то живое на короткий миг мелькнуло в глазах Бугрова. — Это было давно.

— Давно, еще до Зоны, — мысленно добавил я то, что Бугров так и не сказал. Наверное, жизнь этого человека разделилась на две половины: снаружи Зоны и внутри нее. Как он попал сюда, главное — как попал в группировку сектантов, да еще и сделался их офицером? Может, Анна знает или Доктор? Сам Бугров вряд ли расскажет…

Сзади раздался уверенный голос:

— Ну что, вы поостыли? Чай готов, Аня пирожки разогрела. Давайте в дом.

Я вот подумал: вот сейчас разговаривал с этим монолитовцем, вроде бы нормальный мужик — со странностями, конечно, но что-то ведь есть в нем живое, человеческое. И когда Косят сказал про то, что шлемы БТС уже видел, Бугров быстро к нему повернулся, будто дернуло его изнутри: секретная информация разглашается. А это чисто человеческая реакция. Интересно, что у него там в мозгах творится? Почему они так за свой Монолит держатся и воюют, словно это рейхсканцелярция в Берлине сорок пятого?

Я затушил окурок, поднялся и бросил взгляд на поляну перед домом. И понял, наконец, кого из монстров там не хватает: бюреров. Ни одного почему-то не видно.

Шагнув на крыльцо, остановился. Бугров стоял перед дверью вполоборота ко мне. Он стал другим — взгляд провалился куда-то, будто сектант в буздну смотрел, зрачки неподвижны, лицо помертвело.

— Мутанты и Осознание не могут тебя контролировать, — со мной говорил не этот человек, а кто-то — то есть кто-то иной, находящийся далеко отсюда, пользовался его телом как передатчиком. — Кодирование нейронных цепей возможно произвести лишь частично, мешает чип. Он — панцирь на твоем сознании.

Я молча таращился на него. Секунда — и глаза вновь забегали из стороны в сторону. Прежде чем я успел ответить, офицер шагнул в дом.

* * *

В столовой все расположились на прежних местах.

— Продолжим, — сказал Доктор. — И без всплесков эмоций на этот раз.

— Кто выгружал ТВЭЛы из Саркофага? — спросил я, накалывая на вилку остывшую картошку. — Кто чечез Периметр прошел, кого система наблюдения засекла? Под Саркофагом ведь, наверное, до сих пор радиация такая, что органика должна плавиться.