Воитель

Латынь однозначно должна была подойти. Я не могла призвать Князя Тьмы, как это делают в фильмах о колдовстве, потому что у меня было сильное подозрение, что Князь Тьмы будет на стороне Падших. Что же касается обращения к богам, то, по-видимому, я была одной из них. В общем, однозначно надо останавливаться на латыни. Не часто употребляемое слово, такое как aperire — открыть. Мне нужно было нечто более сильное. Erumpere⁵ должно помочь прорваться наружу. Императивная форма этого могла бы подойти, не так ли? Я окинула дверь злобным взглядом.

— Erumpite! — сказала я звенящим голосом.

Ничего не произошло.

— Effringito⁶! — я попробовала снова.

Ничего.

— Aperito!

Я уже готова была сдаться, как вдруг что-то кольнуло мои руки. Конечно, это было невозможно. Тем не менее, я встала и направилась к двери, на всякий случай…

Она открылась. Мне даже не пришлось дотрагиваться до дверной ручки. При моём приближении дверь просто распахнулась, оставшись приоткрытой, и я недоверчиво уставилась на неё.

Ну, это было определённо круто. По-видимому, всё, что мне нужно было сделать, это потребовать на латыни и вуаля. А я была очень, очень хороша в латыни.

Я проверила двери на пляж, но они всё ещё были заперты, и я решила не тратить своё время на них. Один путь к спасению был лучше, чем никакого, и было уже поздно. Я вышла из комнаты, двигаясь бесшумно, и направилась вглубь по коридору. Я была серьёзно расстроена. Как он смеет запирать меня?

Я как раз подошла к главному входу в здание, когда заметила слабый свет, идущий из тренажёрного зала. Мелькали тени, как будто там кто-то двигался, и я знала, кто будет там посреди ночи. Он не пошёл прямо в свою комнату после того, как запер меня. Он ушёл, чтобы избавиться от раздражения, которое бурлило в нём, разочарования, которое ровно также пронизывало и моё тело.

Будь у меня хоть капля мозгов, я бы убралась отсюда к чёртовой матери. С другой стороны, иногда быть дураком вполне нормально. Особенно если я могу насладиться выражением его лица, когда войду.

Двери были открыты навстречу ночному воздуху, и соблазнительный ветерок обдувал тускло освещённую комнату. На полу было разбросано несколько матов, но в комнате находился только один человек. Он был размытым пятном грации и скорости, кружа, прыгая, танцуя в воздухе, подобно богу. На нём не было рубашки, только свободные белые брюки, которые были на нём днём, и я впервые хорошо разглядела татуировки, которые змеились и обвивали его тело. Я смотрела, как они скользят вверх по его худому мускулистому торсу, вокруг бицепсов, вокруг шеи, танцуя с ним, когда он двигался. Если раньше я не понимала, что он сверхъестественное существо, то теперь ясно это осознавала. Ни один человек не может прыгать так высоко, двигаться так плавно и опасно.

Он внезапно остановился, и я испугалась, что он знает, что я наблюдаю, но он просто подошёл и взял ведро с водой. Он вылил её на своё тело, и я смотрела, как она стекает по его груди, рукам, увлажняя свободные штаны, и как те прилипли к его ногам. Я судорожно глотнула воздух.

Он поднял голову, внезапно напрягшись, хотя и не взглянул в мою сторону.

— Как тебе удалось выбраться?

— Магия. Я же богиня, помнишь?

Я вошла в комнату, полная решимости доказать, насколько меня не трогает вся эта влажная, великолепная мужская плоть.

— Помню. Я думал, что ты не веришь.

— Я решила попробовать. Фильмы о Гарри Поттере хоть для чего-то должны были пригодиться.

— Гарри Поттер? — повторил он явно сбитый с толку.

— Вы что не смотрите тут фильмы?

— Нет.

Я пожала плечами.

— Ну и зря, — хотя на самом деле я видела достаточно фильмов, чтобы хватило на эту жизнь и на следующую. — Немного латыни лишней не будет.

Он ничего не сказал, наблюдая за мной. Он был быстрее, смертоноснее, грациознее всех, кого я когда-либо видела в своей жизни, лучше, чем лучшие из действительно впечатляющих воинов, за которыми я наблюдала и с которыми сегодня провела спарринги. Лучше Метатрона, которого я так легко одурачила, и гораздо лучше Педерсена. Могу ли я справиться с ним?

Я шагнула в лунный свет.

— Я не хочу быть здесь.

— Расскажи мне что-нибудь новенькое.

— Ты не хочешь, чтобы я была здесь.

Он ничего не сказал, выжидая.

— У меня есть предложение. Я буду драться с тобой.

Он рассмеялся. Я не была уверена, слышала ли я его смех раньше, и я могла бы обойтись без него на этот раз, так как он был за мой счёт.

— Не трать моё время, — сказал он.

Я подавила свою инстинктивную реакцию.

— Если я проиграю, то перестану пытаться сбежать. Я буду хорошей, послушной женой, и тебе даже не придётся думать обо мне.

— Я не думаю о тебе сейчас.

Это была ложь, но я не стала указывать ему на это.

— А что ты теряешь?

Я могла бы это сделать, я была уверена в этом. Я открыла двери, я победила их самого сильного солдата, едва ли приложив усилия. Я одарила его вкрадчивой улыбкой.

— Ты боишься проиграть? Я могла бы уложить тебя на спину в считанные секунды.

— Нет, — сказал он, делая шаг вперёд. — Я мог бы уложить тебя.

Во мне вспыхнул гнев.

— Не делай этого!

— Делать что?

— Не притворяйся, что у тебя есть хоть малейший сексуальный интерес ко мне. Ты ясно дал понять, что готов рискнуть судьбой мира, лишь бы не спать со мной.

Я его шокировала. А потом та же медленная улыбка изогнула его прекрасный рот, и я потерялась. Вода всё ещё блестела на его груди, и что-то сжалось внутри меня.

— Это раздражает, не так ли? — пробормотал он. — Ты, как и я, прекрасно знаешь, что дело не в отсутствии у тебя привлекательности.

— Я знаю всё о таких оправданиях. "Дело не в тебе, а во мне", — произнесла я с оттенком горечи.

Он закатил глаза.

— Послушай, я соблюдаю целибат уже больше ста лет. Я не собираюсь менять своё решение без веской на то причины.

— Судьба мира — это не причина? — выпалила я в ответ.

Теперь он казался искренне удивлённым и сделал ещё один шаг ко мне.

— Ты пытаешься меня уговорить?

— Нет! Я просто хочу убраться отсюда к чёртовой матери, и я готова на всё, что в моих силах, лишь бы это произошло.

— Включая трах со мной?

Это слово потрясло меня. Не то, чтобы я не слышала его раньше, не то, чтобы он не использовал его раньше. Но в этой тёмной, раскаленной атмосфере это вдруг показалось настоящим. Возможным.

Я могла бы сказать, что он блефует. Мои ладони вспотели, но я не собиралась позволить ему победить.

— Всё что угодно.

Я не могла прочесть выражение его глаз. Он выглядел почти диким, и на мгновение меня пронзил самый настоящий страх. Не то чтобы он мог победить. Я боялась того к чему могла привести моя победа.

— Да, — сказал он.

Какое-то мгновение я пребывала в замешательстве, не понимая его ответа.

— Что "да"?

— Да, я буду бороться за твоё право уйти. Если ты победишь, ты уйдёшь, покинешь это место, и ты даже не вспомнишь, что была здесь.