Вокруг одни враги (часть сб.)
Шрифт:
— Нет, — сказала миссис Себастиан. — И я-то поступила непорядочно, прочитав его. Не следовало мне этого делать. — Она глубоко вздохнула. — Боюсь, мы были не слишком хорошими родителями. Не слишком деликатными, я хочу сказать. И меня можно за это винить не меньше, чем моего мужа. Но вы же не собираетесь входить в эти подробности.
— Сейчас нет. — Я устал от этой войны поколений, взаимных обвинений и контробвинений, конфликтов и сделок, от бесконечной болтовни за столом переговоров. — Как давно сбежала ваша дочь?
Себастиан взглянул на часы.
— Почти
— Она была вне себя, — возразила мать. — Но мне и в голову не пришло, что, отправляясь в школу, она вовсе не собиралась туда. Спохватились мы только вечером около шести, когда она не пришла домой к ужину. Тогда я связалась с ее классной наставницей и узнала, что она прогуляла школу. К тому времени уже совсем стемнело.
Она посмотрела в окно, будто там и сейчас было темно, отныне и во веки веков. Я проследил за ее взглядом. Мимо дома шли двое, мужчина и женщина, оба седые, словно они так и состарились в погоне за своим маленьким счастьем.
— Одного не могу понять, — сказал я. — Если вчера утром вы были уверены, что она отправилась в школу, как вы не заметили, что она с ружьем?
— Должно быть, она еще раньше засунула его в багажник своей машины, — объяснил Себастиан.
— Ясно. Значит, она на машине?
— Вот почему мы так волнуемся, — перегнулся через стойку Себастиан. — У вас ведь есть опыт в таких делах? Тогда скажите ради бога, зачем ей понадобилось мое ружье?
— Одна причина для этого, мистер Себастиан, совершенно очевидна. Вы же сами сказали ей, что разнесете ее приятелю голову из этого ружья.
— Но не могла же она принять мои слова всерьез.
— Почему же? Я принял их всерьез.
— Я тоже, — сказала жена.
Себастиан опустил голову, словно обвиняемый на скамье подсудимых.
— Если он не привезет ее назад, клянусь богом, я убью его, — чуть слышно произнес он.
— Лучше не придумаешь, Кит! — отозвалась миссис Себастиан.
Глава 2
Пикировка этой супружеской пары начала действовать мне на нервы. Я попросил Себастиана показать мне его витрину с оружием. Он повел меня в небольшой кабинет, служивший одновременно и библиотекой и оружейной.
За стеклом в раме из красного дерева стояли мелко- и крупнокалиберные ружья. И виднелось пустое место, где раньше была двустволка. На книжных полках лежала целая коллекция бестселлеров, изданий книжного клуба, а также один ряд скучных учебников по экономике и психологии рекламного бизнеса.
— Вы работаете в отделе рекламы?
— В отделе деловых связей. Я начальник отдела в «Сентениал банк». И мне следует сегодня утром быть там. Мы сейчас составляем программу нашей работы на будущий год.
— Это дело может подождать один день?
— Не убежден.
Он повернулся и открыл оружейную витрину, а также ящик под ней, где хранились патроны. Все это отпиралось одним медным ключом.
— А где хранится ключ?
— В верхнем ящике
моего письменного стола. — Он выдвинул ящик и показал мне. — Сэнди, разумеется, знает, где он лежит.— Но и кто угодно другой мог легко его найти.
— Верно. И все-таки я уверен, что взяла она.
— Почему?
— Чувствую.
— Она любит баловаться ружьем?
— Конечно, нет. Если вас научили, как пользоваться ружьем, вы никогда не будете им баловаться, как вы выразились.
— А кто ее научил?
— Разумеется, я. Я же ее отец.
Он вновь подошел к витрине и погладил ствол крупнокалиберного ружья. Затем осторожно закрыл и запер стеклянную дверцу. И, должно быть, увидев в ней свое отражение, вдруг отшатнулся и потер ладонью заросший щетиной подбородок.
— Вид у меня жуткий. Неудивительно, что Бернис без конца цепляется ко мне.
Он извинился и вышел. Я тоже посмотрелся в стекло. Не могу сказать, чтобы я выглядел наилучшим образом. Рано утром я не так быстро соображаю, но одну не совсем приятную мысль мне все же удалось смутно сформулировать: Сэнди была связующим звеном в несложившемся браке, а я — связующим звеном в сложившейся на данный момент ситуации.
В кабинет неслышно вошла миссис Себастиан и остановилась подле меня перед самой витриной.
— Увы, я вышла замуж за бойскаута, — сказала она.
— Бывают и более печальные судьбы.
— Назовите хоть одну. Моя мать предостерегала меня против красивых мужчин. Выходи замуж за умного, говорила она. Но я ее не послушалась. Бросила карьеру манекенщицы, хотя я и сейчас могу рассчитывать на свои достоинства. — И она провела рукой вдоль бедра.
— С личными достоинствами у вас все в порядке. К тому же вы еще и откровенны.
— Поняла за эту ночь, что надо быть откровенной.
— Покажите мне дневник вашей дочери.
— Ни за что!
— Вам стыдно за нее?
— За себя, — сказала она. — Да разве дневник сможет рассказать вам больше, чем я?
— Сможет. Например, спала ли она с этим молодым человеком или нет?
— Конечно, нет, — сказала она, и лицо ее вспыхнуло от гнева.
— Или с кем-нибудь другим?
— Чушь! — Но тут ее лицо помертвело.
— Да или нет?
— Конечно, нет. Сэнди удивительно невинна для своего возраста.
— Или была. Впрочем, будем надеяться, что осталась.
Бернис Себастиан отступила на более твердые позиции:
— Я, то есть мы, наняли вас не для того, чтобы вы копались в личных делах моей дочери.
— Вы меня пока не наняли, миссис Себастиан. А в таком рискованном деле, как ваше, я хотел бы получить задаток.
— Что значит «рискованном»?
— Ваша дочь в любую минуту может вернуться домой. Или вы с мужем вдруг передумаете…
Она остановила меня, нетерпеливо взмахнув рукой:
— Хорошо. Сколько вы хотите?
— За два дня работы и на непредвиденные расходы. В общем, двести пятьдесят долларов.
Она села к письменному столу, достала из среднего ящика чековую книжку и выписала чек.