Вокруг Петербурга

Не полагаясь на стену штыков и отряды шпиков, преданный страж и советник Александра III, обер-прокурор синода Победоносцев составил обстоятельную инструкцию, где перечислял всё, что царь должен повседневно делать, чтобы уберечь себя от смерти. «Наблюдать каждый вечер, осматривая под мебелью, всё ли в порядке», – гласил один из пунктов инструкции. Сами по себе эти правила поведения блестяще характеризуют гатчинское бытие «обожаемого монарха», который вынужден был перед сном заглянуть под кровать в поисках террориста.

Так жил в вечном страхе за свою «августейшую» жизнь «содержащийся в Гатчине военнопленный революции». «Ужасный, страшный год приходит к концу, начинается новый, – с отчаянием писал он Победоносцеву в канун 1882 года, – а что ожидает нас впереди?»

Город 1880-х годов имел 830 жилых и 712 хозяйственных построек, насчитывал 11 455 жителей, причем более половины горожан составляли войска, купцы и мещане. На содержание дворца уходило в 20 раз больше средств, чем на общегородские нужды. «Промышленность» представляли завод Лаврова да 32 карликовые мастерские и кузницы. В 1887 году было всего 130 рабочих.

Чем был богат город, так это трактирами, «ренсковыми погребами» и прочими питейными заведениями: их насчитывалось 62, или по одному на каждых 116 мужчин. Учителей же было значительно меньше; в 1895 году один педагог приходился на 526 жителей. Население наполовину было неграмотным.

Обилие заведений, где продажа вина «сопровождается постоянным криком, шумом, песнями с гармониками, буйством и другими безобразиями», очень озаботило начальника дворцового управления. Он предлагал царю уменьшить вдвое число этих злачных мест. Но, разумеется, к этому его толкала не забота о здоровье гатчинцев.

Ревностный страж царского спокойствия заявлял, что из-за множества трактиров город не может быть «поставлен в образцовое состояние порядка, тишины и безопасности», в каковом должна находиться резиденция царя. К тому же генерал опасался за своих блюстителей порядка – полицейских, которые, как докладывал ему полицмейстер, «весьма часто напиваются, и вообще нравственность низкая».

Благодаря тому что Гатчина оказалась постоянным местопребыванием царского двора, город, вернее его центральная часть, заселенная придворными и чиновниками, был значительно благоустроен.

К 1893 году замостили 25 улиц. Убрали выступавшие на дорогу палисадники частных домов, устроили плиточные и асфальтовые тротуары, местами насадили деревья. Проложили две новые дороги, в которых, как утверждала официальная история Гатчины, «город нуждался». Эти дороги вели на кладбище и скотобойню. С 1888 года начал действовать водопровод. Еще ранее на улицах установили 325 керосиновых фонарей.

«Гатчину всю предполагается осветить электрическим освещением, – писал 2 августа 1881 года М.Е. Салтыков-Щедрин доктору И.А. Белоголовому и тут же отмечал причину этого благого намерения, – это должно сократить расходы на полицию».

Рядом с Арсенальным каре дворца была построена временная электростанция, и 25 ноября 1881 года «16 фонарей со свечами Яблочкова» впервые осветили район дворца.

Сам город еще долгое время оставался без электричества. Только в 1914 году дворцовая электростанция стала выделять малую толику вырабатываемой энергии на нужды города.

После смерти Александра III Гатчина перестала быть царской резиденцией и всё более превращалась в крупный дачный пригород. Ведь в условиях быстрого роста населения столицы развивались и предместья.

В 1904 году за Приоратским парком возникла Сергиевская слобода, еще раньше застроились Приоратский поселок, Новая Гатчина, Товарная станция. В летние месяцы город наводняли приезжавшие сюда на отдых петербургские фабриканты и заводчики, чиновники, коммерсанты и купцы.

Наплыв состоятельных дачников побудил дворцовое управление разрешить им посещение Приоратского парка, где устраивались концерты оркестров Семеновского и Кирасирского полков. Однако это новшество не распространялось на большинство жителей. «Нижним чинам (кроме вольноопределяющихся), рабочим и лицам грязно-неопрятно одетым, – гласили парковые правила 1896 года, – вход в парк воспрещается».

Наступили бурные месяцы первой русской революции.

«Кровавое воскресенье» 9 января 1905 года. Правительственные войска расстреляли стопятидесятитысячную мирную демонстрацию петербургских рабочих и их семей. Убито и ранено более пяти тысяч человек. Расправой руководил дядя царя, великий князь Владимир. Самого Николая II в столице не было. «Царь бежал в Гатчину. Впереди и позади царского поезда ехало по два поезда с артиллерией и войсками», – говорилось в листовке Петербургского комитета РСДРП. «Грозные призраки жертв загнали его и его родичей в Гатчину и Царское Село, – указывал в своем обращении «К рабочим» Московский комитет РСДРП. – Сознавая свою неправоту, он укрылся в свое разбойничье гнездо, чтобы не слышать стонов избиваемых, не видеть крови на улицах…»

Однако и Гатчина не осталась в стороне от революционных событий.

11 декабря Гатчина была взбудоражена необычным событием. По центральным улицам города прошла демонстрация. Манифестанты, главным образом учащиеся, несли красные знамена, пели революционные песни, выкрикивали лозунги. В рядах сновали тайные агенты полиции, представившие позже дворцовому начальству списки активных участников демонстрации. Городские власти, напуганные открытым выступлением молодежи, бросили против нее Кирасирский полк. На Соборной улице солдаты-кирасиры разогнали демонстрацию.

Под напором революции в стране царское правительство изменило закон о Государственной думе, дав ей формально законодательные права. Однако система выборов в думу ограничивала доступ в нее рабочим и крестьянам, а в Гатчине, например, вовсе исключала их участие в голосовании. Из 16 тысяч жителей города правом голоса пользовались только 998 человек – домовладельцы, богатые квартиросъемщики из чиновников и интеллигенции, торговцы.

Разгромив Декабрьское вооруженное восстание пролетариата, царизм перешел в наступление. Как и повсюду, это сказалось в действиях гатчинских властей, всячески стремившихся оградить дворцовый город от «революционной заразы».

Гатчинский полицмейстер Кавтарадзе в начале 1906 года возбудил вопрос об увеличении штата городской полиции. Он требовал снабдить полицейских винтовками, чтобы «на случай беспорядков в городе иметь всегда под рукой готовый кадр чинов, который можно вывести против толпы». Дворцовый комендант Дедюлин выделил 20 тайных агентов, вменив им в обязанность изучать всех прибывающих в Гатчину «с точки зрения их политической благонадежности». К составлению списков «неблагонадежных» привлекли еще десять агентов-женщин.