Вокруг Рая

– Мастерство не пропьёшь!
– Села она рядом.
– Ловко как!

– Раз не пропьёшь, давай выпьем.
– Он достал пластиковые стаканы, бутылку водки и два бутерброда с салом.
– Сначала бутеры, потом запьёшь.

– Так утро даже не наступило!

– А что тебя останавливает? Эпизод же сняли.

– Сейчас его снимают крупным планом у избушки. Потом эпизод с палаткой, как они просыпаются, костёр, завтрак... ну я же на работе!

– Не от первой от тебя это слышу. Я так понял, со мной оставите этот эпизод?

Сузанькина потупила глаза и протянула руку к стаканчику.

– Э-э, нет!
– Отвёл Палник её руку от стаканчика.
– Сначала съесть, а потом запить. У меня ещё термос со щами. Хочешь?

– Пока бутер. А чай потом можно?

– Можно. Даже печенье.

5.

Света, как и обещала, разгребла все завалы в кредитном отделе. Правда, не за две недели, а за десять дней. Получила зарплату и счастливая уволилась. Сытнин заранее перенёс заседание правления на день её увольнения.

– Дамы и господа, - обратился он к присутствующим, - наши предположения оправдались. Секретарь кредитного отдела очень помогла ускорить процесс. Можно снимать ограничения на выдачу кредитов. Кроме того, я хотел бы пригласить сюда главного виновника всего этого процесса - начальника кредитного отдела Алексея Алёхина. Извиняюсь, что не помню его отчества.

Анна Васильевна позвонила Алёхину и тот, через пару минут, смущённый стоял перед всеми.

– Вот он наш герой. Пришлось, конечно, сильно потрудиться, чтобы за это время, все жаждущие наших кредитов, сдали дополнительные документы. А ведь всю дополнительную информацию надо было обработать, проверить, проанализировать! Всего было двадцать три организации. Две не смогли, или не успели представить дополнительные сведения, остальные сдали вовремя. Поэтому я лично хочу поблагодарить руководителей этих предприятий за лишнюю для них работу. Координаты нескольких из них у меня есть, и я это уже сделал, но ещё двенадцати, как ни старалась секретарь, найти не смогла. Даже ездила по месту регистрации, дайте вы мне их!
– Повернулся он к Алексею.

– Они у меня на столе!
– Слегка побледнел тот.
– Я сейчас.

– Не стоит торопиться.
– Сытнин нажал на кнопку пульта.

На большом экране показались кадры стола Алёхина и все его действия. Сытнин начал перечислять предприятия, сотрудники которых приносили дополнительные сведения. Документы от тех двенадцати были, а кто приносил, не было. Но зато чётко было видно, как Алёхин распечатывал какие-то документы, подписывал и ставил на них печати и вкладывал в папки.

– Святой дух доставил эти документы вам! Да, Алексей Геннадиевич? Или ночью под одеялом они родились? Да, нет, вон же принтер старается. А что это за печаточки разные мелькают?

– Как вы смеете его обвинять!
– Резко вскочил Воробьянов. Очки чуть не свалились с его лица.

– Профессор вы в деле?
– Еле усмехнулся Большаков.
– Простая девчонка с улицы заметила несоответствие, а вы, председатель кредитного комитета - нет?

– Вы не имели право вести съёмку! Это... это... не доказательство для полиции.

– Для них может, а для нас да!
– Кивнул Цискадзе.
– Тогда проясни, за какие-то заслуги, мой концерн платит по кредиту каждый месяц, а пара фирм, получила отсрочку платежей на два года?

– Раз так, мы уходим и встретимся в суде! Ничего не докажете.

– Идите. Только что вы скажете тем, людям-вкладчикам, деньги которых вы стырили в прошлом году и пытались стырить в этом! Мальчик, выгляни за дверцу.
– Алёхин на прямых ногах прошёл к двери и, трясущимися руками открыв дверь, выглянул и сразу захлопнул.

– Это незаконно!
– Уже тише, произнёс профессор и, обмякнув, упал в кресло. Снял очки. Стали наворачиваться слёзы. Он ещё не рыдал, но рыдающий тон начал проявляться в его словах.

– Это провокация... в прошлом году одна и сейчас шесть, откуда остальные?

Цискадзе посмотрел на Сытнина.

– Вахтанг Георгиевич. Алексей Геннадиевич родственник Александра Гормидонтовича. Давай Алёшенька, не будь богатырём, колись! Вот выписки из реестров собственности. В начале этого года купил квартиру в девяносто метров в престижном районе. Цена шестнадцать миллионов. Машинка дешёвенькая, всё-таки на работу ездить, не Лексус, не Инфинити, но Акура. Подержанный - полтора.

– Не может этого быть!
– Надел очки на слезящиеся глаза Воробьянов.
– Мы прошлогоднее пополам, по десять... и сейчас только шесть предприятий, а не двенадцать!

– Ага! А отвечать за всё - мне? Сразу скажешь, повёлся, доверился...

– Оставить вас наедине?
– Спросил третий акционер - Нверян, владевший всего-то девятью процентами акций.
– Как деньги будете возвращать?

– Это я лох!
– Сказал Цискадзе.
– Саня, зачем? Всем же хватало, а уж тебе! А чего тебе не хватило? Твои журнальчики не загнулись.

– Дети выросли, а не...

– Я же тебя взял к себе, когда ты бедствовал, твою долю от себя оторвал. Я помню, как раньше ты мне помог. Чего ещё не попросил? На твои два с половиной процента, ты бы за этот год три миллиона получил, да и зарплата твоя и только у нас два лимона. Вся страна бедствует, банк еле выживает, хорошо, что Борис впрягся. А так иди ко дну? Ты на это рассчитывал?

– Да за то, что я тебе сделал Вахтанг, сотни миллионов мало!

– Я же тебя тогда, двадцать лет назад, спросил, сколько? Ты сказал сто тысяч баксов. Я залез в долги и отдал тебе через месяц. Сюда пристроил, другом считал. В общем, так, переписываете свою собственность на банк, но не менее чем на пятьдесят лямов и валите куда хотите.

– Она больше стоит! А жить где?

– В пизде! Если ещё хочешь жить! Раньше надо было думать, а не своих грабить! Ты, малец, даже не думай появляться в купленной квартире, а машинку оставь себе. Это у него - кивнул Вахтанг на Воробьянова, - жизнь заканчивается, а у тебя начинается! А у тебя Санёк три квартиры, так что не пизди где жить. У тестя поживёшь, он там, в сталинке, один кукует. Месяц на освобождение жилья от вас. Ребята отведут вас куда надо.

– Спасибо тебе Борис. А я-то злился на тебя, жалел, что свою долю уполовинил. То, что безопасность у тебя классная давно знаю. С Виктором Сергеевичем тоже не промахнулся. А с секретаршей познакомишь? Тоже классно всё вырулила.

– Не советую с ней знакомится.

– Это я так! Сам знаешь, грузины народ горячий!
– Потом посмотрел на Нверяна и добавил, - и армяне тоже. Да, Подарков?

– В таком случае от меня подарок с моей малой родины.
– Нверян достал бутылку армянского коньяка.

– И с моей малой родины тоже!
– Цискадзе подошёл к стальному шкафу и вынул початую бутылку грузинского, но уже не коньяка, а бренди.
– А ты Борис у нас француз, да?

– Я патриот, но своей большой Родины! У меня импортозамещение - русская водка, господа! Рекомендую!

После встречи Палника жизнь, работа приобрели для Светы новый смысл. Они стали интересны, а не тягостны и уныло однообразны. Поэтому и на работу она шла с радостью. Что новый день ей откроет? День открыл ей Сытнина. Утро ничего не предвещало, но после обеда заискрило.