Вокруг себя был никто

– Скажи, – спросила я, резко меняя тему, – почему Мирза и Абай «качают» своих учениц? Неужели нельзя по-другому?

– Знаешь, о чем я попросил Абая в нашу первую встречу? – ответил Гамнат. – Я попросил его избавить меня от подчиненности сексу, от привычного для любого мужчины оценивающего хотения любой женщины. И знаешь, что он мне ответил?

Я промолчала. Зачем отвечать на риторические вопросы?

– Эротический крючок самый крепкий. Соскочить с него непросто. В паре Мастер– ученик Мастер играет роль зеркала, возвращая ученику его отношение к миру. Только мир учит долго и больно, и не всякий способен понять урок. Мастер сжимает учебу и преподносит в доступной ученику форме. Смотрись в Мастера и меняй себя.

– Так что получается – все ученицы хотят Мирзу и Абая?

– Конечно! Неужели ты думаешь, будто Мастерам нужен секс? И, если нужен, то в таких неимоверных количествах?

Я чуть не задохнулась, выражаясь возвышенным языком литературы – в зобу дыханье сперло. Значит, я сама к Абаю прицепилась, сама хотела «сорить» у Мирзы, Толик сам захотел ложиться под Йллу, вообще, вообще, вообще все дело наших собственных рук и мыслей. Сами детки виноваты! Здорово придумано, ничего не скажешь!

– Согласен, трудно сразу переварить, – сказал Гамнат, – ты поживи, подумай, посмотри на Мастеров. Понимание придет следом. Только не делай поспешных выводов, дай воде отстояться. И еще одно запомни: все, что делаешь, делай добровольно. Наше ученичество – это свобода в подчинении и подчинение при полной свободе. Когда ты с радостью подчиняешь собственную силу воле Мастера, барака осеняет твою голову.

– Что такое барака?

– Благословение, благодать. Начало просветления.

В дверь постучали, и на пороге возник Толик.

– Таня, пора спать. Мирза зовет.

– Спокойной ночи, – Юнона ласково прикоснулась к моей руке.

– И вам. Спокойной ночи.

Не успела затвориться дверь, как Толик обнял меня в сумраке коридорчика, обхватил, прижался всем телом и зашептал, обжигая ухо своим воспаленным дыханием.

– Танечка, Танюша, я люблю тебя, приходи ночью в беседку, я так соскучился, сил нет смотреть на тебя и виду не подавать, приходи, очень тебя прошу.

Вот же глупый мальчишка! Я не стала вырываться из его рук, а прошептала в ответ:

– Нет, нет, Толик, я люблю Абая. Забудь, один раз было, и все. Больше не будет. Забудь.

– Его все любят, – продолжая сжимать меня в объятиях, шептал Толик. – Ему наплевать на тебя, у него каждую ночь другая, а я тебя люблю, только тебя и всегда буду любить, понимаешь, всегда, только тебя, тебя одну!

– А если Мирза узнает, не боишься? Кстати, откуда он узнал?

– Да я сам ему рассказал. Он спросил: – Таню по дорога качал? – я и признался.

– На этот раз он пошлет тебя туалет чистить, – я попыталась высвободиться, но Толик не отпускал, все сильнее прижимая меня к стене. Его бедра начали ритмически двигаться, а дыхание участилось: он терся об меня, словно медведь о дерево, судя по всему, собираясь довести дело до конца, но тут за дверью зашуршало, раздался голос Гамната, и Толик резко отскочил в сторону. Я сорвалась с места и, спустя несколько секунд, вошла в общую комнату.

В комнате стоял характерный запах секса, Юрате, прикрываясь одеялом, лежала возле Мирзы. Халат на Мастере был запахнут, но, судя по лицам учеников и глупой улыбке Юрате, надел он его за несколько секунд до моего появления.

–Таня, ест правда? – спросил Мирза, указывая пальцем на место рядом с собой. – Гамнат ученый, Гамнат артист большой. Нашел правда?

Я отрицательно покачала головой.

– Завтра Абая спроси, – сказал Мирза, протягивая мне руку, – теперь массаж делай. Толик, свет гаси. Всем спать.

Я долго лежала, разминая пальцы Мастера. В комнате стояла густая темнота, наступившую тишину заполняло пыхтенье: новоявленные пары, подогретые увиденным, осуществляли более близкое знакомство.

Заснуть не удавалось; Гамнат и Юнона живут в отдельной комнате потому, что справились с желаниями? А Игорь остался здесь, значит – он не справился? Видимо так, иначе Юрате не лежала бы рядом с Мирзой. А кто сейчас с Игорем? Впрочем, какая мне разница, пусть Юрате об этом думает, сам факт его присутствия в нашей комнате переводит Игоря из разряда Мастеров в ученики. Но я ведь и раньше так думала, я и раньше относилась к нему.… Нет, относилась, иначе бы не позволила делать с собой то, что позволила. Позади, теперь-то все позади, картина просветляется, эмоции выпадают в осадок, да здравствует солнце, да здравствует разум!

Эта блондинка с Абаем! Душила бы, душила бы всех блондинок, одну за другой! Интересно, чем они сейчас заняты? Как чем, ты не понимаешь? Встать, прокрасться в его комнату, закатить Абаю звонкую оплеуху, одну, другую, третью! А потом ей, и вцепиться в волосы, исцарапать в кровь лицо, разорвать губы!

Ух, понесло, ты сошла с ума, ты определенно поехала! Немедленно спать, отодвинуть в сторону эмоции и мысли, и спать. Спать, кому говорю. Прекрати плакать. Спать…

Ночь прошла неспокойно: несколько раз меня будил шепот Мирзабая: – Сори, сори!

Испуганно сжимаясь в клубок, я укрывала голову одеялом, но, спустя несколько секунд, разобрав приглушенное чмоканье, с облегчением понимала: обращались не ко мне.

Утром, после умывания, изматывающей очереди в будку и напряженного переглядывания супругов, распределенных по разным парам, все собрались в большой комнате – завтракать. Гамнат и Юнона не появлялись, их особое положение проявлялось и в этом, зато рядом с Мирзой оказался Абай. Я заглянула ему в глаза, он приветливо улыбнулся, поздоровался и тут же перевел взгляд на Юрате. Каков негодяй! Я уже собралась швырнуть ему в лицо тарелку с жалким завтраком, но в последнюю секунду сдержалась. Билет куплен, и кино нужно досмотреть до самого конца, до надписи «конец фильма».

После еды Мирза указал пальцем на Вилию, Андрэ, Витаса и коротко распорядился.

– Домой.

– Как, уже все? – удивилась Вилия.

– Четыре дня пожили, – ответил Абай, – и хватит. Тут не курорт. Поезжайте домой, чемодан разбирать.

Вилия, снаряжая меня в первую поездку, часто повторяла: встреча с Мастером, как чемодан. Привозишь его домой и долго распаковываешь, раскладывая каждую вещь на место.

Вот оно и вернулось к ней, любимое изречение. Отъезжающие собрали сумки, подошли к Мирзе и Абаю, под высокую руку прощаться, затем обошли вокруг комнаты, целуясь с каждым, сидящим на полу. Прижимаясь к моей щеке, Вилия шепнула:

– До скорой встречи!

То ли она намекала, что и меня быстро спровадят, то ли действительно желала встретиться и поговорить в домашней обстановке – так и осталось загадкой.

Посидели, помолчали. Абай получил новую девушку, вильнюсскую Герду и удалился с ней на свою половину. Сволочь! Мирза достал из-под одеяла две бутылки водки, схватил, не глядя, чью-то сумку у стены, вытряхнул содержимое и вложил бутылки. Потом добавил к ним пиалушку, встал и буркнул:

– Купаться пошли.

Мы вышли из ворот и двинулись по улице. Мирза шел первым, за ним, ступая след в след, остальные. Шли быстро, в направлении противоположном остановке автобуса, жара стояла на земле, пот проворно пробивал кожу и горячими струйками струился вдоль позвоночника. Куда купаться, где, и купаться ли, кто знает, какую процедуру имеет в виду Мастер ордена Менкалинанан?

Улица закончилась, дальше простирались поля, засеянные табаком. Некоторое время мы шли по обочине шоссе, а затем Мирза резко свернул в сторону и по узкой тропинке двинулся прямо через поле. Тропинка привела к небольшой купе деревьев, Мирза выбрал место в тени и уселся так, чтобы табачные кусты заслоняли нас от проезжающих по шоссе машин.