Вокруг света по меридиану

Когда я вернулся к полезной деятельности, ко мне вернулся аппетит. Все, даже Симон, исправно посещали столовую три раза в сутки, и Джилл непостижимым образом управлялась на камбузе площадью немногим более квадратного метра, оснащенном допотопной плитой.

Можно было не отрываясь наблюдать, как она поливает соком индейку, покуда кипящий жир угрожает выплеснуться из кастрюли. Пол камбуза был постоянно скользким от пролитых жидкостей и жира. Чтобы двигаться там, управляясь с огромными бачками, полными кипящего супа на двадцать девять голодных ртов, нужно было обладать ловкостью и проворством эквилибриста.

Джилл призналась: «Не очень-то приятно готовить, когда мучаешься от морской болезни, но приходится держаться, потому что все хотят есть».

Она изобрела свои способы защиты от качки: например, использовать большее количество не полностью заполненных тарелок вместо меньшего количества полных до краев, плотно расставляла посуду на мармите, чтобы та не улетала.

Находила ли она удовлетворение в этом?

«Не думаю, что соглашусь на такое снова. У всех такие разные вкусы. Некоторые ненавидят чеснок или лук. Другие не притрагиваются к рыбе или просто несчастны, если не получат излюбленного блюда на завтрак точно в срок. И, разумеется, все дожидаются своего лакомства. Если приготовлю что-то другое, гарантирую, что половина из них не притронется к пище».

Мы пересекли 50-ю параллель поздно вечером 28 декабря — и первый айсберг прошел мимо нас. На мостике, в час ночи, вахта безмолвствовала. Впереди можно было разглядеть лишь пенящиеся гребешки волн. Кто-то склонился над экраном радиолокатора, его лицо казалось изможденным в отблесках оранжевого света. Время от времени он изрекал краткую информацию фигуре, стоявшей у дубового штурвального колеса. Мы держали курс по компасу 220°.

Олли в темной куртке торчал на крыле мостика с биноклем наготове. Список замеченных им птиц неуклонно рос: сероголовые альбатросы, большие поморники, гигантские буревестники и многие другие.

Ежедневно «научные джентльмены» занимались тралением планктона. Терри стоял на лебедке. Они также измеряли температуру слоев воды, замеряли соленость воды, старались обнаружить подводные течения. Их целью было обнаружение и изучение разных типов течений в проходимых нашим судном зонах.

Поведение и условия образования течений влияют на существование фитопланктона и, таким образом, на питающийся фитопланктоном зоопланктон, включая криль. Крис Маккауд показал мне банку с морской водой, насыщенной крохотными ракообразными, и это в результате всего десятиминутного траления.

«Это самый продуктивный океан в мире, — сказал он, взмахом руки указывая на необозримое серое водное пространство, — его богатства и разнообразие жизни — приманка для ученых. Криль может оказаться важным источником питания, его так много, что здесь можно собирать урожаи в тысячи тонн. Несколько стран уже организовали промышленную добычу криля. Он поболтал пальцем в банке, полной слизистых морских организмов. К несчастью, в недавней истории немало фактов, когда отдают приоритет коммерческим интересам, пренебрегая простыми законами природы. Здесь мы имеем источник протеина, который очень ценен и посредством современных методов легко добывается. Поэтому всего за несколько лет его можно довести до полного уничтожения».

Крис разошелся.

«Криль — это центральное звено в обширной и сложной сети, образующей экологическое целое Южного океана. Изымите слишком большое количество криля — и в опасности окажутся киты, тюлени, морская птица и рыба. Для того чтобы создать новый источник пропитания для человека и эксплуатировать его с выгодой, чисто коммерческий подход может привести к хаосу».

Ирландский акцент Криса стал еще заметней от волнения.

«Если мы, исследователи, не установим все факторы, то не сможем представить убедительные доводы для обеспечения контроля. Однако наши силы ограниченны — нам не хватает людей, средств и возможностей в отличие от тех, кто занимается добычей криля. Их сторонников интересует только прибыль, и они доказывают необходимость такого промысла для человечества. Вот почему рейс на „Бенджи Би“ для нас — божий дар».

По мере того как приближался новый, 1980 год, паковый лед смыкался вокруг судна — оно ввязалось в бой. Корпус содрогался всякий раз, как мы врезались в льдину, и тотчас нос задирался высоко над ледяным полем. При ударе лед не выдерживал нашего веса и раскалывался пополам. Однако чаще такого не случалось. Тогда капитан повторял таранный удар до тех пор, пока не одерживал победу. По-прежнему дул сильный ветер, теперь он был заметно холоднее, однако море оставалось спокойным под своим тяжелым покровом.

Симон слег — у него разболелось горло, ломило кости, появилась головная боль, он сильно потел. Перед этим он занимался сваркой оцинкованных труб вместе с двумя механиками, и у тех тоже проявились те же симптомы. Мы обратились к медицинскому справочнику и определили, что они соответствуют, по-видимому, отравлению парами цинка.

Выполнявший обязанности медика Поль Кларк пытался помочь, однако Симон, так сказать, не оценил этого. Он писал: «Поль вцепился в меня пронзительным взглядом и заговорил о каких-то противоядиях, которых у нас не было. Боюсь, я оскорбил его, попросив забыть об этом, потому что будь у нас нужное лекарство, то все равно было уже поздно.»

В канун Нового года Эдди Пайк и Буззард приперли меня к стенке в нашем госпитале. «Вот эта мышь, — Эдди извлек коричневую фарфоровув мышку в дюйм длиной, — из семейства Пайков. Она проделала весь путь и Гринвича и обязана вернуться туда снова через полюс. Возьми ее с собой.»

Я осторожно принял мышку у него из рук. Мы назвали ее Мышело Пайк.

Буззард вручил мне запечатанную бутылку. Обитателем бутылочки бы гномик — его тезка.

«Гномик Буззард, — его владелец ткнул меня в грудь, — тоже должен обойти вокруг света и рассчитывает на вежливое обращение. Он не потерпит грубости и никаких фокусов с твоей стороны. Другие гномы, подобные твоему всемирно известному Джерому, плавали по Амазонке, спускались по порогам и бывали в других проклятых дырах на этой планете, но никто из них еще не ходил полярным маршрутом. Гномик Буззард будет первым». — Новый тычок в грудь.

Депутация ушла, а я упаковал вещицы вместе с карманным компасом и моим любимым карманным ножом. В ту ночь было весело. Киношники отсняли встречу Нового года, однако к полуночи операторы оказались навеселе, намного «веселей» объектов своей работы, и поэтому стали неспособны к дальнейшему проявлению своего искусства.

Тони Даттон, весьма трезвомыслящий человек, подружился чуть ли не со всеми членами наземной команды; такого не встречалось в моей практике общения с киношниками, тем не менее исключение лишь подтверждает правило. Подобные случаи и помогают вращаться Земле.

Двое суток мы шли в паковом льду со средней скоростью три узла. И лишь однажды капитану пришлось отступить и искать другого пути, отказавшись от таранного прорыва.

«Воронье гнездо» было достаточно вместительным — там с относительным удобством помещался один человек. Джинни, которая всегда боялась высоты, отказалась подняться туда — очень жаль, потому что открывающаяся оттуда панорама паковых льдов, окрашенных пастельными вечерними красками, стоила такого восхождения. Два часа — обычный срок для впередсмотрящего в «вороньем гнезде». Вахтенный там был вооружен биноклем, чтобы гарантировать выбор генерального направления в обозримом пространстве, а не просто захода в приглянувшуюся полынью.