Волчара выходит на след

Едва успел оправиться после неприятного разговора с заезжим наглым и нахрапистым китаезом, как начальник охраны прииска Виталя Гирейчук снова подлил масла в огонь. Оглушил! К месту пригвоздил своей ужасной новостью!

Виталя после возвращения из города ввалился в его кабинет с бутылкой своего любимого виски «Джонни Уокер». По-хозяйски брякнулся в кресло, развалился, раскинув в стороны мощные лапищи:

– А тарань-ка посуду, Леш, – пропустим по граммульке. Да ну его на… эту бычью службу.

К спиртному в тот момент душа у Алексея Константиновича совсем не лежала, но, увидев, что Гирейчук порядком подшофе, перечить он не стал. Давно убедился в том, что в таком состоянии Виталя не совсем адекватен. Может и под дыхло двинуть, если шлея под хвост попадет. Лучше уж тихо-мирно посидеть с ним полчасика (больше он со своим неугомонным темпераментом все равно на одном месте не высидит), сделать вид, что действительно интересуешься его занудным пьяным бредом, но зато потом вздохнуть свободно.

– Так что там нового? – для приличия спросил Бельдин. – Что слышно в городе?

– Что нового-хренового? – пьяно лопотнул Гирейчук и разулыбился, крайне удовлетворенный своим удачным лаконичным каламбуром.

Теперь уже Алексей Константинович мог вздохнуть с облегчением. Больше его личного участия в разговоре фактически и не требовалось. Бельдину оставалось только кивать в ответ и делать вид, что он тоже прикладывается к своему стакану. Что он и делал, пока его не напрягло, не насторожило очередное Виталино сообщение.

– Извини, Виталь, – ловко вставил Алексей Константинович. – Что ты там про армян говорил?

– Про армян? А что – про армян? Опять, говорю, грызня пошла. Гасит их кто-то пачками. Пока не знают, кто. Но, говорят, уже за десяток перевалило.

– А чьи они, не знаешь?

– Чего не знать-то? Секрет, что ли? Самвельчика джигиты. Из его банды.

Алексей Константинович зажмурился и судорожно сглотнул, пытаясь отогнать подступившую тошноту. Перед глазами лиловые круги поплыли.

– Извини, Виталь. – едва слышно произнес он, с трудом дождавшись, когда Гирейчук поднесет ко рту стакан. – Что-то мне сегодня нездоровится.

– Да ты впрямь какой-то белый стал! – удивился Виталя. – Перебрал вчера, наверно, со своими узкоглазыми проверяющими?

– Да, было дело, – безропотно согласился Бельдин. – Я бы прилег уже, если ты, конечно же, не против?

– Да ладно уж. Валяй, – после коротких раздумий пробасил Гирейчук, глянув на штатского слабака с отеческим снисхождением. – Я тогда к себе пойду. Давай, Алеха, отбивайся, если уж так действительно хреново.

Выпроводив Виталю, Алексей Константинович рухнул в кресло в полнейшем изнеможении. Мысли в его голове плодились – одна другой хуже.

«Если бы он просто брякнул, что армяшек кто-то валит, – это полбеды, – ломал руки, изнывая в адских муках, Бельдин. – Да никакой вообще беды – пусть их там хоть всех до единого разом передавят! Но он же точно выразился – «пока не знают, кто». А это значит, что Мостовой жив! По-прежнему жив! Все еще жив, скотина! И Самвелу со всеми его хвалеными джигитами не удалось с ним справиться! Не удалось, а это значит, что этот отмороженный маньяк опять идет по следу. Идет и непременно рано или поздно доберется до меня. Обязательно доберется! И тогда. Тогда?!» – простонал Алексей Константинович, но фразу так и не осмелился закончить, хоть и определенно знал, представлял себе в мельчайших подробностях, что будет с ним тогда. Знал, но мозг его просто отказывался в эту минуту одеть эту жуткую, совершенно неудобоваримую мысль в словесную оболочку.

Бельдин вскочил, как в копчик ужаленный. Метнулся к вмонтированному в стену сейфу и замер в шаге от него, сцепив руки в замок, борясь с дьявольским искушением набрать шифр и распахнуть дверцу, чтобы выдавить из хрустящей упаковки пару таблеток эфедрина, а может, и, совсем потеряв разум, вкатать себе дозу. Но на донышке сознания, к счастью, загорелось своевременное предупреждение: «Остановись! Не смей этого делать! Это крах! Это путь в никуда!» И плечи его безвольно обвисли. Руки разжались. А через минуту потянулись к опостылевшему стакану.

Крепкий, неразбавленный «Джонни Уокер» теперь пролился внутрь спасительным теплом. Бельдин повторил. Потом еще и еще раз. И заметно полегчало. Отлегло от души. Уже и вдохнуть получилось полной грудью. А через какое-то время и ситуация, в которую он попал, уже перестала казаться ему абсолютно безвыходной.

«Да и хорошо, что найдет, – уже спокойно, без дрожи в коленях допускал Алексей Константинович, вновь обретя способность трезво рассуждать. – Да и пусть себе находит на здоровье. Пускай побыстрей угодит в расставленную ловушку. Теперь-то он уже не сможет никого застать врасплох. Надо только вовремя предупредить Гирейчука, что готовится нападение на базу. Настращать его как можно больше. Предупредить немедленно. Завтра же. С утра. Сразу же, как только мозги себе прочистит. И пусть тогда попробует этот маньяк недоделанный сюда сунуться! Виталий ему – не Витюша. Не какой-то там борзый, но недалекий урка. А такой же, как и он, имеющий опыт отставник. И здесь – не в городе. Здесь Гирейчук уже без всякой на то боязни его не раздумывая зароет. Зароет, как делал это уже не раз с другими. И все тогда закончится. И снова встанет на свои места. Да пусть бы побыстрей закончилось!»

АНДРЕЙ

– Срам, Сережа! Чистый срам! – принялся Семеныч с утра, как только сели за стол, откровенно стыдить, добить Славкина. – Где ж это видано так себя в крайность заводить? Ну как в голбце позорном прямо. Я как через порог ступил вчера, так в горле и залихотело. Грязь кругом несусветная.

– А есть такое дело, бать, – лыбился под нос Санек. – Тут не буду даже спорить. Я же Люську свою перед отъездом выгнал. Да и все бабье свое давно отвадил. Надоели, блин, со своими вечными капризами. Вот и убирать некому.

– Как так – некому? – возмутился Крайнов. – А сам-то ты на что? Или руки не из того места растут?

– С того, с того, бать. Вот приеду завтра к вечеру – мы с Андрюхой тут на пару капитальный шмон устроим. Да, браток? Все отдраим. Вычистим. Блестеть будет, как котячьи причиндалы.

– Вот еще! – возмутился старик. – Ты что ж, думаешь, мы в этом непотребстве будем тебя тут до вечера дожидаться? Да не приведи господь! Мы уж тут сами, без тебя управимся. А ты до отъезда своего, мил человек, уж будь добр – все бутылки-то эти свои на помойку вытащи. Это ж сколько пить-то надо, чтобы такую прорву наворотить?

– Ну, все-все, бать, кончай. Не трави душу. Сейчас все подчистую вынесем. Сей момент.

– Может, это все… и сдать куда-то можно? – вопросительно покосился на Саню Семеныч.

– Да ты что? Какое сдать? Эта тема, бать, давно в совке осталась.

– Держи, Андрюха, ключ, – сказал Славкин у порога. – И до моего возвращения – никуда ни шагу.

– Ага, сейчас, – съязвил Мостовой, – а жрать нам, значит, и не надо?

– Да я сам все привезу. Или потом вместе сходим, когда приеду.