Волчьи ягоды. Сборник
Шрифт:
Через полгода подала заявление об увольнении, мотивируя тем, что поедет рожать к родителям, хотя на самом деле боялась разоблачения своей лжебеременности. Ведь там, в совхозе, к ней могли и соседи, и знакомые неожиданно нагрянуть, да и на учет в поликлинику пора было становиться.
Рассчиталась и уехала. Но уехала, конечно, не к родителям, а опять в Одессу. Нашла хозяйку, у которой когда-то жила, и попросилась пожить на квартире три месяца. Сказала, что приехала на курсы переподготовки… Деньги уплатила вперед.
После этого написала мужу, что она, как он ей и советовал, бросила
Сама же тем временем в справочном бюро узнала адреса всех Домов ребенка и по очереди объехала их, расспрашивала, какие у них правила, чтобы взять ребенка.
Правила всюду были одинаковы: ребенка можно взять, оформив все, как необходимо, соответствующими документами.
Это ей не подходило, и она занялась поисками других путей, возлагая надежду на деньги. Муж оставил ей немалую сумму.
В Доме ребенка на улице Канатной она познакомилась с его заведующей, молодой, красивой женщиной. Рассказала ей о своем горе и попросила помочь. Пообещала хорошо заплатить. Заведующая от денег категорически отказалась, но пообещала помочь. У них, мол, случается, когда молодые матери, несмотрительные девчонки, легкомысленно отказываются от детей, и с ними можно договориться.
Она наведывалась на Канатную каждые два-три дня. Так прошел месяц, другой, заведующая разводила руками — ждите. Гай начала волноваться: казалось, все срывалось.
И вот наконец заведующая встретила ее улыбкой:
— Танцуйте, вам повезло. Нашлась-таки мамаша, но… У нее двойня. Мальчик и девочка. Хорошенькие, а она, дурочка, отказывается. Говорит, если бы хоть один ребенок, а так кто ее с двумя детьми возьмет? И родители ей этого не простят, из дома выгонят, проклянут.
Услышав такое, Гай, конечно, расстроилась. Двое — ей тоже страшновато, на двоих она никак не рассчитывала.
А заведующая подбадривала:
— Да вы не бойтесь, справитесь. Сперва будет трудно, а потом привыкнете. В вашем положении это как раз и хорошо, будет основание больше не рожать, — и хитро усмехнулась. — Двое есть, и хватит. Тем более, что это мечта многих родителей — иметь сына и дочку. Решайтесь — такое редко случается.
Быстро взвесила все «за» и «против». И правда, живут они неплохо, материально обеспечены. Вот и заведующая верно говорит: один ребенок — не ребенок. Двое — то, что надо. Еще как по заказу — мальчик и девочка. Лучшего и желать нельзя.
Махнула рукой — пусть будет.
В тот же день заведующая познакомила ее с матерью детей. Та была рослой, симпатичной девчонкой, которой только исполнилось девятнадцать. Как раз такой возраст, когда полно ветра и танцев в голове. Вот и дотанцевалась с каким-то солдатом. Звали ее, кажется, Марией, а фамилию она не помнит: какая-то непривычная, молдавская. Родила детей месяц назад, но лежала с ними в больнице — роды были тяжелыми, и ее продержали, пока подправила здоровье. Теперь вот сдала их сюда, в Дом ребенка. Детки здоровы, но… зачем они ей в девятнадцать лет? Она же еще и на свете не
пожила.Услышав такое от горе-матери, Гай решила взять детей немедленно. Но заведующая велела им прийти после обеда: кого-то не было в регистратуре, чтобы выдать документы на детей.
Пришли. Заведующая взяла у матери заявление о том, что она забирает детей, наложила резолюцию. В регистратуре записали в толстой книге: такого-то числа, в такое-то время выданы матери двое ее детей, мальчик и девочка, здоровыми, с полным комплектом белья, — а также возвращено свидетельство больницы с датой рождения детей, которое тут хранилось.
На прощание заведующая проконсультировала Гай, как и чем искусственно кормить детей, пожелала счастья и добра.
В сквере, за Домом ребенка, Мария передала Гай близнецов, тоже пожелала всего наилучшего и быстро пошла по аллее, словно от кого-то убегая. А Гай осталась стоять с двумя белыми свертками на обеих руках, не зная, в какую сторону идти, чтобы побыстрее добраться до стоянки такси. План ее дальше был такой: поехать к тетке мужа Анастасии Павловне с сюрпризом — вот, мол, родила вам двух внучат, принимайте на временный постой.
Поразмыслив, решила свернуть налево, откуда слышались громыхание трамваев и шум машин. Поправила на руках детей, что мирно спали в белоснежных свертках, и пошла по дорожке. Но не прошла и десяти шагов, как услышала за собой поспешное цоканье женских каблуков. Оглянулась и… в груди похолодело: к ней спешила Мария. «Неужели передумала?» — испугалась. А та догнала ее и, отдышавшись, протянула белый, вчетверо сложенный лист бумаги.
— Простите, я забыла отдать вам свидетельство о рождении, — кивнула на детей. — Уже выходя из сквера, вспомнила. Думала, не догоню вас.
У Гай отлегло на душе, она облегченно вздохнула.
— Спасибо.
И они снова разошлись в противоположные концы сквера.
Гай уже приближалась к выходу, как вдруг снова услышала за собой торопливые шаги. Но на этот раз не мелкие, женские, а тяжелые, мужские. Оглядываться не стала, мало ли кто может за ней идти. Взяла вправо, чтобы дать дорогу. Но тот, кто шел за ней, очевидно, не собирался обгонять, окликнул негромко:
— Женщина, подождите!
К ней подошел среднего роста еще молодой человек, круглолицый, русый, чуб волнами, словно завитой, хорошо одет.
— Здравствуйте, и давайте присядем, — показал на скамейку, напротив которой они остановились. — Я с вами хочу поговорить.
Гай насторожилась.
— О чем нам говорить? Я вас не знаю.
Молодой человек усмехнулся, сверкнув золотой коронкой на одном из верхних передних зубов.
— Вот я и предлагаю познакомиться, а потом скажу, что хочу от вас. Садитесь, садитесь, не бойтесь. Я вас не укушу. Ведь вы с детками, — показал глазами на ее руки.
Хорошо зная одесских проходимцев, Гай наотрез отказалась садиться с неизвестным и, повернувшись, хотела идти дальше. Но золотозубый оказался не из тех, кто отступает после первой неудачи. Он легонько взял ее за локоть и тихим голосом пояснил, что хочет она того или нет, а сесть и выслушать его обязана. Кроме того, ей пора отдохнуть, поскольку, наверное, у нее уже заболели руки, держа этих крошек.