Волчьи законы тайги

– А этой рот зачем заклеил? – глянув на Риту, спросил он.

– Чтобы не кричала...

Девушка смотрела на него глазами прижатого к обрыву оленя. Она понимала, что выхода у нее нет. Но умирать так не хотелось...

– Это же Москва, брат, – увещевающим тоном сказал Дима. – Здесь ночью шуметь нельзя. Если соседи пожалуются, менты приедут...

Движением руки он успокаивал и сдерживал рвущегося в бой Рому. Да и Витек, казалось, не прочь был спросить с Данилы за его наглость. Ведь не разрешали ему идти сюда, а он пришел.

– А мы тихонько, ладно...

Данила встал возле Риты так, чтобы не подставить под удар спину. Сорвал с ее рта полоску скотча.

– Где колье?

– Продала...

Девушка набрала в легкие воздух, чтобы закричать, но Данила ловко вернул скотч на место. Ей оставалось только глухо мычать.

– Ну вот, видишь, брат, я же говорил, что эта сучка загонит твою цацку, – осклабился Дима.

– А деньги?

– Поверь, она загнала ее за копейки. А где они эти копейки, мы сейчас выясним. Ты иди на кухню, а мы с ней потолкуем...

Но Данила шагнул в обратную от двери сторону. Встал в угол между окном и гарнитурной стенкой. Пусть Дима не заговаривает ему зубы, не повернется он к нему спиной. И Риту не оставит. Прежде всего, она человек, а потом уже воровка. Да и ее родственнице также угрожает опасность. Ведь ее тоже могли убить – и за компанию, и как свидетеля...

Воспаленное воображение на миг выдало сумбурную картинку. Рита с простреленной головой, у ее ног – также убитая тетушка, а в кресле сидит сам Данила. Голова склонена на плечо, в виске пулевое отверстие, в опущенной руке, скобой зацепившись за палец, висит пистолет. Вот негодяй, убил женщин и, раскаявшись, наложил на себя руки... Это было настолько противоестественно, что не могло быть правдой. Но Данила осознавал, в каком состоянии он находился. Поэтому воспринял видение как пророчество.

– Ну, ты что, не понимаешь?

Похоже, Дима понял, что словом Данилу с места не сдвинуть. Не сводя с него глаз, сунул руку под пиджак, извлек оттуда пистолет с накрученным на ствол глушителем. Четким и быстрым движением направил его на Данилу.

– Почему ты такой баран, а?

– А почему ты творишь беспредел? – спросил он.

И кивком головы показал на связанных женщин.

– Ладно, Рита, а при чем здесь ее тетка?

– А при том, что много знает... И ты слишком много знаешь. И лезешь не в свои дела...

– Сам же меня попросил?..

– Кто тебя просил? О чем?.. Ты должен за Генку ответить. И за меня...

Данила вспомнил, что Диме он выломал правую руку. Именно в этой руке он держал сейчас пистолет. Видно, что травма не серьезная, но ведь она может дать знать о себе сейчас, в тот момент, когда счет времени пойдет на доли секунды.

– И за то, что с поезда вас, как тех щенков, – усмехнулся он.

– А вот это ты зря... Две минуты у тебя, чтобы помолиться. Повернулся ко мне спиной, ну!

В сумерках подсознания Данила понимал, что не будет никаких двух минут. И убивать его никто не станет. Дима воспользуется моментом, чтобы ударить его рукоятью пистолета – и не по затылку, а по виску, в котором должна потом будет появиться рваная прореха выходного отверстия. Обычно стреляются правой рукой, значит, и бить бригадир будет с той же стороны.

Данила выполнил требование бандита. И ничуть не удивился, когда периферийное зрение уловило угаданное движение. Во-первых, только так и должны были развиваться события. А во-вторых, ему просто некогда было осознавать свои эмоции.

Дима уже знал, с каким противником имеет дело. Перекинув пистолет из правой, больной руки в левую, здоровую, он ударил с короткого размаха – резко и быстро. В дневном своем состоянии Данила еще смог бы это заметить, но не успел бы отразить. Но сейчас была ночь...

Блок, захват, подсечка... Дима с грохотом упал и на больную руку. Он мог бы взвыть от боли, но Данила уже держал в руке пистолет. Патрон в патроннике, предохранитель снят. А на спусковой крючок нажать так просто...

Глушитель надежно задержал звук и пламя, только клацанье затвора известило всех, что выстрел состоялся.

– Эй, ты чего?

Рома в панике шагнул назад, сунул руку под пиджак, но Данила уже направил на него ствол...

Витек даже не дернулся. В его кричащем взгляде Данила прочел страх обреченной на заклание овцы. А ведь совсем недавно пытался изображать из себя матерого волка... Витек умер мгновенно. Как и подобает овце...

Три выстрела, три трупа. Но что дальше?.. Данила еще не в полной мере осознавал, каких дров наломал. Но инстинкт самосохранения исправно вращал шарниры в его голове. А ночное сознание выбрало верный для данного случая вариант. Он мог бы застрелить женщин и убраться из квартиры, но ведь не для того же он их спасал, чтобы убивать. Поэтому он принял решение избавиться от трупов.

Силе в его руках мог позавидовать сам Геракл. Поэтому он вышел на балкон, выходивший во двор строящегося дома, глянул вниз. Вскопанная клумба, заставленный автомобилями пожарный подъезд, и ни единой живой души вокруг... Первым на клумбу полетел труп бригадира, за ним в последний свой полет отправился покойный Рома. Прежде чем выбросить почившего Витька, Данила избавил его от ключей и документов на машину.

Спустился вниз, подогнал джип к месту группового приземления, осмотрелся – вроде никого. Забросил в багажник один труп, другой, третий. Снова осмотрелся. И только затем сел за руль.

Москву он не знал, но слышал, что на всех дорогах из города на выезде стоят контрольные посты милиции. В глухую ночь движение слабое, и гаишники будут останавливать каждую машину. Поэтому он просто отогнал джип подальше от дома, бросил его в каком-то лесопарке; повинуясь интуиции, тщательно протер все поверхности, которых мог касаться пальцами.

Было искушение забрать пистолет у Витька или Ромы, но то же чутье подсказало ему, что делать этого не следует. А от орудия убийства он избавился еще раньше, выбросив его в мусорный бак.

Он должен был вернуться к Рите, чтобы убрать кровь и пули. И еще не мешало бы постирать одежду – джинсы, куртку, футболку, вымыть кроссовки.

Уже светало, когда он вернулся к дому. Обошел его по кругу – мало ли что, вдруг возле клумбы выставлен милицейский пост. Но кроме мопса и его хозяина, там никого не было. Собака подозрительно обнюхивала место, где совсем недавно один на другом лежали трупы, но сонный мужчина с проседью в висках лишь лениво посматривал на него. Учуяв Данилу, мопс побежал к нему, но хозяин легко удержал его на поводке. Собака гавкнула пару раз, вернулась к смятым цветам на клумбе и, подняв ногу, помочилась на собственные подозрения.