Волчица на поводке

Мелкие бунты, ее сильная сторона со времен разборок в стае, когда она выяснила, что неправильное выполнение инструкций эффективнее, чем прямое неповиновение, почти стали второй натурой. Испытующе ухмыльнувшись Огру, она ждала, как он среагирует на ее непокорный ответ.

— Я требую полного послушания и подчинения. Если ты решишь нарушить правила, чтобы проверить кто тут командует, пойми это... Я тебя накажу. Если ты подчинишься мне, я не позволю тебе бунтовать, волчица. Мы поняли друг друга? — Тон его голоса послал дрожь желания по ее позвоночнику.

— Поняла, Минотавр. — Ей стало интересно, как его зовут на самом деле, чем он занимается в жизни... Как вышло, что казалось, все знали его, включая Огра, в то время как она ни разу не встречала его раньше.

Что само по себе было странно. Она никогда не задумывалась о членах клуба или их жизни за пределами их извращенной игры. Ей было все равно. Она приходила в темницу не для того, чтобы пообщаться. Она приходила, чтобы утолить свой сексуальный голод, не более того. Но Минотавр не был обычным человеком, и ее реакция на него тоже не была нормальной на всех уровнях. Она должна бежать, избегать всех странных, запутанных чувств, которые он пробудил, не прикладывая ни малейших усилий к этому. Просто глядя в его всегда грустные глаза, она, казалось, говорила с какой-то давно забытой частью себя.

Минотавр кивнул и встал.

— Подпиши это и мы начнем.

Ее рука тряслась, когда она подчинилась. Не успела она написать свое имя рядом с его под контрактом, как он потянул ее за локти, чтобы поставить на ноги.

— Я хочу уединения, - сказал он Огру. — Она согласилась на сольную игру, поэтому мы возьмем синюю комнату. Без проблем?

— Оставь ее незапертой. Ты давно не играл, так что если шум будет слишком... В общем, мне будет спокойнее, если комната будет незаперта.

Минотавр зарычал. Хотя он был ниже ростом, чем Огр, он не раздумывая пошел на него. Патч задрожала, когда в комнате сгустилось напряжение, а тестостерон и агрессия заполнили пространство между двумя мужчинами.

— Послушай, мужик, тебе же самому будет так спокойнее, правда? Знать, что если ты зайдешь слишком далеко, то я смогу войти? — Огр не уступал, а ее новый Дом продолжал смотреть на него. Если бы они были волками, то это стало бы вызовом на поединок за власть. У людей молчаливая битва могла продолжаться, пока кто-нибудь не вклинится между ними.

Так они и стояли, молча общаясь, с ненавистью глядя в глаза друг другу, до тех пор пока Минотавр не кивнул.

— Хорошо. Я не буду запирать, но не вмешивайся, чтоб прервать веселье. Пока ты не сочтешь, что она в опасности, ты остаешься снаружи. Ясно?

Огр кивнул, затем радостно ухмыльнулся Минотавру.

— Мужик, чертовски хорошо, что ты дома. Желаю приятно провести время. Я рад, что вы нашли друг друга, извращенные ублюдки.

Проворчав что-то в ответ, ее новый Дом потащил ее по коридору. Она даже не оглянулась на Огра, очарованная тем, как крепко Минотавр держал ее, видом его широких плеч, продвигающихся по залу впереди нее.

— Сейчас?

Такие мелкие бунты как разговоры она считала само собой разумеющимся, потому что ни один Дом не требовал от нее жесткого соблюдения правил, особенно до начала сцены, так что это не было серьезным проступком, ну или она себя в этом убеждала. Но когда Минотавр толкнул ее к стене, обхватив ее руки и прижав голову к деревянным панелям, то у нее перехватило дыхание от его запаха и ослабели колени. Если бы он не держал ее за запястья и не прижал ладонь к основанию ее позвоночника, она могла бы упасть.

— Я не давал тебе разрешения говорить. — Слова были единственным предупреждением, которое она получила до того, как его рука хлопнула по ее почти голой заднице.

Сильно прикусив губу, она закрыла глаза от удовольствия. Ее задница пылала, острая боль трансформировалась в жидкое наслаждение, когда кровь прилила к этому месту, делая ее чувствительной. Он не отстранился ни на дюйм, этот мужчина с темными вьющимися волосами и потрясающим запахом.

— Я...

— Я сказал молчать. — Его наказание было быстрым и неотвратимым. Звук шлепка, когда его рука снова соединилась с ее задницей поставил точку в его предложении.

Ее шумное дыхание и приглушенные звуки музыки и смеха были единственными звуками в темном коридоре. Удовлетворенный, что она успокоилась, он развернул ее и прижался к ее телу своим. Она хныкала, чувствуя как он, такой горячий и голодный, вдавливается в нее.

— Так то лучше, — он вознаградил ее за послушание одним быстрым поцелуем.

Но поцелуя было недостаточно, совсем не достаточно, поэтому она почти побежала за ним в синюю комнату.

* * *

Она согласилась подчиниться ему, однако продолжила свои маленькие бунты, надеясь, что он не заметит. Она была послушной, и использовала только намеки на неповиновение, как будто пробуя воду, проверяя, как далеко она сможет зайти. Вместо того, чтоб привести его в ярость, пробудить тьму внутри него, то, чего он боялся, ее независимый дух бросал ему вызов и удивлял его. Она впечатлила его своим остроумием, смелостью, красотой.

И хотя ей удалось поразить его, она также соблазнила его таким образом и в некотором роде даже очаровала. На каком-то первобытном уровне, который он даже не мог толком осознать, все, чем она была молило каждую часть его заявить на нее права. Он не мог припомнить, чтоб когда-нибудь настолько жаждал женщину, чтобы испытывать желание прервать игру и овладеть ею всеми способами, какими мужчина мог овладеть женщиной.

Он оставил на ней ее костюм из кожаных ремешков, обнаружив, что скрытые участки кожи дразнили его так же сильно, как и те, что были открытыми, однако он немного сдвинул один из ремешков, чтобы выглянул один темный сосок. Щелкнув по вершинке, он сосредоточился на ее нежном лице, скрытом кожаной волчьей маской. Маска ограничит его возможность оценивать ее реакции, что заставляло его беспокоиться. Общее веселье легко может обернуться подлинной болью, так что ему придется обращать пристальное внимание на ее сигналы — тем более, что они были незнакомы и он не был уверен, как она будет реагировать.

Ее безопасность была не единственной причиной, по которой он просил ее избавиться от кожи, скрывающей ее лицо. Часть его стремилась увидеть ее, еще одна непостижимая и необоснованная реакция в его списке.

— Люпин, тебе комфортно?

Сжав губы, она сопротивлялась, отвечая ему. Акт послушания — ведь он приказал не разговаривать — совпал с тем, что ее глаза быстро рассматривали его — прямое неповиновение, так как он также требовал не смотреть на него.

— Я увидел, - добавил он. Ее дыхание сбилось и он решил порадовать их обоих. — Однако я мог бы пропустить это, если ты справишься со следующим небольшим заданием, которое я запланировал.

Он приковал ее запястья и лодыжки к кровати, однако, исходя из своего опыта, не стал натягивать ограничители слишком туго. Слишком часто, начиная сцену, он сталкивался с тем, что женщина, считавшая, что быть связанной — это сексуально, начинала паниковать, обнаружив, что ей не выбраться. Темная часть его натуры могла бы наслаждаться этим, но нервировать свою сабу было нехорошо. Во всяком случае, если он хотел, чтоб она быстро пришла в себя.

На этот раз она не смотрела на него, но по ее телу пробежала легкая дрожь. Ее шея покраснела, и она кусала свои полные красные губы, видимые через маску.

— Твое следующее задание — не двигаться. Что бы ни происходило, я хочу чтоб ты сохраняла неподвижность, Люпин. Ослушайся меня и будут последствия. Послушаешься — и получишь удовольствие. — Судя по ее отзывчивости к его исследовательской игре до сих пор, ей будет приятно в любом случае, но он добавил по старой привычке.

Она не двигалась и не отвечала, но ее дыхание ускорилось. Выбрав кожаный кнут, свернутый спиралью, он провел им по ладони, прежде чем взглянуть на ее тело, выставленное перед ним как какое-то изысканное угощение, разложенное на темной простыне, которую он расстелил на кровати.