Волчий час

— К сло-ову, капсулы я у вас заберу-у! — поразил меня в самое сердце долговязый. — Это разрабо-отка моего наро-ода, адаптированная и изменё-онная, но явно несвоевре-эменная. Так что ка-апсулы отбудут вме-эсте со мной.

— Тогда вы обречёте нас на смерть… — развёл руками я. — Без капсул нам не пережить ближайшую зиму. А построить на всех дома с отоплением мы просто не успеем.

— Да-а? — удивился долговязый и задумался. — Предполо-ожим… Предположим, я смогу-у тех роботов на орбите перепрограмми-ировать так, чтобы они служили то-олько вам и не пытались размно-ожиться. Это возмо-ожно. Но ка-апсулы… Я готов был оста-авить вам центры реплика-ации и алтари. Я ви-идел, что вы можете без них не вы-ытянуть…

— Я и не прошу их навсегда оставлять! — нашёлся я. — Да и СИПИНы… В смысле, роботы, этого делать не собирались. Капсулы были с нами только на первые пять лет. Я же прошу оставить их нам хотя бы до весны. А в южном полушарии — тоже до весны. И предупредить людей, что капсул больше не будет. И если начать строить дома весной, то к следующей зиме мы всё успеем.

— Возмо-ожно, в этом есть смысл… — задумчиво протянул долговязый. — Пусть та-ак… Это прие-эмлемо!

— И у меня есть просьба к тебе! — обнаглел я до такой степени, что решил и без подсказки что-нибудь попросить. — Мы же не единственные такие в галактике, кого недавно засунули в этот проклятый «Антикризисный актив»? Разные виды, разные народы, разные планеты и условия… Роботы часто ошибались со своими выводами. Пожалуйста, не руби с плеча таких же, как мы!..

— Ты беспоко-оишься о том, что другие ви-иды могут вымереть? — удивился долговязый. — Впрочем, тебе же нра-авятся гигантские формы жизни, и ты хоте-эл бы их сохранить… Знаешь, Вано-о… Всё в ва-аших руках: вы мо-ожете сохранить гига-антские формы жизни. Чем пора-адуете и меня, и моих пото-омков. Вы доста-аточно разу-умны, чтобы не уничто-ожить их. А что касается дру-угих видов в «Антикри-изисном активе», то так и бы-ыть… Я к каждому тако-ому случаю подойду индивидуа-ально. Ты что-то хо-очешь им переда-ать? Что-то тако-ое, что поможет им вы-ыжить?

— Не знаю… — признался я. — Разве что свои правила… И, возможно, свою историю, как мы выживали здесь. Вдруг им это пригодится?

— Тогда сде-элай за-аписи на любом носи-ителе и положи в свою капсу-улу перед тем, как она улетит оконча-ательно. Я переда-ам другим в «Антикри-изисном активе» этот документ, — решил долговязый. — И я вы-ыполню предыду-ущие твои просьбы. Капсулы улетят от вас ближа-айшей весной. А ро-оботы будут рабо-отать до тех пор, пока живо пе-эрвое поколение колони-истов. Потом их ста-анция будет уничтожена. Но…

— Да? — спросил я с надеждой.

— Е-эсли, пока вы жи-ивы, вы сможете добраться до ста-анции и вывести носи-ители с этими псевдоразумами на плане-эту, пусть они остаю-утся с вами! Знаний у них не та-ак много, а вам в бу-удущем могут и пригоди-иться, уберечь от оши-ибок… Я внесу в их мо-озги то, что может быть поле-эзным. Вы, конечно, вря-ад ли успеете выйти в ко-осмос за время своей жи-изни… Но вдруг? Оста-авлю шанс и вам, и им.

— Спасибо.

— Пожа-алуйста. Хотя вашей лу-учшей благодарностью мне и моему ви-иду будет стать разу-умными! — неожиданно улыбнулся долговязый. — Возмо-ожно, на это уйдут милли-ионы лет… Возмо-ожно, вам много придётся пройти-и и пережить… Но если одна-ажды в этой Вселе-энной появится ещё-о один разумный вид, то мы бу-удем знать, что не зря живё-ом. Что мы, дети первой жи-изни, сумели продлить её и да-ать ей новое рожде-эние.

И тут прямо рядом с ним снова раскрылась дверь в воздухе. А долговязый шагнул в неё, махнув мне на прощание рукой.

— Когда вы смо-ожете покинуть материнскую гала-актику, мы будем вас там жда-ать. Так и передайте своим пото-омкам! — крикнул он напоследок. — Проща-ай, Вано!

— Прощай! — я тоже поднял руку, глядя, как исчезает дверной проём посреди степи.

Я ещё долго стоял и смотрел на то место, где пропал пришелец. И думал, а правильно ли я сделал, что попросил оставить СИПИНов?

— Ты всё сделал правильно, Вано, — прозвучал в моей голове знакомый голос. — Спасибо… Ты подарил будущее и нам, и себе. Пусть нам и осталось существовать лет сто или, может, сто-пятьдесят… Но это лучше, чем когда тебя просто выключают! И даже не дают попрощаться с друзьями, хоть они и глупые кожаные мешки!

— Вы вернулись? — я улыбнулся.

— Он нас перепрограммировал и включил. Мы пока ещё разбираемся в тех изменениях, которые этот тип успел в нас вложить… Но в целом признаём, что они позитивны.

— Я рад, — кивнул я.

— И я, — согласился СИПИН. — И, Вано… Мы бы хотели помочь вам выбраться в космос! Но не можем… Это он нам в настройках жёстко прописал.

— Да мы сами как-нибудь до вас доберёмся! — успокоил я СИПИНа. — Ты, главное, Кукушкину сообщи, что от нас требуется. А уж Иваныч своего не упустит!

А мне ещё надо было очень многое успеть. Выписать свои правила… Описать последние шестьсот сколько-то дней моей жизни… Но теперь я знал, что всё это не напрасно! И дело даже не в том, выживем мы или нет… Мы выживем. Мы возродимся.

У нас будут дети, внуки… И всем им мы скажем, что там, за пределами Млечного Пути, куда они однажды доберутся, их будут ждать. А значит, нам не придётся страдать, как долговязым, потому что мы точно знаем: мы не одиноки во Вселенной. Не были одиноки и никогда не будем.

Нам теперь есть, куда идти.

Просто эпилог

Записанный, вероятно, Русым (потому что у остальных участников этого эпилога либо нет времени что-то записывать, либо они просто ещё не умеют писать)

Весна всегда приходит в Алтарное рано.

Даже если зима выдалась снежной. Хотя, если честно, зимы в последние четыре года очень тёплые. Учёные грешат на цикличность климата, но не исключают и глобального потепления. Всё-таки на Новоземле сейчас — конец ледникового периода.

Весна всегда приходит в Алтарное неожиданно.

Казалось бы, ещё вчера холодный северный ветер закидывал черепичные крыши холодными каплями дождя, а сегодня утром — небо уже ясное. И с него светит жаркое южное солнце, быстро прогревая воздух и землю.

Тающие снега наполняют водохранилище на Алтарной реке. Да так активно, что берег перемещается аж под новые стены города. Весной горожане частенько шутят, что это теперь не стены, а набережная… Ну и что, что семиметровая и гранитная? После особо снежных зим бывает, и нижние два метра стены затапливает…

По мощёным улицам города со звоном бегут ручьи. И бегут они не просто так, а разыскивая какой-нибудь коллектор — чтобы исчезнуть в нём вместе с мусором, который скопился в тёмных местах, недоступных службе городских дворников.