Волчий дурман. Черная луна

По рядам мятежников прошел ропот, и они как-то сникли, во все глаза глядя на создание в человеческом обличии, которое стояло прямо над Дарком, всем своим видом давая понять, что не даст в обиду черного волка.

Волки чувствовали мощь Палача, пусть и не догадывались, кто именно стоит перед ними, поэтому были сбиты с толку и растерянны.

Настолько, что выстрелы прекратились и в логу воцарилась почти полная тишина. Слышно было, лишь как стонут раненые и умирающие мятежники: их хриплое, булькающее дыхание и последние попытки хвататься за ускользающую жизнь.

Адам не боялся Палача.

В нем боролась досада, что тот показал себя, и благодарность за то, что он всё-таки пришел на помощь, хотя, видимо, его совсем не ждали.

— Ран, полегче.

Мое тело сжалось по инерции в защитную позу, когда Палач неожиданно издал низкое утробное рычание, от которого у меня клацнули зубы и клыки стали увеличиваться сами по себе, потому что инстинкты, словно взбесившись, кричали о смертельной опасности.

И в этом я была не одна.

Адам выругался себе под нос и кинул быстрый взгляд на ту сторону лога, где застыли в непонимании мятежники.

— Не двигайтесь! — проговорил он достаточно громко, чтобы его услышали все, но при этом не повышая голоса до крика, словно понимал, что любой резкий звук спровоцирует Палача на активные действия. А это было чертовски страшно. — Прижмитесь к земле и замрите! Если его глаза станут красными, то погибнем все: и вы, и мы! Нет такой силы, которая сможет остановить Палача в момент его ярости!

Я со своего положения видела только первые ряды мятежников и их голубоглазого предводителя. Он первый благоразумно опустился на землю и замер, пожалев своих волков, которые безропотно последовали его примеру.

А я не смогла облегченно выдохнуть, потому что Палач продолжал стоять над нами и дышать тяжело и хрипло.

Он боролся с собой, потому что чувствовал запах крови и она возбуждала его.

Она манила его сильнее, чем нас, потому что его инстинкты были такими же сильными, как сама природа.

— Ран, всё в порядке. Они больше не будут на нас нападать, потому что у нас нет того, за чем они пришли.

Адам изогнул бровь, глядя при этом на предводителя мятежников цепко и тяжело, потому что говорил этим взглядом: только попробуй шевельнуться — и все мы станем трупами.

К счастью, волк это прекрасно понимал, а потому поджал недовольно губы, но утвердительно кивнул в ответ.

Он понял, что Дарк говорил правду и что Волко они здесь не найдут.

— Нужно возвращаться домой, пока я в состоянии двигаться.

В этот раз Адам посмотрел снизу вверх на Палача.

Он смотрел долго и не моргая, словно гипнотизировал, но Палач не двигался и смотрел прямо перед собой, всё такой же напряженный и готовый к драке, где ему не будет равных.

А потом Адам что-то сказал.

Тихо и мягко. На языке, который я не слышала до этого, но он был настолько приятный слуху, что по телу пошли мурашки.

И Палач медленно и тяжело моргнул, явно постепенно приходя в себя и сбрасывая пелену кровавого забвения.

Что это был за язык и о чем сказал Адам, я не знала, но смогла сделать один вдох, когда Палач вдруг наклонился, чтобы поднять Дарка и отнести его домой.

**********************

Я не верила, что смогу войти в этот дом.

Дом, в котором я была лишь однажды в глубоком детстве. И который успел стать для меня олицетворением всего самого темного и страшного, как замок с чудовищем и приведениями.

— Кирти, поехали домой, — Килан хмурился и был взволнован, когда мы остановились у особняка Дарка, и я тяжело сглотнула, ощущая, как в горле пересохло от внезапно нахлынувших эмоций детства.

Жуткая бойня осталась позади, но ее следы всё еще были на нас кровью и болью тех, кто остался в логу. И рано было ставить в этой истории точку.

Мятежники ушли ни с чем, а значит, наступит день, когда они обязательно вернутся.

Это могло случиться через пару дней, через неделю или месяц.

Но теперь я думала о том, что встало ребром и больше не могло быть отложено в дальний ящик моих мыслей: Адам и был Дарком.

Я приняла это.

Оставалось только понять.

И наверное, самым правильным было бы послушать брата и отправиться домой, чтобы попросить у всех прощения и объясниться, но… я не могла оставить своего волка наедине с той болью, отголоски которой жалили меня всё это время.

Он потерял сознание, уже когда мы почти доехали до волчьего города, и я больше не могла найти в себе покоя. Мое сердце горело от того, что происходило с ним.

Я взяла Килана за руку и покачала головой:

— Прости, но я останусь здесь.

Брат не ругался, не возмущался, только пристально посмотрел мне в глаза и неожиданно кивнул в ответ.

— Хочешь, я побуду с тобой здесь, пока Дарк не придет в себя?

— Не нужно. Лучше возвращайся домой и расскажи всем, что со мной всё в порядке. И попроси от моего имени прощения. Я отвечу на все вопросы, когда вернусь. Обещаю! Но сейчас мне нужно самой найти ответы на них.

— Возьми мой телефон. Будь на связи!

— Спасибо!

Мы обнялись, и я была невероятно благодарна брату за его поддержку. И за то, что он понимал меня и не пытался в чем-либо переубедить.

А еще благодарна команде «Альфа», которые пришли на помощь и теперь тоже были рядом, когда Ридли подошел к хмурому взволнованному Сету, тихо проговорив:

— Если будешь не против, я могу попросить Лолу посмотреть на раны Дарка. Она наш врач и в прошлом солдат.

Сет кивнул в ответ:

— Было бы неплохо. У нас хороший врач, но две умные головы лучше одной.

— Не думаю, что мятежники попытаются напасть в эти дни, но врага нельзя недооценивать. Мы будем рядом и организуем охрану особняка по периметру.

— Спасибо, Рид.

Волки крепко пожали друг другу руки, а у меня на душе потеплело от осознания того, что две самые сильные команды среди нашего рода сплотились так быстро и так неожиданно.

Ридли всегда был отличным парнем: добрым, верным, честным, хоть и молчаливым. Он знал, каково это, видеть своих друзей ранеными, и потому был готов помочь Сету и его команде всем, чем только мог.