Волчий камень

— Я думал, ты мне скажешь, что за твари обитают на вашем острове!

— Вилли, я не знаю, что это, — растерянно ответила девушка.

— Кармен, этот монстр вылез из ваших джунглей! И это ваших свиней он жрет… Ты еще скажи, что это мы вам его привезли.

За деревьями синело море. Он потащил Кармен на песчаный берег. Оглядевшись вокруг, выбирая, в какую сторону бежать дальше, Вилли увидел отчаливающую спасательную шлюпку и в ней старшего помощника с командиром.

— Вот досада! — прижался он вновь к кустам, испуганно соображая, успели их заметить или нет. — Мне нужно скорей назад!

— Идем. Я тебя отведу.

Теперь уже Кармен потянула его за рукав.

Вилли снова оглянулся и вдруг увидел вдалеке, на горизонте, торчавшую спичкой из моря мачту. Сам корабль еще скрывался за дрожащей чертой слившихся неба и моря, но паруса уже просматривались, и у Вилли возникло впечатление, что они горят красным пламенем.

— Посмотри! — остановил он Кармен.

— Это Пабло вернулся, — ответила она, лишь на миг взглянув на море.

— С чего ты взяла?

— Его красный кливер виден за много миль. Идем.

Вилли не запомнил, как он перелез через забор. Он думал только о том, что он больше никогда не увидит Кармен. Возвращение командира вместе со старшим помощником могло означать лишь одно: они скоро уйдут.

Растянувшись на клочке соломы и уткнувшись носом в колючее сено, он слышал, как дежурный встречает командира. Слышал, как командир спрашивает о нем, но Вилли был ко всему безразличен. В душе была такая бездонная пустота, что, заглянув в нее, Вилли взвыл от собственного бессилия.

17

После потрясения, испытанного у ворот барака, дон Диего слег. Он лежал на подушках, которые стащила из всех комнат и заботливо уложила ему под спину донна Дебора. Рядом на столе стоял таз, в котором кухарка смачивала тряпку и обтирала его лицо. Дон Диего стонал и мял рукой грудь, у него пошаливало сердце.

Тихонько скрипнула дверь, и в комнату неслышно проскользнул пастор Соломон. Учуяв запах заваренного донной Деборой зелья, он поморщился.

— А тебе чего надо? Не дождешься, когда я сдохну? Уж не исповедовать ли ты меня пришел? — недовольно заворочался дон Диего. — А это ты видел?! — И он показал пастору здоровенный кукиш.

— Успокойся, Диего. Я всегда говорил, что ты меня переживешь. — Соломон поставил на стол кувшин. — Я принес тебе настойку на меду. Мне лично всегда помогает, хоть с похмелья, хоть от какой другой хвори.

— Ладно, Соломон, мне не так уж и плохо. Просто надо отлежаться. Проклятые чужаки!

Пастор улыбнулся одними краешками глаз, но промолчал.

— Уж не думаешь ли ты, что я их испугался?!

Пастор улыбнулся шире, но вновь промолчал.

— А… — безнадежно махнул рукой дон Диего. — Позови ко мне лучше Чуи.

«Все не так! Все идет не так! — думал губернатор, глядя в окно на промелькнувшую сутану пастора, отправившегося искать его охранника. — Все планы тают, как следы от сапог на песке прибоя».

Его не покидало чувство, что он ошибся с самого начала. Надо было напасть на чужаков в первый же день, когда их, пьяных, можно было брать голыми руками вместе с капитаном. А оставшиеся на корабле передохли бы с голоду. Или… да мало ли еще какие возможности могли бы возникнуть. Надо было лишь действовать, а не выжидать. Правильно говорят: величайший враг хорошего плана — это мечты о наилучшем плане. И что он теперь имеет — да ничего! Чужаки настороже и вот-вот уйдут! «Беатриз», на чьи пушки он так рассчитывал, исчезла. Исчез и Карлос.

Карлос! Тяжелый камень шевельнулся в груди. Давно уже ему пора было вернуться.

От мрачных предчувствий дон Диего заскрипел зубами. А все эти чужаки! Как он их ненавидит!

— Да где же, наконец, Чуи? — Дон Диего в сердцах грохнул кулаком по столу.

Донна Дебора подняла на него удивленный взгляд и поспешила вновь намочить тряпку, по-своему истолковав вспышку ярости губернатора.

— Где ты пропадаешь? — проворчал он, заметив заглянувшего в открытую дверь Чуи.

— Хозяин, там Томас! Он рассказывает удивительные вещи о страшном животном, выползшем из джунглей!

— Перестань, Чуи. Кто может быть страшнее на этом острове, чем я?

Слова телохранителя пролетели мимо ушей погруженного в свои мысли губернатора. Дон Диего сел, свесив ноги с кровати, и, отмахнувшись, как от назойливой мухи, от донны Деборы, подозвал к себе охранника:

— Подойди ближе, мой мальчик. На тебя только и надежда! Болит у меня душа за Карлоса. Давно ему пора вернуться. Чувствую, недоброе что-то стряслось.

Губернатор приложился к принесенному Соломоном кувшину и, скривившись от приторно сладкого вкуса растворенного меда, протянул руку.

— Помоги встать. Ты вот что сделай, Чуи. — Дон Диего оперся на подставленную ладонь. — Возьми с десяток людей и идите по их следам. Дождей не было, их путь вы проследите и без проводника. Выступайте немедля! Поторопись, мой мальчик, может, каждая минута для них стоит жизни. Найди Карлоса, и я щедро отблагодарю тебя! Конечно, я сам должен идти искать сына, да только не ходок я сейчас. Ты сам видишь.

И губернатор вновь погрузился в тяжелые думы.

Чуи немного потоптался на месте и, расценив молчание хозяина как команду действовать, поклонился и беззвучно исчез в дверях.

Все не так. Сейчас бы вернулся Карлос из джунглей, а Пабло из плавания, и все еще можно было бы повернуть в свою сторону.

Дон Диего вновь лег на кровать и закрыл глаза. Кухарка, решив, что он хочет спать, подхватила таз и тоже ушла. Хорошо. В тишине и одиночестве думалось лучше.

В последнее время он только и делал, что думал, как придворный мыслитель. Даже голова уже привыкла и больше не болела от напряжения мозгов.

Если чужаки думают, что запугали его, то напрасно. То, что они показали в действии свое оружие, конечно, шокировало, но потом, оправившись, дон Диего представил это оружие в своих руках, и мечты вновь заставили часто забиться его сердце. Сильны чужаки! Но любая сила пасует перед хитростью. Их оружие внушает страх, но и разжигает желание обладать им, притягивая, как магнит стрелку компаса.

Дон Диего вновь с маниакальной целеустремленностью недооцененного стратега принялся разрабатывать очередной план.

Были бы сейчас рядом его сыновья! Нападать на чужаков надо ночью! Карлос бы со своими людьми напал на барак, а Пабло высадился бы на их корабль. В темноте их можно брать голыми руками. Ведь и дураку видно, что чужаки, запираясь на засовы и прячась за стенами, боятся темноты как дети.

Постепенно дыхание губернатора замедлилось и он задремал. Тишина и спокойствие стерли мрачные мысли, разгладили лицо, и дон Диего улыбнулся. Ему лишь отсрочили за плохое поведение подарок, так бывало, но потом обязательно подарят. В конце концов всегда получалось так, как он хотел.