Волчья хватка-3

– Зачем нам база, Максим? – спросил брат у брата, и Ражный постарался запомнить, который из них старший. – Мы же контракт подписали, аж на три года.

– Нам служба нравится, – сказал Максимилиан. – Сейчас на три, потом можно ещё на три. Служить в стране некому стало, молодняк в армию не хочет.

– Он в армию хочет, – поправил его старший. – Служить этому режиму не желает. Олигархи страной управляют, а чего их защищать? Такая позиция.

– А всё равно страну защищать надо, – обречённо подтвердил младший.

– Режим, он что, как чирей, пройдёт. А держава останется.

– Так не возьмёте базу? – разочарованно уточнил Вячеслав. – Может, подумаете?

– Не возьмём.

– Тут и думать нечего.

– Ты что, дядь Слав, уезжаешь насовсем?

– Уезжаю.

– И некому хозяйство передать?

– Некому, мужики. Чужим отдавать жалко. Так бы и собачек пристроил…

– Может, Баруздин возьмёт? – предположил Максим.

– Этот возьмёт! – брезгливо вымолвил Максимилиан. – И спасибо не скажет…

– Дядь Слав, скажи честно, ты что такого натворил? – шёпотом спросил старший. – За что тебя взять грозятся?

– Да вот тоже хотел Родину защищать, – многозначительно проговорил Ражный. – Не дают, земли лишают.

Братья обменялись взглядами – о чём-то посоветовались и остались довольны.

– И у нас к тебе разговор есть, – несколько торопливо заявил Максим.

– Серьёзный… Мы обрадовались, как узнали, что ты на базу вернулся.

– Мы тебя по следам вычислили!

– Ты пришёл с женщиной…

– И она обвела тебя вокруг всех засад. Интересно бы на неё взглянуть!..

– Короче, что за разговор, – оборвал Ражный.

– В общем, мы по порядку всё расскажем, а то не поймёшь.

– К нам в отряд одного молодого прислали, – сообщил младший. – На срочную призвали, но сразу же на контракт перевели. Подготовка у него – супер! По горам бегает, как барс. На скалы без верёвок лазает, даже по отрицательным уклонам.

– Мы ему кликуху дали – Моджахед.

– Хотя он русский и на таджика не похож. Только пуштунку носит.

– Ты в Горном Бадахшане служил? – вдруг спросил старший и прищурился пытливо.

– Служил, – осторожно признался Вячеслав.

– А жена была? Ну, или женщина?

Ражного словно волной горячей захлестнуло – учительница Марина! И как-то потеплело на душе: напрасно Пересвет дразнил его отроком. Как бы там ни было, а корень аракса дал побег! Пусть дикий, без отцовского окормления, но, судя по словам пограничников, волчьей крови вырос парень.

– Сергеем зовут? – сдержанно и утвердительно произнёс Вячеслав.

– Точно, Сергеем! – отчего-то восторженно сказали братья почти хором. – Только фамилия другая.

А потом уже поочерёдно спросили:

– Его мать как звали? Марина Ильинична?

– Это твой сын? Или самозванец?

– Мой сын…

– Да и на лицо вылитый ты, дядь Слав! Повадки волчьи!

– И знает, кто отец! Тебя назвал – мы аж сначала ошалели!..

– Так он с вами служит? – сдерживая радость, спросил Ражный.

Братья переглянулись.

– Служил…

– Погранец прирождённый! На запах след нарушителя брал, как зверь!..

У Вячеслава сердце ёкнуло.

– Где он сейчас?

Братья опять переглянулись, словно договариваясь, и старший успокоил:

– Живой он, дядь Слав. Только сбежал.

– Мы в секрете сидели сутки. Он ушёл втихушку, с оружием.

– То есть как ушёл?..

– Мы его спровоцировали, – признался Максим. – Случайно получилось, сами не ожидали.

– Про тебя рассказали. Что ты здесь живёшь, адрес сообщили.

– А он по тебе, наверное, затосковал. Молчаливый стал.

– Неделю помолчал и из секрета сорвался…

– Только мы сразу поняли: он к тебе навострился.

– Командир решил, его афганцы похитили. Мол, попытаются его через границу перетащить. И казнить!

– У него прошлое связано с наркотрафиком. Его и призвали, что Моджахед все тропы знал…

– Потому что хозяин продал Серёгу афганцам. Когда тому тринадцать лет было. Чтоб таскать героин через границу. Русским, мол, легче проходить. Вот командир и решил, похитили…

– Короче, рабство натуральное…

– Моджахед сначала из Афгана драпанул. Однажды послали с грузом, он и сбежал…

– Сам пришёл в отряд, – продолжал младший. – С грузом. И добровольно указал все проходы на границе. Парень призывного возраста. Проверили и призвали на срочную. Сейчас это просто делается, служить некому. Даже таджиков берут. Да он и сам просился! Служить хотел…

– А тут мы с братом про тебя рассказали. Вот и сбили с толку. Извини, дядь Слав… Не знали, что тебе самому надо в бега подаваться.

– Мы сразу поняли: он к тебе, дядь Слав, рванул. Потому что похитить его невозможно. Он живым в руки не дался бы!

– Заставу подняли, тропы перекрыли. Поисковые группы разослали…

– Только мы с Максом не в Афган, в тыл пошли. И нагнали!

– В Россию прорывался! – восхитился старший. – И с оружием. Повязать могли на первой же станции…

– Его повяжешь, как же! – заметил младший. – На станциях менты привыкли мелких жуликов ловить…

– Он и в самом деле к тебе пошёл, – доверительно и сдержанно сообщил Максим. – Хотел разыскать…

Заряженный, закомплексованный боярином на ревизию собственной жизни и отношения с женщинами, Ражный с какой-то тревогой вдруг подумал, что и Марину не любил. Не испытывал этого зовущего и мучительного чувства, какое было к Миле. Зато даже по прошествии лет всё ещё жила в нём обыкновенная, житейская жалость к несчастной молодой специалистке, хватившей лиха на чужбине. Однако же упрямым и болезненным отношением к чувству долга: звал ведь с собой – не поехала, дескать, отработаю три года там, где трудно…

– Про свою мать что-нибудь говорил?

Голоса братьев зазвучали как-то отдалённо, словно эхо, а в памяти всё ярче вставал образ юной учительницы из горного селения, одинокой и обездоленной, однако с комсомольским огнём во взоре…

– Сказал, в рабстве она. Русские школы закрыли, и даже язык никому не нужен…

– Везде по-своему лепечут…

– На ферме у богача какого-то местного батрачит, арыки прочищает. Там у них поливное земледелие… Батракам документов не выдают на руки, особенно русским, чтоб не сбегали. Богач этот и Моджахеда продал афганцам.