Волчья каторга

Минут через сорок Ювелир и купец распрощались, и Георгий, краем глаза наблюдавший за Ювелиром, стал ловить на себе его взгляды. Полянский, в образе помещика из провинции, явно заинтересовал Ювелира, на чем и строился расчет Георгия. Еще через четверть часа он услышал над самым ухом приятный мужской голос:

— Прошу прощения, сударь, вы не из Казанской губернии будете?

Георгий поднял голову и несколько удивленно ответил:

— Именно так, из Казанской.

— Значит, вы мой земляк, — радостно произнес Ювелир. — Я, видите ли, оттуда родом. Мой дед владел селом Левашовым Спасского уезда. Это было наше родовое гнездо, которое мой отец был вынужден продать, чтобы рассчитаться с кредиторами… Простите, я, на радостях, даже забыл представиться, — Ювелир выпрямился и, сопроводив свои слова прижиманием подбородка к груди, произнес: — Филипп Аркадьевич Левашов, гвардии прапорщик в отставке, ныне подвизаюсь на ниве оказания коммерческих и юридических услуг дворянам России, являясь столоначальником и членом Совета Государственного Дворянского земельного банка.

— Иван Иванович Волков, помещик Лаишевского уезда Казанской губернии, — просто отрекомендовался Георгий, привстав со стула и так же, как и Ювелир, сопроводив свои слова прижатием подбородка к груди. — Вы знаете, мне вас сам Бог послал!

— Да? — с нескрываемым интересом посмотрел Ювелир на Георгия. — Разрешите присесть?

— Присаживайтесь, — охотно разрешил Полянский. — Видите ли, я, как вы изволили заметить, не москвич, от столиц проживаю в значительном отдалении и не ведаю всей этой юридической и финансовой казуистики. А мне необходимо как можно скорее заложить свое имение, получить ссуду и купить в Москве дом. Этого требуют от меня семейные обстоятельства. Скажите, возможно мне получить при закладе имения деньги наличными? Для ускорения приобретения дома в Москве?

— Вполне, — заверил его «Филипп Аркадьевич». — Выдача ссуды наличными, при таковом желании закладчика, практикуется в нашем банке вот уже несколько лет.

— Вот это славно! — заметно обрадовался «Иван Иванович». — Значит, вся операция по закладу имения и приобретению здесь дома не отнимет у меня много времени?

— Не отнимет, милейший Иван Иванович. А на какой срок вы хотите взять в нашем банке ссуду?

— А на какой можно? — Георгий, и правда, не знал всех этих деталей, поэтому вопрос его прозвучал настолько правдоподобно и искренне, что вызвал у Ювелира улыбку.

— Да насколько пожелаете, — с готовностью ответил «столоначальник» и «член Совета земельного банка». — Дворянский земельный банк предоставляет ссуду под заклад имения на самые разные сроки…

— Ну, лет на десять можно? — снова вполне искренне спросил «Иван Иванович».

— Можно, — просто ответил Ювелир. — Наш банк и занимается именно предоставлением долгосрочных ссуд под залог земли. Можно взять ссуду — наличными, если хотите, — и на одиннадцать, и на двадцать, и на тридцать шесть, и на пятьдесят один год. Можно даже на шестьдесят шесть лет, с тем, чтобы проценты с нее оплачивали бы уже ваши внуки, а возможно, и правнуки…

— Замечательно! — едва не воскликнул «уездный помещик Волков». И добавил уже тише: — Вы позволите мне вас угостить?

— Что ж, — после недолгого колебания ответил «Филипп Аркадьевич». — Почему нет? Извольте…

Вот так и завязывается дружба мужчин. За столом, под водочку, хорошую закуску и беседу, приятную и интересную обеим сторонам. Они бы и подружились и стали бы, несомненно, полезными друг другу, будь Ювелир действительно столоначальником и членом Совета Государственного Дворянского земельного банка Филиппом Аркадьевичем Левашовым и будь Георгий и правда помещиком Лаишевского уезда Казанской губернии Иваном Ивановичем Волковым. Но, увы, этому никогда не суждено было сбыться, поскольку Ювелир, помимо кассиста и любителя умыкнуть столь любимые им сверкальцы, был еще, похоже, и военным артистом-чистяком [65] , а Георгий — гейменником с поручением списать этого Ювелира «на глухую».

65

Военный артист-чистяк — аферист и мошенник (жарг.).

Но понт [66] и взятые на себя образы чиновника и помещика и тот и другой выдерживали. Да так марку держали, то бишь, принятый образ, что их обоих без разговору приняли бы в труппу, скажем, совсем молодого еще Московского Художественного театра, только-только переехавшего в Камергерский переулок. А что, Ювелир, к примеру, запросто мог бы сыграть доктора Астрова, а Георгий — Ивана Петровича Войницкого из чеховского «Дяди Вани». И оба они вполне смотрелись бы в роли царя Федора Иоанновича из одноименной трагедии Толстого, который Константинович. Словом, со стороны могло показаться, да так оно и было для любопытствующего стороннего взора, что за столиком беседуют два симпатизирующих друг другу благодушных господина, за душой у которых — единственно сонм добрых и сугубо благородных дел. Только Георгий знал, кто такой этот «Левашов», а Ювелир, напротив, принимал за чистую монету «рисовки» «помещика Ивана Ивановича Волкова», желающего поскорее заложить свою землю ради приобретения в Первопрестольной приличного для дворянина каменного особнячка.

66

Понт — здесь: роль (жарг.).

Далее в разговорах выяснилось, что у «Филиппа Аркадьевича» большие связи в Министерстве финансов и он в скором времени войдет в Комиссию при министерстве финансов по оценке закладываемых под ссуду земель. А у «Ивана Ивановича» также в ближайшее время значительно прибудет землицы, поскольку находится при смерти его нижегородская тетушка, которая в последнем письме написала ему, что все свое недвижимое имущество она, по уже составленному и заверенному нотариально завещанию, оставляет ему, как любимейшему племяннику.

Расставались они наилучшими друзьями. Правда, «Иван Иванович» на радостях слегка подпил, и «Филипп Аркадьевич» любезным образом вызвался проводить его до извозчичьей биржи и посадить на извозчика. Когда до биржи оставалось не более тридцати саженей, «Волкова» затошнило. И хоть в это время прохожих на улицах было мало, новоиспеченные друзья все же решили зайти в подворотню, дабы не оконфузиться на людях. А из подворотни «лаишевский помещик Иван Иванович Волков» вышел уже один. Удивительное дело: он уже ничуть не казался пьяным, хотя еще пять минут назад у него заплетался язык и подворачивались ноги. А «столоначальник Государственного Дворянского земельного банка и член его Совета Филипп Аркадьевич Левашов» остался лежать в подворотне возле кучи ветоши и бумаг, верно, приготовленных дворником к сожжению, с проломленным черепом в левой височной части. И тонкая алая струйка, уже нашедшая выход из большой лужи крови под головой Ювелира, медленно вытекала из подворотни на пешеходный тротуар, извиваясь и обходя преграды…

Нельзя сказать, чтобы «работы» у Георгия было много, однако занят он был почти ежедневно. То выслеживал жертву, то входил к ней в доверие, то доводил начатое до конца. То есть дырки в черепе.

Иногда просто сидел в «Каторге», глядя в запотелое окно и ничего через него не видя. А ведь там, за окном, была иная жизнь. Без Марков, алюрок и их котов [67] , без мокрухи, воровства и повального пьянства. Но Георгию туда, в эту жизнь, путь был заказан. Да и не шибко-то хотелось. Дорога выбрала его, и эта дорога есть его судьба…

67

Кот — блатной, живущий на средства проститутки (жарг.).

Как-то раз Марк сам спустился из своего кабинета в зал. До этого к нему заходил какой-то «карась» в богатой наволочи [68] , что было в «Каторге» явлением наиредчайшим. Ибо, кроме фартовых да «обратников» и иногда еще крепко подгулявших купчиков, которых занесла нелегкая в «Каторгу» случайно и по незнанию, трактир этот приличная публика обходила стороной, как и всю Хитровскую округу.

Что «карасю» было надобно от Марка, осталось загадкой для всех, кто находился в это время в трактире. Но только не для Георгия…

68

Наволочи — верхней одежде, пальто, шинели (жарг.).

Когда Марк спустился в зал, вид его был слегка растерян, что никак не вязалось с его обязанностями «начальника биржи труда», то ли принятыми им по собственной воле, то ли порученными воровским «обществом». Найдя взглядом Георгия, он поманил его за собой и стал подниматься по скрипучей лестнице обратно. Георгий встал со своего места и отправился за ним. Он уже догадывался, что приглашение Марка как-то связано с визитом в «Каторгу» этого «карася» и что в этот раз дело, которое поручит ему начальник воровской биржи, будет не совсем обычным.