Волчья Кровь

Меня ткнули носом ниже, и я невольно схватилась за сапоги руками, а потом прижалась к ним дрожащими губами. Как нас учили. И по-прежнему ощущала, что он на меня смотрит, на мою склоненную голову. Этот взгляд тяжел, как могильная плита, и пронизывает меня словно острыми лезвиями, раскаленными на самом конце. Все эти дни нас учили, что Арх (Император) Вахид – наш Хозяин. Нам вколачивали это в головы, в сердца, хлыстами вбивали в плоть и иглами в язык.

И…да. Я ощутила, что он мой Хозяин. Но не так, как нас учили, а по-другому. Он хозяин каждой моей эмоции, каждого биения моего сердца. Да, вот так наотмашь. С первого взгляда. Так не бывает…скажет кто-то. И, возможно, будет прав. Да, так не бывает. Потому что ничего красивого в этом нет, потому что я… стоящая перед ним на коленях, дрожащая от его присутствия и задыхающаяся от преждевременного сожаления, что это ненадолго, жалкое зрелище. Когда-то я читала про смертельный мгновенный яд. Если его выпить, у человека разрывается сердце, и он истекает кровью. И я тоже глотнула такого яда, когда увидела ЕГО. Потому что перестала быть собой. Этот яд отравил каждую молекулу в моих венах и заменил собой кровь. Я смотрю на свои руки в перчатках, они все еще сжимают его сапоги, мое лицо отражается в блестящей поверхности, и я такая…ничтожная. Такая НИКТО.

Мое сердцебиение молотком колотится в горле и в ушах. Мне страшно, мне больно от его близости, и я точно знаю, что больше не смогу быть прежней никогда.

– Встань!

Впервые услышав его голос, тихо застонала, и сердце сладко замерло. Величественный, с легкой хрипотцой, хищный, как и он сам. Меня подняли с колен, но мои ноги дрожали и, казалось, я сейчас упаду.

– Отойди! – отдал команду, но не мне. Руки на моих плечах разжались, и воздух наполнился запахом чужого страха. Ощущать, как кто-то рядом с тобой боится непередаваемо остро. Чужая паника, суеверное преклонение. Ему прикажут вытащить мне сердце из груди или вытащить сердце себе – он подчинится. Почему? Наверное, потому что это не так больно и жутко, как то, что может сделать сам хозяин.

Рука в толстой кожаной перчатке подняла мое лицо. Я бы могла закричать, если бы не онемела именно в эту секунду, потому что увидела его лицо. Разве это красота? Нет…слово красота слишком пустое, слишком безликое. Эти глаза…ничего красивее я не встречала. Сверхсветлые изумруды. Блестящие, как хрусталь, и холодные, как ледяные кристаллы. Большие, с тяжелыми веками, отягощенные длинными черными ресницами. Ровные, идеальные брови, делая дугу, опускаются к вискам. Резко очерченные ноздри, слегка трепещут…и эти губы в обрамлении аккуратной щетины. Они не просто великолепны – они шедевр невиданного художника. Яркие, сочные, плотоядно чувственные, изогнутые в презрительной складке.

И я могла бы ослепнуть от этой красоты…мне казалось, я слепну и не могу оторваться от этих глаз. От этих зеленых волчьих омутов, по-звериному завораживающих.

Его пальцы на моем подбородке…даже в перчатке жгут кожу, давят на скулы. Жест властный, по-арховски самоуверенный. Так заставляют плебея смотреть на Властителя мира.

– Светлана…, – повторил мое имя, и все мое тщедушное тельце затрепетало от букв, произнесенных его голосом. Словно рука прошлась наглой лаской по всему телу. Заставив затрепетать изнутри настолько эротическим трепетом, что у меня перехватило дыхание.

– На древнем языке архов знаешь, что означает твое имя?

Судорожно сглотнула. Мне казалось, он видит меня насквозь, видит каждую мою эмоцию, видит, как я вся дрожу и…как мне нравится ощущать властные пальцы на своем подбородке.

– Нет…

– Разве я разрешил ответить?

Пальцы сильнее сдавили подбородок, и все мое тело стало ватным.

– Верно…разрешил. Ведь я задал вопрос, а значит, ты должна отвечать. Так вот, твое имя означает Мотылек. Маленький, очень хрупкий мотылек…

Посмотрел поверх моей головы и отпустил мой подбородок, я тут же рухнула на колени у его ног, потому что собственные меня больше не держали. Лишь успела увидеть, как сапоги отдаляются. И ощутить пустоту, как будто до этого его взгляд наполнял все мое существо, владел им, составлял смысл моего существования.

И все? Это конец? Теперь мне отрубят голову, как говорила Манаг?

– Номер Одиннадцать – первый сектор!

Теперь мы стояли группами по несколько человек. Рядом со мной еще три девушки. Перепуганные, дрожащие, как и я. Никто не знает, что означает первый сектор. Никто не знает, куда нас теперь отправят. Может, кому-то эта неизвестность страшна, а я все еще как под гипнозом зеленых глаз. Удивительный цвет…разве в природе бывают такие глаза? Любые оттенки зеленого, но чтоб такие? Я этот цвет видела только у волков.

– Церемония инициации только началась. Сейчас каждая из вас получит свою метку.

Что означало получение метки, я узнала спустя несколько минут, когда меня вытянули на середину круга, поставили на возвышение и, развернув спиной к толпе, содрали с меня верхнюю одежду. Я стояла голая до пояса, прижав руки к груди. От стыда мои щеки стали пунцового цвета. Потому что вся охрана, все эти люди смотрели на меня, включая девушек и саму королеву-мать. Где-то сбоку я услышала голоса, но не видела, кто это разговаривает.

– Отобрал ее себе? Неудивительно. Давно не видела такой красоты среди человечек.

– Мясо.

– Красивое мясо.

– Архбаа отобрала.

– Нет, ОН. Он назвал ее имя.

– Почему ей спустили с рук наглость? Разве ее не должны были казнить прямо здесь и сейчас?

Оба голоса женские. Они говорят позади меня, и я не могу их видеть, но это женщины из свиты Роксаны. Они сопровождали ее, когда она шла к нам.

– Будешь орать и дергаться, сдохнешь уже сегодня!

Голос Манаг заставил съёжиться еще больше, сжаться всем телом. Я не закричала, когда адская боль под лопаткой ослепила меня. По телу прошла волна холода, и сердце несколько раз дернулось, как от удара током. Что это? Что они засунули мне под кожу?

– Номер Одиннадцать, твоя инициация завершена. Метка вошла удачно и находится рядом с сердцем. Номер Одиннадцать теперь принадлежит нашему Государю и носит его букву. Метку нельзя достать, вытащить, испортить. Ее может убрать только Хозяин. При смерти метка застывает вместе с сердцем, но даже через сто или двести лет ваши останки будут хранить печать принадлежности. Любое удаление от периметра заставит активироваться программу казни. Метка просто уничтожит, сожрет сердце рабыни. Как и при неповиновении. Остальные ваши обязанности вам расскажет манхар Сунаг. Ваша новая наставница.

Потом я видела, что случилось с теми, кого не отобрала Архбаа Роксана. Их согнали в кучу, надели на них магнитные наручники и погнали в сторону черных домиков неподалеку от забора. Девушки истошно кричали, молили о пощаде. Среди них была и Номер Восемь. Когда ее протащили возле меня, она закричала:

– Вы все будете там, все попадете в эти клетки или сдохните под ним. Он не человек… лютый зверь. Зверь. Не радуйся! Ты не избранная! Ты мертвая! Мертваяяяяя….! – показывая на меня пальцем. – Не считай себя особенной! Ты сдохнешь первая! Сдохнеееешь! – с какой ненавистью она это проорала, что у меня все тело содрогнулось. Почему она меня ненавидит? Я же была близка с ней. Мы…дружили. Потом я узнаю. Что здесь никто и ни с кем не дружит. Здесь и понятия такого нет, как и о других чувствах. Нет привязанности, доброго отношения, ничего нет. Только исполнительность, покорность, неизменные доносы и слежка друг за другом.

– Сдохнешь! ТЫ!

Ее ударили по голове и потащили уже бесчувственную и окровавленную в сторону сектора семь. Потом я узнаю, что там находится и почему он огражден от остальных.

***

Через час нас уже кормили роскошным обедом в общей столовой. Все ужасы забылись. Мы никогда не ели что-то более вкусное, чем в тот день. Боль под лопаткой и легкое покалывание еще давали о себе знать. Но она была терпимой. Особенно когда все тело содрогалось от наслаждения невероятно изысканной пищей. О боли никто не думал.