Волчья стая

Жрица сразу померкла. Но я продолжил, не дав ей рта раскрыть:

— Значит, приютите всех моих девчат. Возражения не принимаются. Кусаться не будут, но жрут много.

— Но… Но куда я всех их дену? — удивленно спросила она.

— Найдете. Я не хочу, чтобы кто-то из девчат погиб или поранился в процессе. Значит, пойду один.

— Я не могу принять никого, кроме раненой! И только неё! Да и вообще, как вы себе это представляете — думаете, получится в одиночку пройти вглубь города, откуда вообще редко кто возвращается, найти порождение Суки и выбраться с ней? Они же просто останутся без хозяина!

На словах «без хозяина», стоявшая было ровно и молчаливо Эльза прильнула к моему плечу. Мелкая вообще меня за ногу схватила, так, что вместе с ногой поднял бы и ее. И уставилась снизу-вверх жалобно-жалобно, с заблестевшими в уголках глаз слезками.

Ну вот что ж ты поделаешь.

— Раз целое откровение пришло — то справлюсь, уж не беспокойтесь. Никуда я от них не денусь, — я потрепал волчонка по макушке. — Но содержать и кормить девчат до моего возвращения придется вам. Все равно ж вытащенную из руин штуку вы себе приберете, чтобы за вас работала.

Жрица высокомерно вскинула носик, дернула губками. Затем сказала:

— Местным жителям и проходящим мимо путникам не нужна помощь от создания Суки, когда у них есть церковь! Спасибо, но я справляюсь со всеми их нуждами. Более того, я уверена, что эта тварь привяжется к вам — пусть с вами и бродит. Уж ваша-то «стая» сумеет больше людей обойти, чем бывает здесь.

— Значит, приютить моих девчат согласны? Вот и хорошо. А теперь расскажите про руины. Как добраться, чего там может быть, чего говорили уцелевшие. Может, еще чего из откровения полезного вспомнится.

Жрица очертила пальцем перед грудью небольшой круг.

— Да будет так, — неохотно сказала она. — Тогда сперва мы пристроим всех ваших… А сколько их?

Больше, чем ей хотелось бы. С тихим, едва слышным бурчанием, она сходила за священником и поручила ему подготовить место во дворе церквушки. Оставив Эльзу лежать на скамье, под пристальным взглядом Анны, я отвел волчиц во двор. Тем мелочь все секунд за двадцать рассказала, мне даже рта раскрывать не пришлось.

Ну… Девчата погрустнели как-то разом.

Пришли во двор. Священник уже как раз натаскал в мелкий сарайчик сена, тряпок и ведро воды. Не самые лучшие условия, но надеюсь управиться быстро.

Завел их внутрь…

И альфа внезапно запрыгнула на меня, повалила с ног и оседлала. Уставилась в глаза, чуть склонив голову и обдавая жарким дыханием. А все остальные подло к ней присоединились — руки мои к земле прижали. Больно.

— Никуда ты один не пойдешь, вожак, — с низким рыком проговорила альфа. — Я пойду с тобой. Я не хочу тебя потерять. И никто из нас не хочет.

— Да! — вставила волчонок.

Я вот даже растерялся. Чего-чего, а такого внезапного бунта на ровном месте не ждал. И вот как бы правда-то, может, и на их стороне — но донести позицию они могли бы иначе. Не так… э… двусмысленно.

А то мой подлый разум на несколько секунд не в ту сторону понесло, да и организм начал реагировать, скотина эдакая.

— Так, слезьте, — сказал я. Нет реакции. — Руки отпустили! На раны давите.

Стоило прибавить командирского тона в голос, и сразу сработало. Косясь на альфу, девчата все-таки слезли. В отличии от ее самой, которая так надо мною и возвышалась — еще немного, и пар от ее разгоряченного тела пойдет. Да и взгляд ее поплыл немного… вместе с легкими движениями бедер.

Ага, сейчас! Р-размечталась.

Высвобожденные руки я использовал, чтобы спихнуть альфу с моего таза на ноги. Еле-еле, но получилось. Затем сказал:

— Вы у меня не одни. Совесть имейте, — осмотрелся, сел, подтянувшись за девушку на мне. — А ты могла бы сказать это иначе, я слушать умею.

— А… А вдруг ты бы ушел до того, как я скажу?!

— Ты бегать разучилась?

Окончательно спихнул с себя устыженную альфу. Ушки опущены, глаза в пол, хвост пушистой тряпкой на полу валяется. Да и остальные не лучше — тоже взгляда моего избегали.

Поднялся на ноги. Помог подняться альфе. Приподнял ее голову за подбородок, уставившись прямиком в глаза:

— Чем меньше со мной пойдет — тем лучше, — сказал я. — Вы-то, может, и готовы погибнуть за сестру, только я вам этого не дам.

Затем вздохнул.

— Как самая старшая и опытная, ты пойдешь со мной. Все остальные будут ждать нашего возвращения, понятно?

Раздалось нестройное «ага», «да», «понятно.

— Не слышу!

— Понятно! — хором ответили они. Альфа тоже.

— Вот и прекрасно. Если за мной увяжется кто-то еще — надаю по заднице и отправлю обратно.

Сказал — и вышел, потянув альфу за собой. Раз уж прямо неймется ей пойти, то пусть уж лучше своими ушами от жрицы всю информацию выслушает. Да и все равно не отвяжется — она ж как повеселела-то. До входа в церковь буквально вприпрыжку шла, пылая накопленной энергией.

Внутри, первым делом, помог Эльзе подняться на второй этаж, под крышу. Там была небольшая комнатушка, в которую кое-как впихнули три кровати и три грубых тумбочки. Положил волчицу на ближайшую к окну — самому, пожалуй, большому элементу комнаты. Не из стекла, из чего-то потяжелее, помутнее, и размерами от пола и до потолка.

— Я заметила, что помощь нужна не только ей, но и вам, — сказала после этого Анна. — Ваши руки, особенно правая.

— Я не против. Но мне там кусок мяса отрезало, чего вы сделать-то сможете?

— О, это не такая тяжелая задача, как вам кажется. Свет Небес и фунт хорошей свиной вырезки все исправят, но вам придется провести здесь ночь.

В принципе… я ничего не теряю. А вечные боль и противная слабость уже откровенно надоели.

А моего согласия никто и не спрашивал. Прошмыгнув через узенький проход между кроватью и стеной, Анна оказалась у окна. Взяла за раму, медленно потянула на себя — и открыла. Сразу ветерок подул прохладный, и, что не менее, наверно, важно, солнечный луч лег поперек всех трех кроватей.

Это притом, что солнце, вообще-то, висело совсем под другим углом.

— Садитесь туда. Можете лечь, если хотите, — жрица указала на другую кровать.

Пересел, чего уж. Скинул рубаху, кольчугу, рубахи под кольчугой. Настолько привык, что легкость во всем теле показалась прямо неестественной.

— От вас нужно только две вещи — не двигаться и внимательно меня слушать.

И она… Как бы сказать… Взяла, и погрузила свои пальцы мне прямо в предплечье. Прямо через кожу. И принялась ими там шерудить. Ощущения — странные. Не больно, просто неприятно — чувствовал себя комком теста, которое повар разминает для пирога.