Волчья свадьба

Выйдя из машины у ворот СИЗО, Ежонов оглянулся и, увидев опера, который следом подъехал на «девятке», негромко окликнул:

– Гражданин начальник! Мы можем с вами перекинуться парой слов без лишних свидетелей и протокола?

– Хочешь сделать чистосердечное признание? – отойдя с ним в сторону, спросил Петрухин.

– Не совсем… Видите ли, гражданин начальник, взяв меня с ребятами, вы создаете серьезную угрозу одному очень большому человеку. Его я не назову даже под пыткой. Иначе меня прямо в СИЗО покромсают на шашлык. Но я хочу вам сказать, что теперь и вы можете быть под ударом. Не догадываетесь, каким образом?

– Любопытно было бы услышать, – усмехнулся Борис.

– Зря улыбаетесь… Завтра же некое интересное видео может оказаться в целом ряде самых разных инстанций – от господина Рудакова и губернатора до федерального МВД. Заодно оно окажется в руках вашей жены и будет выложено в Интернете с соответствующими комментариями.

– Вот даже как? Значит, все-таки я был прав. Ай да Майя! А ведь как клялась в своей порядочности… И что же мне предлагается взамен? Отпустить вашу веселую компанию на все четыре стороны?

– Ну это, дураку понятно, сделать вы не сможете. Но в вашей власти изменить повод, по которому мы были задержаны. Скажем, просто незаконное проникновение в чужую квартиру с целью кражи имущества.

– А как же стрельба? Мне что же теперь, надо забрать у эксперта собранные им улики – оружие и пули?

– Ч-черт! Ну пусть это будет хулиганская стрельба по мебели. Все же не покушение на убийство. Знаете, гражданин начальник, я думаю, и в моих, и в ваших интересах не привязывать сегодняшнее дело к убийству Хухи… То есть господина Хухминского. И ваша репутация не пострадает, и я, бог даст, доживу до конца срока, который мне отмотает наш самый справедливый и гуманный. Что скажете?

– Надо подумать. Это непростой вопрос.

– Обязательно подумайте! – кивнул Ежонов и зашагал к воротам, где его подручных уже взяли под руки охранники СИЗО.

А Борис, оформив передачу задержанных, отправился домой. На часах была уже половина второго. По пути подбросив Михаила и Олега поближе к их месту жительства, по пустынным улицам он покатил на свой Дубовский проезд. Сказанное Ежоновым, безусловно, Борис воспринял весьма и весьма серьезно, хотя виду и не подал. Он понимал, что некая мразь, сидящая в губернской власти, в данный момент следит за ситуацией и прикидывает: нанести свой подлый удар или не спешить – вдруг опер сломается и пойдет на уступки?

Потому-то Петрухин и не дал однозначно отрицательного ответа, решив немного поиграть в поддавки. Он был уверен, что вопреки любым запретам, скорее всего, уже сейчас Ежонов докладывает своему хозяину по сотовой связи о провале бандитского рейда в Кузнецовку и о том, как отреагировал опер на его предложение.

«Теперь придется работать как на минном поле… – сворачивая к дому, размышлял он. – Сделаешь какое-то опасное движение в сторону той гадюки, и она сразу же укусит. Знает ведь, тварь, что охотнее всего у нас поливают дерьмом. Зато когда выяснится, что полили зря, ни одна сволочь не даст опровержения… Попробуй потом отмойся! Ладно, выкрутимся. Как говорится, голь на выдумки хитра…»

То, что его весьма и весьма серьезно «взяли в разработку», он понял, еще когда лежал в реанимационной палате. Помимо прочих звонков, ему поступил и звонок Рудакова. Начальник управления, сердито сопя, уведомил Бориса о том, что его не позже чем завтра ожидает серьезная встряска.

– Говорил тебе, не связывайся со всякой хренотой! Этот козел из областной администрации уже все инстанции завалил телегами. Завтра обязательно заскочи сюда, часов в одиннадцать. Приезжают из службы собственной безопасности и областной прокуратуры. В общем, готовься к худшему.

…Петрухин хорошо помнил ту стычку с каким-то деятелем из областных верхов. Это случилось той самой ночью, когда была убита горничная Сольцова. Он как раз только-только вернулся с охранниками пансионата после обхода территории острова. Проходя по коридору флигеля, где обитал обслуживающий персонал «Аттики», Борис неожиданно столкнулся с мужчиной, который буквально вылетел из ближайшей комнаты.

Мужчина грубо оттолкнул его и закричал:

– Ты что, слепой или глаза пропил? Что, по хлебалу хочешь получить? Ща схлопочешь!..

Замахнувшись, он попытался ударить Петрухина кулаком в лицо, но тот, блокировав удар, перехватил руку скандалиста и скрутил ее жгутом, заставив его взвыть от боли и согнуться в три погибели. Тут же, словно это было отрепетировано, громко топая ботинками, в коридор сразу с двух сторон откуда-то вылетело несколько крупных дюжих парней.

– Леонид Валерьевич, мы здесь! – заорал один из них, взметнувшись в воздух с намерением в прыжке нанести Петрухину удар обеими ногами.

Но его ноги лишь пробили пустоту, после чего нападающий не вполне эстетично приземлился крестцом на кафельный пол. Борис вовремя успел отследить его движение и ушел от удара, заодно отшвырнув в сторону и Леонида Валерьевича, который впечатался теменем в угол дверного косяка и, ойкнув, затих у стены. Не давая опомниться этой невесть откуда взявшейся шайке отморозков, Петрухин перепрыгнул через него и ринулся навстречу коротко стриженному рыжему верзиле. Молниеносно пригнувшись, он схватил его за штаны и, поддев плечом под живот, единым махом кинул назад.

Выпалив что-то нечленораздельное, верзила распластался на полу. Теперь на Бориса, выделывая всевозможные финты руками и отчаянно визжа, ринулся худой, подвижный как ртуть смугловатый парень, похожий на китайца. Демонстрируя великолепную гибкость, он стремительно выбросил ногу, нанеся удар ступней в плечо Петрухина. Вообще-то он метил в челюсть, и, если бы его удар достиг цели, Борис гарантированно получил бы серьезный нокдаун. А в плечо… Что такое удар «легкача», встреченный тренированным, девяностокилограммовым атлетом, гнущим руками достаточно толстый стальной прут? К тому же, не обладая талантами по части завязывания себя в узлы различной степени сложности, реакцию Петрухин имел отменную, благодаря чему успел не только уклониться, но и схватить китайца своей левой за его лодыжку.

Тот и ахнуть не успел, как его нога, оказавшаяся в живых тисках, резко повернулась по часовой стрелке, из-за чего в тазобедренном суставе раздался громкий хруст, а тело пронзила нестерпимая боль. Издав истошный вопль, китаец покатился по полу, выгибаясь и скрежеща зубами. Последний из драчунов – белобрысый, с выпирающими бицепсами, который уже преодолел живую баррикаду из приятелей, поверженных опером, растерянно хлопая глазами, остановился и медленно попятился назад.

Держась за голову и охая, с пола медленно поднялся брюнет. Он достал из кармана сотовый и, трясущимися руками тыкая в кнопки, злобно выдавил:

– Ну урод! Ты за это здорово поплатишься! Я тебя, падла ментовская, засажу как минимум на четвертак! Ща ты получишь, мусор долбаный!

– Оказывается, ты даже знаешь, что я работаю в милиции? – сразу поняв все, рассмеялся Борис. – Тебя, подонка, специально на меня кто-то науськал? Смотри, гнида, а то тебе сейчас будет не до звонков своим покровителям.

Едва Борис вошел в свою комнату, как его телефон тут же ожил. Рудаков, а это был именно он, жестко потребовал объяснения по поводу только что случившейся потасовки.