Волк прыгнул

— Ну, все помещение вверх дном перевернули? Тут были, насколько я помню, и какие-то кладовки, и комнатушка, где до сих пор строительный хлам свален…

— Да нет, — сказал Максим. — В кладовках и не искали, зачем?

— На всякий случай устройте коммунистический субботник и переверните абсолютно все, — сказал Данил. — Был у меня случай, когда уволенный за пьянку на рабочем месте бухгалтер решил напакостить и бросил пару папок в чулан, где уборщицы держали всякий хлам. Они там пролежали две недели, пока на фирме все ответственные лица тихонько умом сдвигались. А нашли по чистой случайности, когда…

Замолчал, повернув голову к двери, прислушался, досадливо поморщился где-то совсем неподалеку звонко разлетелось стекло.

— Черт знает что, — сказал он в сердцах. — Пожалуй, и в самом деле придется милицию вызывать. Пойдемте, чтобы развеяться, на обезьянник полюбуемся…

Первым вышел в коридор. Оконных стекол больше не били, зато снизу доносилось нестройное скандирование:

— Ге-ть я-дер-ную сме-рть! Ор-ша-не, ге-ть с а-то-мом!

Охранник, сгорбившись за своим столом возле лестницы, яростно накручивал телефонный диск. Послушал, швырнул трубку:

— Вечно у них занято… — и тут же снова схватил ее с рычага.

Держась у стены, Данил выглянул. Внизу уже вовсю развернулась стихийная демонстрация возмущенного народа — четыре длинных транспаранта на плохо оструганных палках призывали отвести ядерную смерть от сей благодатной земли, а распространителям таковой, сиречь фирме «РутА», предлагали немедленно убраться за «полночный рубеж» . Десятка три индивидуумов обоего пола, задрав головы кверху, старательно скандировали свои нехитрые речевки, в общих чертах повторявшие надписи на плакатах. Тут же крутился юный субъект с плохонькой видеокамерой — акула пера, надо полагать.

— Где-то у меня презерватив завалялся, — мечтательно сказал стоявший по другую сторону окна Волчок. — Налить водой — и шваркнуть сверху…

— Не вздумай, — серьезно сказал Данил. — Вон видишь козла с камерой?

Превратят потом твой презерватив в противотанковую гранату и не отмоемся до…

Умолк, вытянул шею. Внизу что-то произошло, в мгновение ока все изменилось — смолкли вопли, колыхнулись транспаранты, кто-то оседал наземь, подламываясь в коленках. И стоявшие ближе всех к нему, словно табунок вспугнутых воробьев, кинулись врассыпную, скандирование смолкло окончательно, раздался дикий, пронзительный женский вопль, упавший не шевелился. Данил, перегнувшись через широкий подоконник, рассмотрел его лицо — и только теперь связал все происшедшее с только что слышанным в районе этажа примерно третьего коротким треском, похожим на звук сломавшейся толстой ветки, но еще и на одиночный пистолетный выстрел…

…Дальнейшее напоминало вавилонское столпотворение в урезанном варианте — скопище разномастных машин с мигалками, профессионально-равнодушная суета обмундированных и штатских, неведомо откуда вынырнувшая орава репортеров, вопли и мельтешение разъяренных народофронтовцев. Хорошо еще, очень скоро кто-то, облеченный властью, распорядился выдавить их за пределы двора и поставить плотное оцепление.

Данил уже нимало не сомневался, кого здесь вскоре увидит. Как и следовало ожидать, оказался прав: минут через двадцать после первого натиска, когда по «Авто» пробежали несколько милиционеров, наспех опросивших всех и каждого и велевших не покидать здания, — что подкрепили крепким «ястребом», вставшим с автоматом наперевес у двери на лестницу — торчавший возле стола охранника Данил узрел майора Пацея. И снова вспомнил здешнее присловье насчет черта и мостика.

Майор поприветствовал его, как старого доброго знакомого:

— Данила Петрович! У вас опять, я смотрю, неприятности?

— У меня? — поднял брови Данил, выразительно чеканя слова.

— Ну, не придирайтесь, не придирайтесь к случайным обмолвкам, — примирительно заявил майор. — Конечно же, я не вас персонально имел в виду, я говорил о конторе…

— Простите, а с чего бы это вдруг неприятности должны быть и у конторы? сказал Данил, не нарываясь, но и не пытаясь лебезить. — Причем тут контора?

— Насколько я знаю, они опять против вашей фирмы устроили демонстрацию…

— Ну и что?

Майор по-прежнему являл собою образчик доброжелательного терпения:

— Есть одна загвоздка. Отыскались, понимаете ли, целых два свидетеля, которые видели, что стреляли из ваших окон. Упорно стоят на своем, показания уже фиксируются…

— А вы этих свидетелей на шизофрению не проверяли? — спросил Данил.

— Пока не возникало такой необходимости, — хладнокровно отпарировал майор. — То есть предусмотренной законом ситуации…

— Посмотрите, — сказал Данил, сделав широкий жест рукой. — Все выходящие во двор окна как на ладони. Мы здесь были втроем, — он указал на охранника и Волчка, с безразличным видом стоявшего поблизости. — И никто из нас не стрелял. Ну, а не заметить чужого стрелявшего мы решительно не могли — весь коридор отсюда просматривается, сколько его, этого коридора… По-моему, стреляли на нижнем этаже, вряд ли под нами, на четвертом, скорее на третьем.

Я слышал звук, похожий на выстрел. Вполне возможно, это был наган, хотя решительно утверждать не берусь.

— Не нервничайте вы, право, — сказал майор, хотя Данил держался абсолютно спокойно, ни малейшей нервозности не проявлял. — Вас, кстати, уже допросили о том, что касалось прискорбного события, имевшего место на даче генерала Басенка?

— Да, — ответил Данил холодно. — И в прокуратуре, и от вас в «Клейнод» приезжал очень деловитый молодой человек…

— Вы уж извините, но придется вас в очередной раз допросить — вместе со всеми здесь находящимися, в качестве свидетеля…

— Бога ради, — сказал Данил, любезно раскланиваясь. — Как всякий законопослушный гражданин, обязан всемерно содействовать представителям органов правопорядка…

Он смотрел в невозмутимое лицо майора и пытался понять: знает ли тот уже о Сердюке или нет? Если только они с паном Сердюком как-то повязаны. Не определить, это тебе не Смок, это противник посерьезнее… Ну не мог он случайно взять и прицепиться к фирме, к Данилу, не мог он случайно оказываться на месте происшествия со столь завидной регулярностью. Но почему он так светится? Неужели не может выставить вперед какого-нибудь старлея?

Звездочку на нас хочет заработать? Или что?

— Рад встретить столь яркий пример гражданской сознательности, — душевно произнес майор. — А сейчас, пожалуйста, посидите где-нибудь в кабинете, нам нужно поработать…

Дверь распахнулась, и в коридор прямо-таки хлынули субъекты в штатском и в военной форме, один вел на поводке чепрачную поджарую овчарку, другой нес какой-то прибор.

— Пожалуйста… — уже тверже повторил майор.

Данил развернулся и направился в кабинет Байко. Зародившиеся у него подозрения не только не исчезали начали крепнуть. Самый удобный случай для несанкционированного обыска: в строгом соответствии с законами, при наличии веских оснований, когда есть возможность подвести под «место преступления» всю эту длинную пятиэтажку. И никакой санкции прокурора. Ну, а ежели в кладовушке обнаружится нечто противозаконное, можно сколько угодно отрицать непричастность всех здесь находящихся к выстрелу — это уже никого не будет интересовать, всплывет другой вопрос…