Волк среди теней

Юноша быстрым шагом вернулся в лагерь и велел Бергойну следить за каньоном. Бергойн отказался — он возвращается в Игер, и Янус спросил Гамбиона:

— На кого из твоих людей можно положиться, что он не заснет на посту?

— Пек! — крикнул Гамбион. — Будешь нести первую стражу. Я сменю тебя через четыре часа.

— Почему я?

— Потому что я так говорю, сукин ты сын!

— Ну и дисциплина у вас! — заметил Янус, садясь и закутываясь в одеяла.

— Пошевеливайся, Пек!

— Иду-иду.

— И смотри, не засни! Даниил полагается на нас.

— Да слышу я!

— Я серьезно, Пек.

— Имей больше доверия, Ефрам!

Гамбион завернулся в одеяла и пролежал два часа, но заснуть не мог. Наконец он встал и пошел в сторону расселины. Пек, свернувшись клубком между двух валунов, крепко спал. Он ухватил его за ворот рубахи, поднял на ноги и ударил кулаком по зубам, сломав два передних. Еще три удара, и Пек потерял сознание. Его окровавленное лицо быстро опухало. Гамбион забрал его ружье и пистолет, а потом сел, чтобы до утра следить за равниной.

На заре к нему присоединился Янус. Он остановился и посмотрел на неподвижного Пека.

— Здоров спать, а? — спросил он.

— Заткнись, Янус! Мне не до шуток.

— Успокойся, дядя. Пойди поспи. Я посторожу.

— Незачем! Я сплю мало.

— Все равно ложись. Если они явятся в твои «обещанные» десять дней, будет не до сна.

Гамбион не мог не признать правоты Януса: на него навалилась страшная усталость. Он передал юноше ружье и пистолет Пека, взвалил бесчувственное тело на плечо и ушел, не сказав ни слова.

Янус оставался на месте и следил за стадом антилоп, пасшихся далеко на равнине. Кругом, думал он, царит такой мирный покой, что трудно вообразить войну с треском выстрелов и внезапными смертями. Он работал с отцом во дворе фермы, когда внезапно появились исчадия, и его отец почти сразу же упал — ему оторвало голову. Его мать выбежала из дома и тоже была сразу убита. Янус тогда схватил отцовское ружье — однозарядный мушкет — и передовой всадник вылетел из седла. Янус бросил ружье, и, когда лошадь проскакала мимо него, умудрился схватиться за луку пустого седла и взлететь ей на спину. А потом он несся карьером через луг, и вокруг свистели пули. Две попали в лошадь, но упала она только в глубине леса, и он сумел спастись.

Оставшись совсем один, он больше не задумывался о будущем. Он хотел жениться на Сьюзен Мак-Грейвен, но она, рассказали ему, погибла вместе со всей их семьей во время того же налета. Не осталось никого из тех, кого он знал. Все, кого он любил, были убиты.

Ему только-только исполнилось девятнадцать, хотя он выглядел старше. И будущее сводилось к тому, что он будет убивать исчадий, пока они не убьют его. ОН НЕ ВЕРИЛ Даниилу Кейду, не верил в его видение. То немногое, что он знал о Библии и изложенном в ней учении, опровергало самую возможность поверить в Кейда. Неужто Бог избрал бы такого человека? Убийцу и грабителя? Он сильно в этом сомневался. Но ведь он же сомневался и в существовании Бога. «Так что же ты знаешь твердо, Янус?» — спросил он себя.

Два часа спустя его сменил угрюмый парень. Янус спустился с гребня и направился в лагерь. Он увидел, что человек десять копают ров поперек тропы. Распоряжался Гамбион, и Янус направился к нему.

— Это зачем?

— Если они прорвутся сквозь расселину, то будут мчаться во весь опор. И эта канавка отделит мужчин от мальчишек.

— Верно, но бежать отсюда некуда. Если вы не остановите их тут, они с вами покончат.

— Меня, Янус, послали сюда не бегать, — ответил Гамбион, поворачиваясь ко рву.

— Почему ты так поступаешь, Гамбион?

— А как ты думаешь?

— Понятия не имею, Гамбион.

— Тогда я не могу тебе объяснить.

— Да нет, я спрашиваю, какая тебе выгода?

Гамбион оперся на лопату, его тяжелое лицо напряглось. Он почесал в густой черной бороде и помолчал.

— Я начал ездить с Кейдом много лет назад и никогда особо не задумывался, что мы такое. Потом Бог заговорил с Кейдом, и я понял, что еще не поздно измениться. Это никогда не поздно. Теперь я частица Войска Бога и назад не поверну. Ни за добычу, ни за обменные монеты, а уж из-за проклятых исчадий и подавно. Пусть посылают людей, зверей или демонов, но мимо Ефрама Гамбиона они не пройдут, пока в этом старом теле теплится жизнь. Тебе понятно, фермер?

— Понятно, Ефрам. А вот если кое-что тебе посоветовать, ты против?

— Вовсе нет.

— Вырой еще ров, вон там, и посади в него стрелков. Тогда, если вам придется туго, они вас будут прикрывать, пока вы не отойдете.

Гамбион направился к месту, указанному Янусом, и увидел примерно в двадцати футах выше по склону естественное укрытие из скал и кустов.

— У тебя зоркий глаз, сынок. Так и сделаем.

— А как этот, Пек?

Гамбион пожал плечами.

— Взял да и помер у меня на плече. Такова жизнь, верно?

— В Войске Бога жизнь нелегка, Ефрам.

— Что так, то так. Любители отлынивать нам ни к чему.

— Ты не против, если я посплю?

— Давай-давай!

Янус направился в лагерь. Ему хотелось есть, и он пожевал горсть сушеных фруктов, а потом завернулся в одеяла.

Сутки прошли спокойно, но на второй день перед полуднем в каньон въехали триста исчадий. Дозорный паренек по имени Гибсон кинулся за Гамбионом, с которым пришел и Янус.

— Они не разведку ведут, — сказал Янус, — а знают, что искать.

— Верно, — пробормотал Гамбион. — Сейчас расставлю людей.

— А как?

— Пятнадцать во рвы, остальные с нами здесь.

— Можно совет?

— Валяй.

— Они сейчас об атаке не думают и скорее всего въедут в расселину, не торопясь. Поставь всех, кто у нас есть, над расселиной — так мы нанесем им большие потери. А потом устроим засаду во рвах. Уж во второй раз они шпор не пожалеют!

Гамбион пожевал нижнюю губу.

— Дело!

Он рассредоточил своих бойцов над расселиной, приказав не стрелять, пока они не услышат его выстрела, а уж тогда открыть такой огонь, будто завтрашнего дня не будет. Потом вернулся и скорчился рядом с Янусом, а исчадия уже пересекали каньон.

Не прошло и часа, как разведчик нашел расселину и въехал в нее, а отряд ждал перед ней. Игерцы наклоняли головы пониже, пока черный всадник ехал вверх по первому склону. Стоило ему проехать чуть дальше, и он увидел бы канавы, однако он остановил коня и снял шлем. И оказался очень молодым, примерно ровесником Януса. Гамбион разглядел, что глаза у него голубые. Тут всадник повернул коня, спустился в каньон, и исчадия двинулись вперед. Гамбион загнал патрон в затвор и застыл в напряжении. Во рту у него пересохло. Рядом с ним Янус упер приклад ружья в плечо и глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Когда половина всадников оказалась в расселине, Гамбион прицелился в начальника, и его палец начал медленно нажимать на спусковой крючок.