Волк за волком

Яэль запомнила фотографию, повторяя все детали у себя в голове.

– Ей исполняется семь. Моя жена готовит шоколадный торт из семи коржей, ее любимый.

Шоколад. Весь торт шоколада. Мысль о таком лакомстве заставила желудок Яэль сжаться от постоянного голода. Она еще раз посмотрела на фото Бернис и задумалась о том, какого это, жить беззаботной свободной жизнью. С отцом, зваными ужинами и шоколадным тортом.

Командир Вогт захлопнул кошелек. Он заметил взгляд Яэль. Она поняла это по тому, как сжались его губы. Глаза переключились на нее.

Возможно, теперь, когда они голубые, на них тяжелее смотреть с презрением.

Когда она рассказала Мириам о фотографии, старшая девочка улыбнулась, и Яэль увидела, как ее глаза сузились. Она положила руки на плечи Яэль и спросила:

– Ты уверена, что это дочь командира Вогта?

– Да. Ее зовут Бернис. Ей исполнялось семь. Они приготовили ей шоколадный торт.

– И ты помнишь, как она выглядит?

Яэль кивнула. Практиковать трансформации без зеркала было тяжело, но она справлялась. В дни, когда другие рыскали сквозь вещи погибших в надежде найти что-то полезное, она стояла над размытыми лужицами уборной, ловя свое отражение в свете дня. Со временем ей лучше удавалось контролировать жжение внутри. Яэль запоминала чужие лица, зашивала их в свои кости с яростью и грустью. Она никогда не могла объяснить, как именно это делает. Трансформации для нее являлись тем же, что и ходьба, прожевывание пищи, плач - частично рефлекторное действие, частично контролируемое. Но всегда болезненное.

Ее любимым лицом было лицо Бернис, потому что каждый раз, превращаясь в нее и видя в отражении кудрявые золотистые локоны, она представляла, что все это действительно принадлежало ей. И шоколадный торт тоже.

Единственное, что она не могла воссоздать - это ее ямочки. Яэль необходимо было практиковать улыбку. Вытащить их наружу.

– Семь лет. Она, должно быть, твоего роста. Может, выше. И, наверно, толще, раз ест все эти торты, - бормотала Мириам.
– Я поговорю с другими женщинами. Посмотрим, чем они смогут помочь.

Только следующим вечером, когда Мириам вернулась в казарму, Яэль поняла, о чем говорила девушка.

– Это должно подойти, - Мириам подняла подол своей серой рабочей юбки и достала оттуда аккуратно сложенное маленькое платье.

Яэль слегка прикоснулась к ткани руками, боясь, что нажми она сильнее, как платье тут же исчезнет. Оно было мягким, светлым. Подол украшали рюши.

– Мы достали тебе еще туфли и свитер, - и несколько исхудавших рук, как по волшебству, выложили эти вещи на матрас.

– У тебя должно получиться. Притворись, будто тебя позвали к доктору. Как только дойдешь до медицинской казармы, трансформируешься, но только убедившись, что никто не смотрит. Затем притворись, будто ищешь отца, командира Вогта.

Лай смотрителя пронесся над дверями казармы. Мириам быстро спрятала одежду в тот же тайник в матрасе, где хранились матрешки.

– Но, Мириам... а как же ты?

Девушка не ответила на ее слова. Она лишь придвинулась и сжала руку Яэль. Тогда Яэль поняла: Мириам остается здесь.

Внутри у Яэль все сжалось, от страха, от злости. Слова застряли в горле. Она должна была высказаться.

– Я... я не могу.

За оградой были волки. Она не была уверена, что сможет смело столкнуться с ними лицом к лицу без Мириам, Мамы, Бабушки...

– Рэйчел была права - это место смертельно. Люди отсюда не выбираются, - глаза Мириам осматривали все вокруг. Ее рука все еще крепок сжимала ладонь Яэль.

– Но ты можешь. Ты особенная, Яэль. Ты можешь жить.

Жить? В мире клыков и одиночества? Или умереть. В клетке дыма и игл.

Яэль понимала, что Мириам права. Но оправдания все еще вертелись а кончике ее языка.

– Но моя рука, на ней ведь числа. Я не могу заставить их исчезнуть.

– Спрячешь метку под свитером. Они не заметят разницы, - сказала она.

– Я не хочу оставлять тебя, Мириам, - губы Яэль задрожали.
– Я не хочу быть одна.

– Ты будешь смелой, - Мириам засунула руку в тайник матраса и вытащила подарок Бабушки. Она начала открывать и отделять друг от друга матрешек с особой нежностью. Прямо как сама Бабушка. Одна за другой куклы отдалялись друг от друга, пока не осталась самая маленькая.

– Ты не будешь одна. Я буду думать о тебе. И Рэйчел с Бабушкой тоже, и все остальные... они все смотрят.

– Ты правда так думаешь?
– Яэль привыкла, что за ней наблюдают: смотрители, медицинские работники. Теперь к ним прибавились глаза погибших.

– Я должна, - Мириам взяла самую маленькую куклу и вдавила ее в руку Яэль.
– Ты не можешь забрать их всех, они слишком большие. Я сохраню для тебя остальных.

Деревянная кукла, размером с горошину была такой маленькой, что почти терялась даже в ладони Яэль.

– Если будешь чувствовать себя одиноко, - продолжила Мириам, - можешь посмотреть на нее и вспомнить, что остальные у меня.

Ладонь Яэль зажалась в кулак. Она поднесла его к сердцу и подумала о всех невидимых глазах. Они наблюдали за ней.

– Когда-нибудь мы воссоединим их, - голос Мириам задрожал. Они обе понимали, что это неосуществимо.

Сумерки. Время, когда уродство казармы виднелось лишь под светом электрических ламп. Темнота проникала повсюду, даже в самые дальние уголки зданий. Яэль шла между ними прямо к своей первой преграде - охраняемому забору.

Яэль много раз проходила через него, когда направлялась в медицинский блок. Это был единственный выход отсюда.

Два смотрителя стояли перед воротами, осматривая ряды казарм впереди. Решетки на воротах переплетались в форме буквы Х.

Они ограничивали ее свободу. Но в то же время они позволят ей сбежать отсюда.

Яэль глубоко вдохнула в легкие воздух, по которому ежедневно рассеивался чей-то прах, и выступила на освещенный участок. Ее рука была повернута таким образом, что цифры на предплечье отчетливо виднелись.

—ИДИ ПРЯМО ДЕРЖИ ГОЛОВУ ВЫСОКО ГОВОРИ ЧЕТКО И УВЕРЕННО—

– Мне необходимо увидеться с доктором Гайером, - сказала она.

Смотрители замерли. С того самого момента, как ее внешность изменилась, они наблюдали за ней таким же взглядом, как когда-то женщины казармы номер 7. Их зрачки наполнились страхом.

– Я странно себя чувствую, - она положила руку на живот. Мириам с особой тщательностью прикрепила ее новые туфли. Платье и свитер были спрятаны под рабочей юбкой.
– Он велел мне прийти, если такое случится.