Волки Кальи

— Мы все устали, — уточнил Роланд, — а в ближайшие дни нам предстоит многое сделать. Однако история отца очень меня встревожила. Не могу сказать, то ли она ответила на многие вопросы, то ли, наоборот, поставила еще больше.

Все предпочли промолчать.

— Мы — ка-тет, — продолжил Роланд, — но сейчас мы сидим вместе ан-тет. На совете. И пусть час поздний, может, нам есть еще что обсудить до того, как мы разойдемся? Если да, говорите. — Вновь ответа не последовало. Роланд отодвинул стул. — Хорошо, тогда я желаю всем…

— Подожди.

Остановила его Сюзанна. Она так давно молчала, что про нее все как бы забыли. А тут в голосе слышались стыдливые нотки, что так на нее не похоже. Они просто не могли слышаться в голосе женщины, сказавшей Эбену Туку, что она, если он еще раз назовет ее коричневой, вырвет у него язык и подотрет им его задницу.

— Нам есть что обсудить.

Все тот же голос.

— Кое-что еще.

Уже едва слышно.

— Я…

Она посмотрела на них, на каждого по очереди, а когда встретилась взглядом со стрелком, он увидел в ее глазах печаль, упрек и усталость. Злости не увидел. «Если б она злилась, — позже подумал он, — мне бы не было так стыдно».

— Думаю, у меня возникла маленькая проблема, — продолжила Сюзанна. — Я не понимаю, как такое может быть… как такое могло случиться… но, мальчики, я думаю, что немножко беременна.

Произнеся эти слова, Сюзанна Дин/Одетта Холмс/Детта Уокер/Миа — не знающая отца, закрыла лицо руками и заплакала.

ЧАСТЬ 3 ВОЛКИ

Глава 1 Секреты

1

За домиком Розалиты Мунос стояла высокая будка туалета, выкрашенная в небесно-синий цвет. По левую руку стрелка, вошедшего в туалет поздним утром (рассказ отца Каллагэна затянулся за полночь, да и потом они улеглись далеко не сразу), к стене крепилось металлическое кольцо, под которым в семи или восьми дюймах находился стальной диск. В этой импровизированной вазе стояли два побега «черноглазой Сюзанны» [65] . Их лимонный, чуть терпкий запах был единственным, который долетал до ноздрей стрелка. На стене над сиденьем, в рамке и повыше зеркала, висела картинка, изображающая Человека-Иисуса со сложенными в молитве руками под подбородком. Рыжие волосы падали на плечи, смотрел он вверх, на Своего Отца. Роланд слышал о племенах мутантов, которые называли Отца Иисуса Большим Небесным Папашей.

65

«Черноглазая Сюзанна» (тубергия, тройчатый гибискус) — вьющееся растение с большими, до 3 см в диаметре, цветами с ярко-желтыми лепестками и темно-коричневым пятном в центре.

Роланда порадовало, что Человека-Иисуса изобразили в профиль. Если ли Он смотрел на него, Роланд сомневался, что сумел бы справить малую нужду, не закрыв глаз, пусть его мочевой пузырь и наполнился под завязку. «Странное место для изображения Сына Божьего», — подумал он, а потом сообразил, что ничего странного и нет. Обычно этим туалетом пользовалась только Розалита, и Человек-Иисус мог увидеть лишь ее прикрытую одеждой спину.

Роланд Дискейн расхохотался, и одновременно упругая струя полилась в очко.

2

Когда он проснулся, Розалита уже ушла и достаточно давно: ее половина кровати остыла. Теперь, выйдя из небесно-синего туалета и застегивая пуговицы, Роланд посмотрел на солнце и понял, что до полудня осталось совсем ничего. Определить время без часов, песочных или солнечных, в последние дни стало совсем не просто, но все-таки можно, при тщательности расчетов и готовности признать, что погрешность результата будет достаточно велика. Корт, подумал он, пришел бы в ужас, увидев, что один из его учеников, один из сдавших экзамен учеников, стрелок, начинает такое важное дело, проспав чуть ли не до полудня. А ведь дело начиналось именно сегодня. Прошедшие дни ушли на ритуалы и подготовку, занятия нужные, но в принципе бесполезные. Вроде танца под Песню риса. Этот этап закончился. А насчет сна допоздна…

— Никто не заслужил этого больше, чем я, — изрек он и стал спускаться по склону. Здесь тянулся забор, очерчивая границу участка Каллагэна (а может, отец считал, что это граница участка Бога). За забором без умолку журчала маленькая речка, словно девочка, делящаяся секретами с подружкой. Берега речки заросли «черноглазой Сюзанной», так что одной тайной (пусть и маленькой) стало меньше. Роланд глубоко вдохнул лимонный запах.

Он вдруг понял, что думает о ка, что случалось с ним редко (Эдди, твердо веривший, что Роланд ни о чем другом практически не думает, очень бы удивился). Собственно, ка устанавливала один-единственный принцип: «Отойди в сторону и не мешай мне работать». Тогда почему, скажите на милость, люди никак не могли заучить этот столь простой тезис? Откуда бралось неумное, глупое желание вмешаться? Все внесли свою лепту; все знали о том, что Сюзанна Дин беременна. Ролан — буквально с момента зачатия, когда Джейк «извлекался» из дома на Голландском холме. Сюзанна сама это знала, несмотря на окровавленные тряпки, которые прятала рядом с тропой. Тогда почему они так долго тянули с разговором, который состоялся только прошлой ночью? Почему никак не решались на него? Кому-нибудь этот разговор причинил дополнительные страдания?

Роланд надеялся, что нет. Но едва ли он все же мог знать наверняка.

Однако хорошо, что они все выяснили. И солнечное утро служило тому подтверждением, потому что давно уже он не мог похвастаться отличным самочувствием. По крайней мере физическим. Ничего не болело и…

— Я думал, вы уляжетесь вскоре после того, как я покинул вас, стрелок, но Розалита сказала, что ты пришел чуть ли не на заре.

Роланд отвернулся от забора и своих мыслей. В этот день Каллагэн надел черные брюки, черные ботинки и черную рубашку с воротником-стойкой. Крест висел на груди, а седые волосы не торчали во все стороны, возможно, чем-то смазанные. Какое-то время он держал взгляд Роланда, потом продолжил:

— Вчера я ездил по маленьким фермам, причащал тех, кто этого хотел. И выслушивал их исповеди. Сегодня с тем же поеду на ранчо. Многие ковбои следуют, как они здесь говорят, тропою Креста. Розалита повезет меня на двуколке, так что с ленчем и обедом вам придется управляться самим.

— Справимся, — ответил Роланд, — но сможешь ли ты уделить мне несколько минут для разговора?

— Разумеется, — кивнул Каллагэн. — Если человек не может задержаться, не следовало и подходить. Хороший совет, думаю, и не только для священников.

— Ты выслушаешь мою исповедь?

Брови Каллагэна приподнялись.

— Так ты веришь в Человека-Иисуса?

Роланд покачал головой.

— Отнюдь. Ты ее тем не менее выслушаешь? И никому не расскажешь?

Каллагэн пожал плечами.

— Насчет того, чтобы никому не сказать ни слова, это очевидно. Мы всегда так делаем. Только не путай умение хранить тайну с отпущением грехов. — Он холодно улыбнулся Роланду. — Последнее мы, католики, приберегаем только для себя, будь уверен.

Мысль об отпущении грехов никогда не приходила Роланду в голову, он находил нелепой саму идею, что оно может ему понадобиться (или этот человек может его дать). Он скрутил самокрутку, не торопясь, думая о том, с чего начать и как много сказать. Каллагэн ждал, уважая молчание собеседника.

Наконец Роланд заговорил:

— Существовало пророчество, что я должен «извлечь» троих, и мы станем ка-тетом. Не важно, кто этот пророк, не важно, что было прежде. Я не хочу ворошить прошлое без крайней на то необходимости. Было три двери. Из второй вышла женщина, ставшая женой Эдди, хотя тогда она не звалась Сюзанной…

3

И Роланд рассказал Каллагэну часть их истории, непосредственно связанную с Сюзанной и женщинами, которыми она была раньше. Особое внимание уделил спасению Джейка от привратника-хранителя и «извлечению» мальчика в Срединный мир, рассказал, как Сюзанна (а может, в тот момент Детта) держала демона круга, пока они помогали Джейку. Он знал, чем она рисковала, сообщил Роланд Каллагэну, и понял, еще когда они ехали на Блейне Моно, что она не избежала риска и забеременела. Поставил в известность Эдди, и Эдди совсем не удивился. Потом Джейк сказал ему об этом. Точнее, отругал его. И ему, Роланду, не оставалось ничего другого, как признать свою вину. Но до прошлой ночи на крыльце-веранде ни один из них в полной мере не осознавал, что Сюзанна тоже знала, и, возможно, так же давно, как и Роланд.