Волколак

Но теперь я не могла смотреть ни на что иное, кроме него.

Огромного, сильного, хищного, прекрасного и…возбужденного.

В доме не было никакой мебели - ну скамьи, ни стола, ни какой-либо лежанки – поэтому Черный бросил свой роскошный плащ на пол рядом с печкой, протягивая руку ко мне в приглашающем жесте.

Его глаза горели и больше не скрывали ни страсть, ни желание, с которыми он теперь смотрел на меня не моргая, и увлекая в водоворот чувств, о которых я еще ничего не знала.

И я неловко ступила вперед, вкладывая свою прохладную ладонь в его обжигающе горячую руку.

Я не знала, что сказать.

И нужно ли говорить в принципе.

Просто волнение достигло такого предела, за которым мысли начинали путаться и испаряться от его прожигающего тяжелого взгляда.

Только в словах не было необходимости.

Я поняла это, когда мужчина неожиданно резко и с силой подался вперед, обхватывая меня своими ручищами, чтобы забрать себе.

Я даже ахнуть не успела, как оказалась лежащей на спине.

Под ним.

Если и было страшно, то лишь первое мгновение, когда я окунулась в его синий взгляд, где черный зрачок расползался и увеличивался, затмевая собой цветную радужку, отчего мне казалось, что меня буквально засасывает в омут его хищной страсти, где нет предела и нет покоя.

Где я была готова провести вечность, лишь бы он был рядом.

Поцелуй не был нежным и трепетным.

Зверь брал свое по праву.

Сильно и глубоко.

Так, что я не успевала за ним.

Только хваталась руками за обнаженные плечи, ощущая, как они горят и напрягаются, потому что хищник рвался наружу.

Он был хозяином положения.

Он был тем, кому хотелось подчиниться и забыть о целом мире.

Поэтому я только послушно подставляла свои губы, стараясь не задохнуться от звериной страсти. И не боятся так, чтобы навредить ему. И себе.

Черный рычал.

Вдавливал меня в себя, причиняя боль, и в какой-то момент словно сорвался, дернувшись всем телом от судороги, когда обстановка начала вдруг меняться, кружа голову еще сильнее.

Менялись ароматы, отдавая теперь не пряным хвойным запахом, а едкими медикаментами.

Менялся потолок, который я могла видеть лишь мельком.

Больше он не был деревянным с высокими сводами, до которых невозможно было дотянутся.

Теперь он стал белым. Вернее призрачно темным в ночной мгле, и что-то противно пикало буквально возле уха.

Неизменным оставался только он – мой колдун.

Он обнимал меня, нависая сверху, и продолжал целовать, но уже иначе.

Осторожно, чувственно. Не срываясь в свою хищную необузданную натуру.

– В этот раз у нас все будет правильно, девочка, - неожиданно прошептал он, касаясь моих губ своими губами. И я потянулась к нему, обхватывая руками за плечи снова, чтобы не дать ему сбежать.
– Я не причиню тебе боли, а ты не будешь меня бояться как раньше.

Я не сразу смогла перейти эту границу между сном и реальностью, уже не понимая, где же была моя настоящая жизнь. Кем я была – Марьяной или Маришкой?

– Ты пришел, - прошептала я восторженно, упиваясь тем, что могу снова прикасаться к нему и тонуть в своих эмоциях, где мне всегда было мало его.

Затуманенный сном и медикаментами мозг отказывался работать быстро, выдавая воспоминания порциями.

Поэтому я не сразу ахнула, пытаясь осмотреться по сторонам, потому что наконец поняла, что я должна быть в палате. А рядом должен быть папа.

– Твой отец вышел прогуляться, - промурчал Черный, не переставая покрывать легкими поцелуями мое смущенное лицо, на что я хитро улыбнулась:

– Кажется, кое-кто ему в этом помог? Не помню, чтобы папа любил гулять ночами. Обычно в девять вечера он уже спит.

Колдун только хмыкнул и неопределенно пожал плечами, а я была согласна на что угодно, лишь бы он был рядом так долго, как только это было возможно.

16 глава

– Ты не дал досмотреть мне сон, - улыбнулась я, прижимаясь к своему волку, и чувствуя, что теперь жизнь начинает налаживаться.

Что теперь все будет хорошо, потому что с ним было ничего не страшно.

– Этот сон не нужно было видеть.

– Все прошло не очень гладко?

Черный кивнул и поцеловал меня в губы осторожно и нежно, словно просил прощения, а я потянулась к нему, и прильнула всем телом, потому что начало сна мне определенно понравилось. И я бы хотела продолжить в реальном мире ровно с того момента, на котором мы остановились.

– Я хотел тебя слишком сильно, чтобы вовремя остановиться, а потому испугал и причинил много боли.

– И что было потом?

Он мягко улыбнулся, глядя на меня обожающим взглядом, в котором я видела луну и собственное отражение.

– Ты все равно продолжала любить меня, и была рядом до конца, хотя мне потребовалось много времени и контроля, чтобы вести себя иначе, и больше не причинять тебе вреда своими касаниями.

– Я и сейчас хочу быть твоей, Черный.

По его мощному телу прошлась дрожь, отчего я широко улыбнулась, словно безумная, радуясь тому, что сколько бы столетий не прошло, а он хочет меня все так же, как тогда - в первую нашу встречу.

– И даже не боишься? – чуть изогнул он бровь, специально рывком вдавливая меня в матрас, отчего бедная больничная кровать заскрипела.

– Боюсь остаться без тебя.

Улыбка Черного была умиротворенной и гордой, когда он прошептал:

– Моя девочка. Не хочу, чтобы ты переживала. У меня была тысяча жизней, чтобы научиться выдержке и контролю, и не совершать ошибок прошлого.

Я потянулась к нему сама, целуя так, что закружилась голова.

Больше волколак не рычал и не делал резких движений, но задышал часто и рвано, выдавая свои огненные эмоции, которые теперь он контролировал настолько тщательно, насколько только мог.

А вот я свои совсем не контролировала, стараясь между горячими поцелуями стянуть с него тонкую кофту, и с себя больничную сорочку, чтобы прикасаться кожей к коже.

Черный засмеялся хрипло и чувственно, прижимая мои руки к кровати, и выдохнул:

– Не торопись, девочка.

– Хочу всего тебя.

– Я весь твой, глупая. С одеждой или без нее, - улыбнулся Черный.

Он не давал мне опомниться, целуя еще и еще, пока я тонула в водовороте новых ощущений своего разгоряченного тела, не представляя, что это может быть настолько откровенно и чувственно.