Волков. Том 3

Неизвестно куда попала мелкая дробь. Но Кнаут остановился и обернулся назад.

— Не тратьте патроны зазря, — крикнул, погрозив пальцем и спокойно направился прочь.

— Ого! Это да. Матерь божья, зараза, — простонал старик, опуская ружье, и не зная, что со всем этим делать.

* * *

Так, чувствую, что потоки эрны слегка притупились, но пользоваться ими еще возможно. Это уже хорошо. Ведь другие заключенные точно лишены магии. Значит, у меня будет некая фора.

Мысленно связываюсь с крысенышем. Спрашиваю, где он находится.

— Я здесь, господин милорд! Где ж мне быть… Мы с вами связаны, как мать с сыном, — бодро рапортует мне Чипс.

«Тьфу, что за тупые сравнения? Будь наготове, готовься выполнять, что скажу», — передаю ему информацию.

Тоже мне, блин сынок. Да и я на роль мамаши не подхожу. Хотя, все равно приятно, что Чипс никуда не свалил. Вон прячется в тени и скачет вдоль стенки. Моя мини мохнатая армия.

Ладно, это уже хорошо, осталось узнать, куда меня повели. Надеюсь, не сжигать в печи тайного крематория.

— Напра-во! Направо сказал! Че оглох, что ли? — громко крикнул конвойный, толкая меня в сторону железной двери.

Я настолько задумался, что почти отключился от реальности. Но это не повод так со мной обращаться.

— Полегче с аристократом, холоп, — бросаю бугаю сквозь зубы.

— У нас аристократов тут нету. Только враги империи! Давай, вали, благородный. Тебя на балу заждались.

Дверь открывается со стальным лязгом. Меня силой вталкивают внутрь помещения и громко хлопают за спиной.

Я оказываюсь в просторной камере, где сидят несколько человек. Вроде пять или шесть, точно определить не выходит.

Все они — уже взрослые люди. Один вообще старикан лет шестидесяти. Есть примерно тридцатилетние мужики, есть молодчики — по двадцать с чем-то.

Все одеты по-простому в спортивные костюмы да свитера. Я один вырядился, как на свадьбу лучшего друга. И явно выделяюсь из серой массы, как внешним видом, так и молодым возрастом.

Камера неплохо обставлена, если можно так выразиться. Здесь есть телевизор, микроволновка и холодильник. Большой стол тоже присутствует. Стальные нары в два яруса. Отхожее место в углу. Небольшое окно с решетками, на котором открывается форточка.

Что ж, не княжеская резиденция, но жить можно. Хотя, это не самое главное.

Ведь меня сверлят глазами несколько бандитских рож сразу. А лысый подкачанный дядя лет тридцати пяти бодро встает из-за стола и подходит ко мне с легкой улыбкой, очевидно, желая провести знакомство по местным правилам.

Глава 7

— Здорова, гражданин, ты кто по жизни? — говорит мне мужик в полосатой футболке с наигранным «блатным гонором».

Остальные замирают и смотрят. Кое-кто тихо лыбится. Видно, что это театр для душевнобольных. Причем, актеры даже не пытаются нормально отыгрывать.

Что ж, театры я обожаю. Потому решаю показать свое актерское мастерство, и делаю вид, что ведусь на эту тупую уловку.

— Здравствуйте, — говорю, изображая стеснение. — Ну это, по жизни я простой парень.

— Аха-ха во дает! — орет издалека кто-то.

— Слышь, а кто тебя упрощал? — визжит молодой хрен со шконки.

— Рты завалили! — строго огрызается мой собеседник и продолжает болтать.

— Понятно, молодец. Хорошо ответил, как надо, — ласково поясняет он мне. — А раз ты такой вот простой, то, наверное, любишь всем помогать? Людей выручать, если надо? М?

— Ну да, так и есть, — отвечаю, делая «телячьи глаза».

— Во, молодец, браток. Тогда знаешь, что сделай для нас… не в службу, а в дружбу. Вон тряпочка возле стола лежит влажная. Протри тут полы маленько. А то знаешь ли, сквозняк сильный, у нас радикулит что-то вдруг разыгрался. Спины у всех болят, брат. А влажную уборку провести надо. Подсобишь честным сидельцам, дружище? Век тебя не забудем, — говорит, глядя мне в глаза и пытаясь откровенно давить.

— Не, я не буду, — отвечаю, чуть отступив к двери.

— А че так плохо? — немного напрягаясь, спрашивает мужик. — В падлу что ль, или как?

— Да, хату нашу не уважаешь, фраерок? — хриплым голосом спрашивает еще кто-то.

— Не, не в том дело, ребят, — говорю, широко улыбаясь. — Просто петухам помогать не привык. С вами дырявыми за руку здороваться стыдно, не говоря уж о такой помощи. Вы ж подстилки парашные, у вас на рожах написано. Причем, говном и крупными буквами.

Мои слова виснут в воздухе. Все, кто находится в камере, таращат глаза, издавая странные нечленораздельные звуки. Сказанное мною и мой внешний вид так различаются, что у всех происходит нехилый шок.

Не даю опомниться честной компании и мысленно говорю Чипсу:

— Вали их всех, живо!

Когда из воздуха появляется жирный крыс, мужики офигевают сильнее. А когда он вцепляется в глотку самому старому зеку, начинается сущий ад.

Старик визжит, словно резанный, пытаясь отвязаться от Чипса. Тот перебирается назад и рвет когтями его корявую спину.

Я бросаю заряд эрны в лицо главарю. Получается очень слабо, ведь блокировка все же работает. Но вслед за магией летит моя нога, которая лупит лысого в низ живота.

— Ааа сучонок… Ай, б…ля!!! — верещит мужик, получая ожог от магии.

Он пятится назад, поскальзывается на, как раз-таки, тряпке; и падает, ударяясь башкой о стол. Черепушка урода оказывается пробита. На пол проливается кровь, а сам козел вырубается.

По камере начинают летать черные тени, сбивая с толку ублюдков. Несмотря на это, на меня кидается один гад с заточкой.

Выбиваю ее четким ударом ноги и бью молнией. Опять же, довольно слабо. Но жирный мужик все равно трясется, теряя оружие. Затем получает между ног и по голове, и кубарем катится под шконку.

Меня пытаются врезать магическим артефактом. Уворачиваюсь от синего луча, который лишь слегка коптит стену. Бросаю несколько шаров магии в худого молокососа. Обжигаю ему лицо и заставляю облиться слезами, согнуться в четыре погибели.

Затем продвигаюсь вглубь камеры и хватаю со стола чайник, который как раз железный, что мне очень подходит.

Размахиваюсь и разбиваю рожу очкарику, который тоже там что-то рыпался. Стекла очков режут кожу вокруг глаз. Мужик с криком бросается к двери, стучится и визжит, что ему нужен доктор.