Вольная птица

Не зная даже почему, но Дасти хотела, чтобы обе женщины взглянули на отца с ее точки зрения.

— Он честный и ответственный человек. Он ни разу не пропустил выплату алиментов и всегда оплачивал мои авиабилеты, когда я летала к нему летом. Он вовсе не стремился сделать карьеру или кучу денег.

— И по этой причине твоя мать развелась с ним? — спросила Мама Роза.

— Она говорила, что его образ жизни не годится для воспитания ребенка.

— Она думала о себе и о тебе, — медленно подытожила Мама Роза. — Но поскольку он любил тебя и помогал материально, я думаю, что она была неправа. Хотя мне-то легко говорить. Думаю, что если любишь кого-то, то любишь его таким, какой он есть, а не таким, каким хочешь, чтобы он был.

— Мама, как ты считаешь, есть любовь с первого взгляда? — спросила Рамона.

Ее мать покачала головой:

— Как можно полюбить кого-то, не зная его?

— Что если люди знают друг друга, но знают также и то, что у них разные устремления в жизни? — спросила Дасти.

Мама Роза улыбнулась:

— Тогда нужно искать компромисс, ибо каждый из них для другого и есть самое главное на свете устремление. И никогда не забывай об этом. — Она отступила, чтобы заглянуть в обеденный зал. — Луиза сажает гостей за один из столов Рамоны. Пора приниматься за работу.

Рамона пошла приветствовать своих гостей, но Дасти окликнула Маму Розу:

— Мама, — Дасти уже привыкла называть ее так, — откуда вы знаете, что любовь в таком случае выживет и компромисс будет стоить того?

Женщина мягко взглянула на нее:

— Нужно верить в себя и… — она сделала паузу, изучая лицо Дасти, — в мужчину, которого любишь. — Она похлопала Дасти по щеке. — Не волнуйся. Mi miguelito позаботится о тебе и ваших детях. — Она подмигнула и поспешила на кухню.

Но это значит, что на компромисс должна буду пойти я, молча запротестовала Дасти. Она умела позаботиться о себе, а Мигель в своих усилиях защитить ее уже проявил тенденцию указывать ей, что делать. Такое поведение может усугубиться, если только она выйдет за него замуж и родит ему детей.

Возместит ли ей любовь потерю независимости?

Не готовит ли независимость ей в удел одиночество?

Долго ли будет продолжаться та боль, которая возникнет, если она оставит Мигеля и вернется в Моаб?

Ей нужны были ответы на эти вопросы. Ее одежда постепенно перекочевывала в шкаф Мигеля. И когда сегодня по дороге на работу она забрала «виллис» из гаража, он предложил ей отказаться от своей квартирки и переехать к нему. Он ничего не просил взамен, даже денег за проживание, не говоря уже о любви. Хозяин ее дома, говорил Мигель, может возражать против животных в квартире, но даже если и не будет возражать, Коди лишится огороженного дворика, который был в его распоряжении, когда он жил в доме Мигеля.

Все это были убедительные доводы, и все же она не поддалась уговорам, не отказалась от своей квартиры. Нет, она была не против того, чтобы остановиться в доме Мигеля. Ей нравилось у него. Но означало ли это, что она любит его?

Рамона нарушила ход ее мыслей:

— Луиза посадила клиентов за твой стол. Пора уже перестать мечтать о Мигеле и начинать зарабатывать деньги.

Дасти поспешила к своему столику.

К радости Дасти, Мигель не заговаривал снова о переезде к нему. Поиски Джека Роуза растянулись еще на неделю. Координатная сетка, нанесенная сержантом Кели на карту вокруг лагеря ее отца, расширилась до такой степени, что служба шерифа уже использовала вертолет с инфракрасными лучами. Поисковики на вездеходах выезжали в точки обитания, выявленные пилотом вертолета. Том Пауэл арестовал нескольких человек за охоту в запрещенный для нее период, но никто не нашел и следа Джека.

В следующий понедельник Дасти и Мигель вернулись в базовый лагерь и обнаружили в нем только двух человек, гревших руки над маленьким костром. В сгустившихся сумерках Дасти узнала сержанта Кели и Тома Пауэла. Они, конечно же, останутся здесь, пока не вернется последний поисковик.

— Извините, что заставили вас ждать, — сказала она, вылезая из «виллиса» и присоединяясь к ним. Мужчины молча следили за ее приближением. Она заколебалась. Что-то не так. Она окинула взглядом лагерь, пытаясь разглядеть в сумеречных тенях тело отца. — Скажите же мне! — потребовала Дасти, не в состоянии сделать хотя бы еще один шаг, пока не узнает все. — Говорите прямо, что случилось!

Мигель догнал ее и, положив руку на ее талию, подвел ближе к ожидавшим мужчинам.

— Я прекращаю поиски, — сказал полицейский без всяких предисловий. — С помощью вертолета мы покрыли сотни миль. Его или нет здесь, или…

— …он мертв, — закончила она за него, когда он заколебался. — Вы так считаете, да? — Ее голос истончился до визга, но ей было наплевать на это.

— Дасти, — прошептал Мигель, обнимая ее, стараясь успокоить, но она не обращала на него внимания.

— Вы не знаете наверняка, но собираетесь отказаться от поисков! Уйти и забыть, что где-то там находится человеческое существо! — Гневным взмахом руки она показала на гору, возвышающуюся над ними.

— Простите, Дасти, — мягко проговорил сержант. — Уже прошло шесть недель с того момента, как он пропал. Мы будем публиковать извещения о его поисках и дальше, служба шерифа и лесничество продолжат пассивные поиски, но массовые мероприятия больше не могут быть оправданы. — Он спокойно выдержал ее гневный взгляд. — Мы сделали все, что могли.

Он повернулся и отошел, опустив плечи, как человек, потерпевший поражение. Дасти с ненавистью смотрела на его спину, потом взглянула на Тома с молчаливой мольбой, но он покачал головой.

— Хотел бы я иметь возможность сделать большее, — со вздохом произнес Том. — Но сейчас нам остается надеяться только на то, что он однажды спустится с гор, хоть мы и будем выглядеть при этом дураками.

— Благодарю вас, — сказал Мигель, когда Дасти промолчала. — Спасибо за все, что вы сделали. Передайте нашу благодарность, пожалуйста, и сержанту Кели.

Том кивнул и сжал плечо Мигеля. Дасти видела, как лесничий повернулся к ней, но сложила руки на груди, словно не желала замечать его.

— Позаботься о ней, — бросил Том Мигелю. — Она нуждается в твоей поддержке.

Мигель терпеливо ждал, что Дасти повернется к нему, но, не дождавшись, обхватил ее талию обеими руками. Она прижалась к нему спиной. По крайней мере она принимала его сочувствие.

Легкая дрожь пробегала по ее телу, выдавая внутреннюю бурю.

— Поедем домой, — тихо предложил он.