Вольная птица
Шрифт:
– Адо, у меня много секретов. Я обязательно расскажу их тебе, но только когда ты пообещаешь поехать со мной и хранить мои тайн...
– Я никуда с тобой не поеду и ничего обещать тебе не буду. Пришла прощаться, уходи.
Адениан:
Ретка немного отстранилась от меня, задумавшись, а потом на одном выдохе выдала:
– Адо, я уже взрослая, и старшие решили, что мне нужно уехать. Я пришла позвать тебя с собой...
Юбля! Знал же, что когда-нибудь это закончится. Хорошо хоть сказала, а то ждал бы её ещё несколько месяцев, волновался...
– Тебе
Я смеялся. Адекватность в мышлении "кошек" вообще редкая черта. И у Ретки с этим тоже плохо.
– Адо, у меня много секретов, я расскажу их, когда ты поедешь со мной...
– Я никуда с тобой не поеду! Уходи!
Юбля! Без неё здесь станет совсем холодно. Даже ждать станет некого... Уходи! Терпеть не могу прощания!
Ретка встала и пересела подальше от меня:
– Адо, пожалуйста, только не злись. Я так и подумала, что ты не согласишься поехать... Прости. Думаешь, мне легко? Была бы моя воля, я бы никуда не уезжала. Мне тоже нравятся даккарские базы, - она расплакалась, - И приходить к тебе сюда нравится. И даже слушать про твою войну! Но мне сказали уезжать! А ещё сказали взять тебя с собой. Вот!
Она быстро сунула мне в руки конверт и отошла. Хмыкнула обиженно.
Я быстро разворачивал бумаги. Что ещё день сегодняшний мне готовит? Мало мне с утра Морены. Теперь моя Ретка ... Мысль остановилась на полуслове. Бумаги, которые я достал из конверта оказались фотографиями. Капитан из штабных над трупом тартокца. Эту тартокскую рожу я ещё долго не забуду. Он ходил, шантажировал нас, а потом вдруг его кто-то на наше счастье прирезал. Раверстон тогда даже расследовал этот случай, чтобы не ссориться с Тартокцами. Он у них вроде благородный был. И мы доказали свою полную непричастность.
На фотографиях было хорошо видно, что в руках у даккарского капитана кривой нож, какими обычно пользуются засельцы. Значит, этого болтуна всё-таки убили мы! А ведь мы клялись! Я видел этого капитана у Раверстона. И он даже, кажется, в том расследовании участвовал...
– Откуда это у тебя?
– я резко вздёрнул Ретку за ремень юбки.
– Мне сказали, что если ты не поедешь со мной, командиры армии убитого получат такой же конверт.
– Ретка, ты представляешь, что будет если Тартокцы получат это.
– Мне сказали, что будет война.
Я постарался успокоиться. Орать на Ретку бесполезно. Она всё равно ничего не понимает. Бить тоже не поможет. Она просто маленькая дурочка, у которой закончился срок браслета, и кто-то этим воспользовался.
– Маленькая, кто дал тебе эти бумаги?
– Старшие.
– Хорошо, а когда тебе их дали?
– Сегодня утром.
Вполне возможно, всё взаимосвязано. Сегодня я начал активно готовиться к обороне узла и Клинков. А ещё утром был у Роджера по этому же вопросу. Я стал опасен. И меня решили таким образом убрать с узла?
– Маленькая, а старшие - это кто?
Ретка вытерла слёзы и уставилась на меня большими синими глазами без грамма понимания:
– Ну, они неолетанки?
– Конечно, неолетанки. Я же сказала тебе: закон неолетанского рода. Старшие велели...приказали мне привезти тебя через две недели любым
способом!– Две недели?
– Да. Тебе же дела надо все закончить. Поэтому я приеду за тобой через две недели.
Не сходится! Через две недели заварушка с Клинками уже разрешится. Юбля! Как я устал от всего этого!
– Адо, не хмурься, пожалуйста, - Ретка опять расплакалась, - Ты просто поедешь через две недели со мной, и этих бумаг никто не увидит. Всё будет хорошо.
Глупая, маленькая Ретка!
– А как ты собираешься эти фотографии тартокцам показать? Сама к ним поедешь? Они неолетанок ближе расстояния выстрела не подпускают.
– Ну... Не знаю, как старшие скажут.
Понятно. Везти эти бумаги ты никому и не собираешься. Хотя неизвестно, что собираются с ними делать те, кто их тебе дал.
Ретка поднялась:
– Ну, я пойду, - она хмыкнула носом, - Пока ты меня не побил.
Я не ответил. Какой паршивый день!
5
Ретка:
Я тихо плакала, со злостью и бессилием пиная серые гальки. Неужели нельзя было пойти по-другому? Без слёз, без всей этой грубости... Он меня больше никогда не простит.
А я тоже хороша, расплакалась, ничего толком объяснить не смогла. Просто вручила конверт и сбежала.
Он ведь умный и понял, что никакие бумаги я никуда не понесу, да и нет их у меня. Просто запретит меня пускать и забудет. Другую найдет... Мне вспомнилась записка Морены. Я вытерла слёзы. Стерва! Порву!
Вот сейчас пойду к ней и скажу, чтоб не лезла к моему Адениану! Кошка крашенная!
Через пять минут я, уже полная решимости, перешагнула порог монастыря Вестницы. Морена была здесь, о чём свидетельствовал дорогущий расфуфыренный лайнер во дворе.
– Где Морена?
– здоровенная Хинти сжалась под нитями Ар
– В зале, с настоятельницей...
Я влетела в зал широким шагом. Вестница и Морена сидели в креслах у большого камина
– И что это значит?
– я швырнула Морене злополучный цветок: - Только не говори, что ты не знала, что этот парень мой!
Со своего места поднялась Вестница:
– Кто ты такая?!
Ар усадил её обратно. Её мнение меня не интересует! Меня вообще ничьё мнение уже не интересует! Мне плохо! Мне так гадко, что слёзы наворачиваются!
Морена молчала.
Сзади в зал ворвалась охрана. Ар вышвырнул их обратно. Моих сил хватит всю территорию монастыря подчинить. Всех кто здесь есть!
Морена подняла с пола цветок:
– У тебя любовь к барсам? В руках-то удержать сможешь?
– Не твоё дело! Просто не лезь к нему!
– Ну, я волнуюсь за парней этого братства, - Голос у неё спокойный, как будто она не в сетях доминирующего Ар со мной разговаривает, а в мягком кресле за чашечкой сладкого чая. Она встала и медленно, как бы прогуливаясь, пошла дальше по залу. Хочет выйти из под моего влияния?! Даже если в окно выпрыгнешь, не поможет! Я расширила влияние на весь монастырь. Масштабная техника доминирования - мой конёк. Это с мелкими мишенями у меня проблемы, а что-то большое - раз плюнуть. Сейчас весь монастырь сжался в страхе, не в силах что-то сделать против моей воли.