Вольная Пустошь

— Он сказал — вперёд? — взволнованно пробормотала дородная крох-гоблинша, оглядываясь на своих еле плетущихся домочадцев.

Глыботрог, идущий слева от неё, угрюмо кивнул и поднял факел повыше.

— Вперёд, — подтвердил он.

Плут совсем выбился из сил, он промок и проголодался. Рядом шлёпали по грязи толстолапы, Ксант то и дело терял равновесие и оскальзывался на предательской слякоти.

Все чувства Плута притупились. Он больше не думал о том, что его ждёт. Будущего и прошлого не существовало. Сейчас имело значение только настоящее. Только этот бесконечный путь по Топям. Шаг, второй, третий.

Ночь прошла в холоде, поте и грязи. Спустя, казалось, целую вечность забрезжил серый рассвет. Несмотря на яростные приказы капитана Грифа, горожане и библиотекари едва передвигали ноги, многие от усталости уже стали падать. Ещё чуть-чуть, и колонна превратится в бесформенную толпу, непослушную никаким приказам.

Наконец прозвучала долгожданная команда.

— Строй, ать-два! — крикнул капитан. — Привал на один час! Не больше! Иначе мы станем наживой для хищников.

Облегчённо вздохнув, строй распался. Горожане разбились на группы и разбрелись, тесно прижимаясь друг к дружке, спасаясь таким способом от пронизывающего ветра.

Плут и Ксант, примостившиеся возле тёплых Моллин и Вумеру, мёрзли не так сильно, как остальные, но всё равно было знобко.

— Никогда не думал, что скажу эти слова, — грустно улыбнулся Ксант. — Но я уже скучаю по Нижнему Городу. Неужели здесь можно жить?

Плут не ответил, он смотрел мимо Ксанта вдаль.

— Сумеречные Леса, — прошептал он.

Здесь, в холодных, бесплодных Топях, мерцающий свет, исходящий от Сумеречных Лесов, казался особенно притягательным. Сумеречные Леса — чарующее, соблазнительное и вместе с тем ужасное место, лишающее разума, но сохраняющее жизнь, даже когда погибает тело. Тёплые, манящие, сверкающие деревья казались волшебными. А укромные уголки и густые чащобы обещали спрятать от пронизывающего ветра.

Ксант положил руку Плуту на плечо.

— Даже не думай об этом, — твёрдо сказал он. — Это дорога к погибели. Живой погибели!

Плут опустил глаза и тряхнул головой.

— Я знаю, знаю, — произнёс он. — Просто эти леса такие.

— Притягательные, — закончил за него Ксант. — Я понимаю, что ты хочешь сказать. — Он содрогнулся от прикосновения колючего ветра, но в следующий миг уже был на ногах. — Моллин нет! — вскричал он, отчаянно размахивая руками. — Моллин! Вернись!

Плут тоже подскочил. Старая толстолапиха отвязала верёвку и теперь, спотыкаясь, неслась по грязи к Сумеречным Лесам, не сводя с них одержимого взгляда.

— Веег-ворралеег! Веера вух-вух! — в отчаянии закричал Плут. — Вернись, моя подруга, тебя ждёт погибель!

Вумеру, Вурало и Виг тоже зашлись тревожными криками:

— Вернись, подруга! Вернись!

Но старая толстолапиха не обращала на них никакого внимания. И она была в этом не одинока. Некоторые горожане тоже развязали соединительные верёвки и бросились по направлению к Сумеречным Лесам.

В следующий миг раздался голос капитана Грифа:

— Колонна, стройся. Шагом марш, если хотите дожить до следующего рассвета! Шагом марш, я сказал! И глядите вперёд, паршивцы!

Повозки с фолиантами и свитками тронулись. Плут, Ксант и оставшиеся толстолапы ринулись вслед за Моллин, но тут же попадали. Верёвка, прикреплённая к катящейся впереди телеге, не пускала их. Плут отчаянно забрыкался.

— Моллин, подожди! — взмолился он. — Мы с тобой!

— Вернись в строй! — прогремел Плуту в ухо знакомый голос, и перед глазами возникло искажённое от гнева лицо капитана Грифа. — Вернись в строй, или я порублю тебя на куски! — Он угрожающе взялся за рукоять сабли. — Поверь, я не шучу!

Плут замер, из его глаз хлынули слёзы.

— Но Моллин, — прошептал он пресекающимся голосом. — Она наш друг, мы должны…

— Если вы побежите за ней, то погибнете, — отрезал воздушный пират. — Её уже не спасти, поверь мне, паренёк.

Плут нехотя вернулся в строй, толстолапы протяжно заскулили, Ксант удручённо покачивал бритой головой.

— Проклятие Небес! — выругался капитан. — Это я виноват. Подвёл вас слишком близко к деревьям, разжалобился и позволил сделать привал. Остановок больше не будет. В путь! Или мы все погибнем!

Он проследовал в начало колонны, по пути раздавая приказы направо и налево. Плут зажмурился, постарался выкинуть из головы все мысли и сосредоточил внимание на ходьбе. Вскоре Моллин исчезла в Сумеречных Лесах, толстолапы проводили её жалобным воем.

Колонна продолжала идти всё серое пасмурное утро и дождливый неласковый день. Больше не было слышно разговоров, да и пение идущих впереди пиратов смолкло. Тишину нарушало только усталое пыхтение зубоскалов и шлёпанье сапог по жидкой грязи.

Хмурый день сменил тусклый вечер, ветер набирал силу, снова закапал дождь. Бедные переселенцы промёрзли до костей.

— Это ветер с Краевых Пустошей, — сказал управлявший одной из повозок библиотекарь. — Мы, наверное, уже близко! — Он взмахнул хлыстом, чтобы подогнать чуть плетущегося зубоскала.

Верёвка на поясе Плута натянулась, и юноше пришлось ускорить шаг. Отовсюду доносились проклятия и стоны спешащих за повозками горожан.

Внезапно раздался громкий хлюпающий звук. Плут поднял глаза. Земля слева начала вздыматься, потом оседать.

— ГОЛОВОНОГИ!

Крик доносился из хвоста колонны. По всей видимости, Духи первыми осознали опасность.

Верёвка потянула Плута резко вправо, видимо, библиотекарь натянул вожжи, пытаясь сдержать встревоженных зубоскалов. Остальные повозки тоже круто развернулись. Но хищники решили поохотиться на ближайших к ним зубоскалов.

Словно из ниоткуда рядом с Плутом возникли Феликс и его подчинённые. Фенбрус Лодд пронзительно закричал своему сыну:

— Библиотечные повозки, Феликс! Они их сожрут!

Зубоскалы устремились вперёд, Плут, Ксант и толстолапы, привязанные к повозке, волоклись следом по грязи.

— Перережьте верёвки! — заорал Феликс Плуту. — И бегите на свет факелов!

Поднатужившись, Плут сорвал с себя страховку и повалился на землю.

— Туда! — закричал ему в ухо Ксант.

Плут поднял глаза и увидел капитана Грифа, забравшегося на холм и яростно размахивающего факелом.

— Ко мне, горожане! — ревел он. — Ко мне, библиотекари!