Вольная

Ну, или предстал передо мной в таком виде нарочно. Я уже ни в чем не была уверена, но не упустила случая насладиться зрелищем.

Хорош ведь, что ни говори. В лице есть что-то неуловимо лисье — то ли острый нос, то ли какая-то неуловимая хитринка во взгляде; и даже в позе мелькает что-то такое — проворное, обманчивое, тонкое…

— По-моему, ты окончательно страх потеряла, — горестно вздохнул тайфа, поняв, что смущения не дождется, и все-таки сдернул простыню с ширмы.

— Мой господин, как всегда, истинно прав, — смиренно признала я, старательно пряча руки за спиной. Снаружи что-то грохнуло, и по всему коридору разнесся дребезжащий металлический звон. — Еще я намерена предать своего повелителя, обманом усыпить весь дворец и сбежать, украв лучшего из молохов. Подкоп же так никто и не засыпал?

— Какой еще подкоп? — Рашед озадаченно моргнул, но напряженная тишина в коридоре быстро натолкнула его на нужную мысль. — А, так ты не шутишь. И в чем же заключается твое страшное предательство?

— А я меч из мастерской украла по дороге, — чистосердечно призналась я и даже предъявила клинок — изогнутое лезвие, самая простая рукоять, но спутать его было невозможно ни с чем. — И все выкладки по плетению двойного зачарования прихватила.

К чести тайфы, пугаться он и не подумал — только неопределенно хмыкнул и повелительно указал на шкаф:

— Халат. Ты знаешь, что делать.

Я обиженно насупилась — даже не подыграл ведь, стручок сушеный! — но до шкафа все-таки сбегала.

— Я от тебя дождусь когда-нибудь элементарной вежливости? — горестно вздохнул тайфа и безо всякого стеснения сбросил простыню, чтобы снова завернуться — на сей раз в преподнесенный халат.

Я сглотнула и отвела взгляд, но тут же снова встряхнулась.

— Уместно ли требовать вежливости от человека с клинком, когда сам безоружен?

Тайфа одарил меня скептическим взглядом.

— По-моему, ты впервые в жизни держишь в руках оружие, так что мои требования уместны как никогда, — заметил он. — Ибо прийти к врагу с клинком, но без должных умений — все равно что преподнести клинок врагу на расшитой подушке с золотыми кистями. Садись к дастархану, разливай шербет и рассказывай, что взбрело тебе в голову. Можешь заодно добавить, за что мне все это, потому что сам я уже перестал понимать, — устало предложил тайфа, с лисьей вальяжностью растекаясь по пресловутым подушкам.

— Разве моему господину не доводилось слышать, что леность — страшный грех, который не может остаться безнаказанным? — поинтересовалась я, разливая уже нагревшийся шербет по тонким стаканам. Тайфа наградил меня выразительным тяжелым взглядом, и я все-таки отбросила дурашливость и заговорила серьезно. — Мой господин говорил, что силы во дворце примерно равны: маги Нисаля-аги держат в смирении янычаров, а те — магов. Стоит кому-то нарушить это равновесие, и в проигрыше окажутся все, потому что в таких противостояниях не бывает победителей. Я и в самом деле собиралась сбежать, не тратя месяцы и годы на ожидание, кто же выиграет — мой господин или Нисаль-ага, — со вздохом призналась я. — Даже украла и немного доработала один из свитков Фархада-аги.

Рашед вроде бы не менял позы — но весь как-то неуловимо подобрался, словно приготовился хватать меня за подол. Его голос, тем не менее, звучал с привычной расчетливой ленцой:

— Но ты здесь.

— Потому что не дура, — мрачно хмыкнула я и потерла ладонями лицо. — Или как раз потому, что все наоборот… но это противостояние с Нисалем-агой и в самом деле никуда не приведет, если не вмешается третья сила.

— Султан не станет вмешиваться в мои дела, — посмурнел тайфа. — На что ему градоправитель, который с собственным рабом не может сладить?..

— Султан не станет, — признала я. — Но у моего господина теперь есть волшебный меч, подобного которому никто не создаст: все расчеты и чертежи тоже у меня. Нисаль-ага наверняка помнит плетение наизусть, но не посмеет этого выдать: это будет все равно что признать себя виновным в создании «черного забвения». А значит, клинок уникален, как и двойное зачарование на нем. Пусть султана этим не заинтересовать, но ведь есть люди, которые видят в магии и совершенствовании смысл жизни. Так отчего бы не купить их верность?

— Ты об арсанийских кочевниках? — неподдельно удивился Рашед. — Но они никогда не встают ни на чью сторону!

— Потому что горожанам нечего им предложить, — я пожала плечами. — Оседлые маги слабее, а все плетения хранятся в гильдейском архиве — там нет ничего неповторимо нового и ошеломительного. Но двойное зачарование — совсем другое дело. Кочевники захотят заклинание себе. Я собиралась предложить им свитки в обмен на право жить в их стойбище, но никакие плетения не сделают меня полноценным магом в их глазах и не заставят относиться ко мне как к равной, — я криво усмехнулась. — Зато за право получить свиток первым сильнейшие семьи кочевья еще передерутся, лишь бы это их маги поступили на службу к моему господину!

— Да, но что помешает им переметнуться на сторону Нисаля-аги, едва они выяснят, кто автор заклинания? — хмыкнул Рашед-тайфа.

Я демонстративно округлила глаза.

— О, но я же не могу решить все проблемы за моего господина! Ведь это у него полная казна и щедрая душа, а я — всего лишь… — я осеклась.

Он всего-то протянул руку. Горячие пальцы скользнули по щеке, коснулись ушка и зарылись в волосы — наверняка растрепанные и запыленные, но об этом я вспомнила только потом, когда снова смогла дышать.

— А ты всего лишь собралась сделать вид, что предала меня и сбежала, чтобы никто во дворце и подумать не мог, что ты вот-вот приведешь подмогу, — медленно произнес тайфа и подхватил меня ладонью под затылок, едва ощутимо сжав волосы — и тут же снова расслабив пальцы. — А еще ты хочешь, чтобы я тебя отпустил. Добровольно. Потому что так и не поверила, что я сдержу свое слово и не стану тебя неволить.

Взгляд у него был какой-то опьяневший, хищный и растерянный одновременно. Я опустила глаза, не в силах смотреть ему в лицо, и внезапно разозлилась.

Он поддался с неожиданной легкостью — позволил толкнуть себя на подушки и даже руки убрал. Ненадолго: когда я перебросила ногу через его бедра, чтобы оседлать тайфу, как норовистого молоха, ладони как-то сами собой оказались у меня на талии. Я перехватила его за запястья и придавила их к подушкам у него над головой.

Рашед позволил и это, но меня ни на секунду не оставляло ощущение, что, стоит ему захотеть, и роли поменяются быстрее, чем я успею понять. Спокойствия это не добавляло.