Вольные штаты Славичи
Шрифт:
— Спички есть? — спросил он.
Меер вместо ответа чиркнул спичку. Слабый свет на миг вырвал из темноты корыто с водой и над ним точильный камень.
— И ты, брат, поводырь аховый, — сказал Меер, — узнаешь, где мы?
— Узнаю, — буркнул Степа. — Кузня.
— То-то и есть, что кузня, — сказал Меер. — Опять двадцать пять. Откуда вышли, туда и пришли.
— А кто виноват? — сказал Степа. — Я…
Меер вдрут толкнул его в бок.
— Т-ш-ш, — шепнул он, — засохни.
К кузне приближались люди. Судя по голосам, трое. Один все кашлял, надрывно и хрипло, по-собачьи, — так мог кашлять только дьяк,
— Сам слыхал, — говорил он. — Своими ушами слыхал, как он сказал: «в роще». Я — вас искать. А пока я бегал, искал, они пропали, провалились, как в бездну. Но мы их найдем, мы их найдем, бесов. Они там, в роще…
Дьяк закашлялся.
— Много их было-то? — спросил другой голос.
— Много, — прохрипел дьяк. — Все они туда придут. У них там великое собрание будет. Я слыхал. Я знаю…
— Ежли многа, — сказал третий голос, выговаривая слова туго, по-северному, — то что с ними поделашь? Другиж пойдем. Народу наберем.
— Нет, нет, нет, — зачастил дьяк, — не годится. Они теперь собрались вместе, а потом их не найти будет. А бояться их можно ли? Трусы же. Я знаю. Я их знаю.
— Знаешь, так и лови, — сказал второй голос — а мне спать охота. Вороти оглобли, Микола.
— И то, — охотно согласился Микола. — Другиж пойдем.
— Да что вы? Да что вы? — забеспокоился дьяк, — разве можно? Я вам говорю — все они там, весь кагал ихний. Ради господа бога, не уходите. Другой такой случай когда представится? Ради господа бога…
Бандиты, видать, и сами не знали, как быть.
— Что скажешь, Микола? — нерешительно сказал второй голос. — Темно дюже, не увидишь ни черта. Где тут поймаешь? Он тебе дулю под нос, а ты подумаешь — морочится. Разве в этой мге разглядишь что? Ни черта.
— И то, — согласился Микола.
— Ради господа бога, — молил дьяк, — ради господа бога…
— А близка? — смачно зевая, спросил второй голос, — а то, може, это за три версты?
— Да что вы? Да что вы? — заюлил дьяк, — рядом, совсем рядом.
— Вот нам и поводырь, — шепнул Меер. — Он-то, пес, дорогу знает.
Но Степа испугался.
— Как быть-то? — прошептал он, — накроют они наших, боюсь.
— Ты не бойся — тогда не накроют, — спокойно сказал Меер.
— Наган с собой?
— С собой.
— Достань-ка его.
Они шли за бандитами следом, на расстоянии шести-семи шагов. Степе приятно было ощущать в руке холодную сталь нагана. Славная игрушка. Не подведет, когда понадобится, и не выдаст.
— Как начнут подходить к роще, стреляй, — шептал Меер.
— Надо, чтобы наши догадались, в чем дело. Понимаешь?
— Не видать ничего, — сказал Степа, — да и лопата мешает.
— Все равно стреляй, — шепнул Меер. — Я скажу когда. А лопату дай мне.
— Я их всех по именам знаю, — хрипел дьяк, — запомнил. И все как один — грабители, насильники, богохульники. У меня есть книжечка. В ней я изо дня в день записывал все их деяния. Как летописец Нестор, я записывал в книжечку сказание за сказанием. А сказания-то эти на моих глазах совершались. И все они кровью омыты. Да. Я свидетель. Изо дня в день. Изо дня… — Дьяк поперхнулся, закашлялся. — Изо дня в день, — захлебываясь, хрипел он, — изо дня в день…
— Ты у нашего писаря спроси, — серьезно сказал второй голос. — Он описывает тож. Еройства наши описывает. Ох, едрено лапоть, и хлестко ж пишет.
Все как полагается.Микола вдруг выругался длинно и замысловато.
— Что такое? — забеспокоился дьяк, — случилось что?
— Чурки, вишь, пошли, — сердито ворчал Микола. — Ступать худо.
— Господи боже! — обрадовался дьяк. — Это же роща!
Меер дернул Степку за рукав и быстро шепнул:
— Стреляй, ну!
Степа поднял руку и, не глядя, — бац — выстрелил в темноту. И удачно. Кто-то взвизгнул и повалился.
— Стреляй! Стреляй! — торопил Меер и топал ногой.
Степа выстрелил еще и еще раз. Громко сопя, мимо пробежали два человека. Степа вдогонку им пустил остальные три заряда. И тотчас же должен был сам отскочить в сторону: по нем стреляли из рощи.
— Стой! — крикнул Меер. — Стой! Свои!
Из рощи ответили:
— Кто?
— Да свои! Я да Степка! Ну!
— Так чего, сукины вы дети, пальбу открываете? Засыпать хотите?
Подбежали Губарев, Мейлех и Леша.
— Спятили вы, сукины сыны? — кричал Губарев. — Очумели?
— Постой ругаться, — сказал Меер, — фонарик есть? Дай.
Меер пошарил фонариком и сразу нашел то, что искал.
— Видали? — сказал он.
Обхватив руками черный пень, в траве лежал дьяк.
Меер наклонился к самому его лицу, прислушался — дьяк не дышал.
— Ловко ты его, Степка, — сказал Меер. — Скапутился, товарищи, наш дьяк. Душу богу отдал. Аминь!
Глава тринадцатая
Встречи
Вторую половину ночи Степе спалось беспокойно, хотя не было никаких причин к тревогам. Оружие достали, безо всяких приключений пронесли его в местечко и уже распределили. Все было готово. Оставалось одно: ждать. И ждать недолго. Ян давно уже ушел и теперь, вероятно, вместе с Каданером, во главе отряда в двести-триста бойцов мчит к Славичам. К утру будет здесь. Сосчитаны часы Вольных штатов. Четыре, шесть, самое большое десять. Кратковременное царство.
Спать Степе мешали крики. Ночная тишина несколько раз прерывалась криками. В Славичах творились что-то неладное. Крики были отчаянные какие-то, предсмертные. Нельзя было поверить, чтобы люди так кричали. Потом опять тишина. Глубокая, немая тишина. И опять крик.
«Мучают кого-то, — думал Степа, — пытают».
Степа вскакивал с кровати, подбегал к окну. Эх, ударить бы сейчас по ним! Чего ждать-то? Сейчас надо! Чего там?
Он опять ложился, ворочался с боку на бок, накрывался с головой, затыкал уши. Но сон не шел. Перед глазами в полудреме мелькали двуколки, люди верхом на копях, промелькнуло лицо дьяка с закушенными губами, Лука с опаленной бородой, снова двуколки, неизвестно откуда и куда проносящиеся и груженые не то кавунами, не то пушечными ядрами. И Степа опять вскакивал, и опять ложился.
— Не дури, не дури, брат, — говорил себе Степа. — Приказано ждать и жди. Дисциплины не знаешь, холера? Спи!
Уснул Степа тогда, когда уже началось утро, когда листья деревьев уже покрылись росой, а в поле уже заговорили звери и птицы.
День обещал быть теплым. Небо было синее. И только на востоке клубились легкие облака.
Вдруг Степа услышал сквозь сон беготню в хате, певуний говор Ганны и низкий, бухающий голос Осипа.
— Тебе што? — говорил Осип. — Ты, дура, молчи. Тебе не касается.