Вольный меченосец

Они удержались, хотя латники несколько раз чуть не взяли гуляй-город. И они даже ушли из Долины Синего Камня. Латники понесли слишком большие потери, чтобы преследовать утекавших мятежников. Между тем в осадном стане узнали о той несчастливой битве, и в рыхлом воинстве вспыхнули беспорядки. Одни требовали немедленно штурмовать замок, дабы закрепиться в нём, другие - бежать, пока бароны не подоспели на помощь осаждённым, третьи вообще хотели сдаться на милость господ. Четвёртые просто тихо слиняли. Партайн сумел подавить беспорядки, отбить - с неоправданно большими потерями - две вылазки дружинников Кэу, дождаться дуэннона Кэссиу и вместе с ним увести тающую на ходу армию в Гниловражье. Там разбитые, но несдавшиеся мятежники осели в глухих лесах и на островах Семиструйной. Да, они готовились выступить снова - ведь остались самые отчаянные, самые упрямые, которых не сломило поражение! Кроме того - это знали только вожди - в казну мятежного войска время от времени поступало золото из столицы, и не от кого попало, а от орла нашего дона Рэбы, первого министра. Зачем он подкармливал смутьянов - а-а, хвостом его по голове да поперёк костлявой задницы, чёрт его разберёт, главное, что "чешуя" помогала обзаводиться оружием и пополнять запасы провианта. На подножном корму, даже в этом богатом дичью крае, такую ораву не прокормить.

Но вот - наступил миг, которого они ждали... и боялись. Да, боялись. Не то чтобы им было страшно опять становиться против стрел, копий и клинков - дело знакомое, можно сказать, привычное. Вот-вот, в привычке всё дело. Они привыкли к непокойной, но постоянной в своём непокойстве жизни на островах. А теперь всё это кануло в воды Семиструйной, и начался долгожданный Весенний Поход. Правда, большинство его участников об этом не подозревает...

– Кто дежурный сотник?
– тихо спросил дуэннон Кэссиу.

– Кривой Барг, - с удовольствием ответил Партайн.
– Только у него не сотня, а, дай Отец памяти, восемь десятков. Но все наши, лесные. Барг и его сыновья всю войну прошли, и в его сотне таких - больше половины.

– Пойдёт со мной. Вольных меченосцев поведу я.

– А...

– Мы выступаем немедленно.
– В устах дуэннона Кэссиу слово "немедленно" означало, что через полчаса флотилия лодок будет нестись в сторону Соснового мыса, откуда до Коронной Крепости каких-то полдня пешего ходу.
– Ты соберёшь остальных и пойдёшь за нами. Если на острове имеются наместничьи носы и уши - в чём я ничуть не сомневаюсь, - которые мы ещё не отрезали, они не успеют нам помешать.

* * *

Крепость наместника стояла чуть поодаль от города, которому дала название. Стены и ров окружала полоса чистого поля шириной в двести шагов, на которой не должно было быть ни деревца, ни кустика, где запрещалось возводить любые строения. Впрочем, дорога, ведущая к крепости, не пустовала. По ней катились телеги, которые везли продукты, дрова и прочие припасы, необходимые для повседневной жизни гарнизона. По ней ездили с отчётами к наместнику городские чиновники и старосты, тащились просители - добиться, чтобы снизили налог с мастерской или лавочки, или попросить за племянника, которого третьего дня посадили в холодную за шум, драку и оскорбление величества в трактире... Заезжие купцы обязаны были являться на наместничий двор для уплаты пошлины. Ну и, конечно, солдаты наместника ездили по ней туда-сюда.

И никто не увидел ничего странного, что к крепости направляется монах в чёрной рясе, немолодой мещанин - судя по всему, мелкий заезжий торговец - и девица из тех, что зарабатывают, раздвигая ноги.

...Ворота наместничьего замка стояли открытыми: если в стране не было войны и в округе было тихо, то их запирали только на ночь. А столичные новости, которые подвигли бы наместника перейти на военное положение, ещё не докатились до этого захолустья. Впрочем, не следовало переоценивать беспечность людей в крепости. Дуэннон Кэссиу знал, что в случае внезапного нападения воротная арка закрывается двумя чугунными решётками, падающими сверху. В нижней части у них длинные шипы, которые входят в землю на поллоктя... и пришпилят к ней хоть рыцаря в турнирных доспехах, хоть ночного демона Крокодилью Смерть, у которого чешуя из камня. А часть нападающих окажется запертой в арке, точно крысы в ловушке.

План атаки на крепость был откровенно безумным. Но другой возможности у мятежников просто не было. Время работало против них.

Дуэннон Кэссиу шёл к воротам неспешным, но скорым шагом. По сторонам от него шли Буян, закутанный в монашескую рясу, и Пустельга в красно-жёлтом платье гулящей девки. Когда до ворот оставалось десять шагов, дуэннон Кэссиу махнул руками. Мгновенно приблизившиеся помощники вложили в каждую руку по взведённому одноручному арбалету.

Дуэннон Кэссиу сложил руки крест-накрест и нажал на спусковые крючки.

"Торн! Торн!" Мощные стальные дуги распрямились, посылая болты в цель.

В бою вождь наносит первый удар - иначе что это за вождь?

Двое часовых ещё не успели упасть, а дуэннон Кэссиу уже выпустил из рук разряженные арбалеты, и ему вложили в руки новые. "Торн!" Третье тело в форменной кожаной куртке и шлеме валится наземь. Нападающие бросаются в опустевшие ворота. Дуэннон Кэссиу и Буян взбегают по боковой лесенке, ведущей в надвратную башенку. Надо захватить механизм, опускающий решётку.

Возле ворота - двое солдат. Один падает с болтом в груди. Второй успевает развернуться в сторону незваных гостей - и падает в свой черёд, потому что палица Буяна превращает его лицо в лепёшку.

– Успели!..
– пыхтит Буян.

Оставшаяся на улице Пустельга открыла поясную сумочку - вроде той, в которой девицы носят деньги, или начатое рукоделье, или сласти. Только она достала оттуда две стальные звёздочки - шириной в мужскую ладонь, с восемью отточенными зубцами.

– Эй, на воротах! Что там у вас творится?
– звучит окрик со двора.

Пустельга, опустившись на одно колено, мечет звёздочки с двух рук. Один солдат, получивший звёздочку в лицо и в правое бедро, корчится в пыли, а его товарищ цел и невредим. Но вместо того, чтобы стрелять из арбалета, он удирает прочь с криком "Тревоооогааа!"

Но кричать поздно. В открытые ворота молчаливой толпой врываются мятежники...

* * *

Трижды протрубил рог на три голоса. Голос опускается, а потом взлетает.

– Зовут на переговоры, дуэннон, - сказал дуэннону Кэссиу пожилой вольный мечник.

– Слышу, - кивнул главарь мятежников.

Они впятером скорчились за баррикадой из опрокинутой телеги и перестреливались с наместничьими солдатами, засевшими в замке. Слева слышались гулкие удары - мужики били в двери замка бревном. Двери трещали, но не поддавались. Осаждённые стреляли в них и швыряли камни, но без особого успеха. Мужики держали над собой две половинки ворот, которые приволокли откуда-то из города, а их соратники стреляли по осаждённым, не давая тем лишний раз высунуться из окон.

Взять замок с налёту не удалось. Наместник всё-таки неплохо научил своё воинство. Потеряв внешнюю линию обороны - стены - солдаты заперлись в замке и отстреливались с упорством отчаяния. Убитых среди мятежников не было, лишь несколько были легко ранены. Но и продвижения не было, и это раздражало. Мятежники засели в конюшне, в сарае, за самодельными баррикадами вроде той, что дала защиту дуэннону Кэссиу, и пускали в окна замка стрелы, обмотанные горящей паклей. Кое-где из окон валил густой дым, подсвеченный пламенем. Но всем было ясно, что "выкурить" защитников замка не удастся.