Вольный охотник

— Петер, — начал Ян, когда слуга явился. — Как ты считаешь, у старых дворянских родов имеются скелеты в шкафу.

— У каждого на доброе кладбище хватит, ваша милость, — без удивления отозвался секретарь. — И чем глубже копать приходится, тем интереснее находки.

Как истинный пруссак, он не задавал вопросы господину, уверенный в том, что ему сообщат все, что следует знать.

— То есть тебе приходилось этим заниматься?

— А как же? На том вся геральдика и стоит! Ищешь, откуда появился род, скажем, Саксен-Веймара, и непременно обнаружишь, что является он не боковой ветвью Саксенов, а потомками до времени не признаваемого бастарда Карла-Августа из…

— Я понял, — прервал Ян слугу. — В предмете ты разбираешься. Но ежели копать не так глубоко нужно. Поколение назад.

— Вы бы, ваша милость, более четко задачу обозначили, а не кругами к ней подбирались. Что за род и кого мы ищем.

Юноша довольно усмехнулся. Секретарь ему нравился. Он был преданным своему делу профессионалом, как и сам Эссен. А значит, будет искать не чтобы выслужиться перед господином, а из настоящего интереса. То что нужно.

— Граф Мантайфель и его дочь. Когда родилась, при каких обстоятельствах, что послужило причиной смерти ее матери. Все слухи, которые сможешь найти, пусть даже самые дурацкие. Искать аккуратно, но быстро. Доклад мне в любое время. Управляющего можешь известить, если спросит — от него и от моей сестры не таись. От остальных старайся держать в тайне.

— Понял, ваша милость. — Глаза Петера Хейнца загорелись, он, видимо, уже предвкушал, как окунется в пыльное море бумаг, древних свитков и выписок из магистрата.

— Это не все. Связанное с этим, но не напрямую. Постарайся подготовить к завтрашнему дню все контакты виконтессы фон Кёниг, дочери графа Мантайфеля, и молодого офицера по имени Ульрих Вильгельм Бернхард, барон фон Гербер. Все общеизвестные и скрываемые данные, которые сможешь найти. Был ли у них роман, как на него реагировал почтенный батюшка девицы и не случилось ли между ними чего-то, что позволяет военному человеку считать ее своей собственностью.

— Сделаю!

Казалось, осчастливить этого бумажного червя больше было уже невозможно. Он уже буквально на месте приплясывал от нетерпения. Однако у Яна было для него еще одно поручение.

— И последнее, Петер. Это анализ, не поиск информации. Я бы хотел понимать, кто выиграет от скандала, если таковой разразится в семействе графа Мантайфеля? Любой интересант.

— Cui bono, ваша милость? — догадливо закивал секретарь.

— Верно, Петер. Cui bono.

Интерлюдия

Комната была пропитана светом. Локуста очень любила свет — и в прошлой жизни, и в этой. Вновь родившись, лет до двенадцати она не могла заснуть, если при кровати не горела лампа. Когда выросла в девушку — распорядилась, чтобы окно в ее спальне расширили и сделали размером во всю стену. Отец, души в ней не чаявший и выполнявший все капризы, без ропота оплатил ремонт.

Но и от привычки засыпать при горящих свечах она не отказалась. Ведь проистекала она не из страха — девушка просто сильно скучала без света. Только тот, кто просуществовал в полной темноте несколько вечностей, мог ее понять.

Теперь, стоя у окна, она с удовольствием смотрела на залитый солнцем сад и улыбалась.

— У нас, вообще-то, дела есть, — ворчливо прогудела на ухо Гая. — Нельзя просто так стоять целый день и пялиться на улицу.

— Хочу и пялюсь, — упрямо ответила девушка. — Я дочь графа, а не гальская рабыня, между прочим. Могу себе позволить.

— Да, в должности личной отравительницы Нерона у тебя было куда больше забот. Но напомню вашей милости, что недостаточно просто устроить дуэль сервана [14] с этим охотником, нужно еще и как-то поддержать нашего чемпиона.

14

Серван — служитель, воин. Низший класс химер, самоназвание.

— Считаешь, он не справится сам?

— Думаю, не стоит полагаться на случай. Ты прекрасно знаешь, что львовского локуса [15] Эссен сожрал и не поморщился.

— Потому что тамошний локус был идиотом! Надо было додуматься с его способностями, без поддержки серванов или хотя бы малефиков [16] ,лезть в прямое столкновение с демоноборцем!

— Ты, значит, такой ошибки, не допустишь, дитя?

— Гая, прекрати меня так называть! Либо по имени этой девчонки, либо, как раньше, Локустой! Терпеть не могу это ваше «дитя»! Я родилась и умерла, когда предки этих франков и германцев бегали в шкурах!

15

Локус — место, врата. Тоже класс химер.

16

Малефик — колдун, боевой маг.

В ушах у девушки рассыпался тонкий смех.

— Локуста была никем — обычной отравительницей. Виконтесса тоже никто. А ты — избранное дитя. Нокса [17] , которую так давно ждали! Ты должна беречь себя — так угодно Господину.

— А Господину не угодно самому расправиться с этим выскочкой? Ты говорила, на его счету уже сколько? Пятеро? Едва инициированный локус, два таких же малефика и два сервана, которые в силу-то еще войти не успели! Он же охотится на нас!

17

Нокса — ведьма. Даже так — Верховная ведьма.

— И здесь его охота закончится, дитя. С твоей помощью. Такова воля Господина. И мы должны ее выполнить, а не обсуждать!

— Я должна ее выполнить! Я! И только потому, что Господин сам не может явиться в мир вне Разлома! Только ритус [18] может ненадолго призывать его сюда, и то лишь в проекции.

— Совершенно верно. И для этого создали тебя. Для решения задач, угодных Господину. Дом Гасиона рассчитывает на тебя. К тому же тебе нужен опыт. А как его получать, если не использовать того оружия, что тебе вручено.

18

Ритус — обрядовый жрец, способный посредством жертвоприношения осуществлять связь с Падшими.

— Да знаю я, знаю!

Раздраженная разговором девушка резко повернулась и отошла от окна. Уселась на мягкий пуф возле зеркала, провела пальцем по линии подбородка и вздохнула.

— Почему она такая неказистая?

— Развивайся, дитя. Делай то, что должна. Силы твои будут расти, и ты сможешь придать этому телу любой вид. А сейчас…

— Да поняла я, поняла! Надо заняться делом. Усилить нашего сервана. Хватит уже жужжать в ушах! Прикажи приготовить ванну. И позаботься о том, чтобы мне никто не мешал. Ни отец, ни слуги.

— Конечно, ваша светлость.

— Все, поди уже, поди!

Глава 8. Кирха

Про Ульриха фон Гербера Петеру удалось вызнать довольно много интересного. Родился тот в весьма небогатой дворянской семье, особыми талантами не обладал, дар управления витой открылся в четырнадцать лет, но был не бог весть каким развитым. К завершению Гимнасия в Кенигсберге не смог перешагнуть планку Серого Рыцаря — с ним и выпустился.