Волонтер: Нарушая приказы

– Вот зараза, – выругался Юрий, вспомнив, что в шведском войске, есть так называемые русские из Ижорских земель. Эти еще при государе Алексее Михайловиче к ворогам на службу перешли, польстившись на права шведского дворянства.

Громыхнуло. В сторону шатра, почти бегом пробежал, по всей видимости, повар.

Ветер донес приятный запах.

– Будь я проклят, – прошептал разбойник, – если у офицеров на ужин не жареный гусь. – вытер рукавом выступившую слюну, – вот зараза. Ну, подождите, я вам устрою…

Мысль пришла неожиданно. Авантюрная, больше похожая на самоубийство. Тут бы просто лежать и наблюдать, так нет – на подвиги потянуло. Вскочил и бегом кинулся к артиллерийским возам. У одного из них замер. Поразился беспечности шведов, улыбнулся. Полез в карман кафтана и извлек конопляную бечевку. Пробил в первом попавшемся бочонке отверстие и сунул туда. Достал кисет, и вытащил из него на свет божий огниво.

Сноровка. Огонь вспыхнул сразу. Поднес, поджег и бегом в кусты. Хорошо, что никто не заметил. Уже когда на землю упал и отдышался, подумал, что дождь просто затушит пламя.

Взрыв прозвучал одновременно с ударом молнии. Та прошила землю около возка в нескольких вершках.

То, что началось потом, Юрия уже не интересовало. Стараясь не привлекать к себе внимания, он вернулся к стоянке разбойников.

Оба парня были уже на ногах.

– Уходить нужно братцы, – проговорил разбойник.

Услышанное поразило Шредера. Капитан минуты три сидел, молча разглядывая свой пистолет. Безрассудный поступок разбойника поразил его. Он никак не мог взять в толк, зачем тому это понадобилось. С одной стороны уничтожение одного единственного воза, пусть даже с порохом было каплей в море, но с другой… Глядишь, на несколько залпов по крепости будет произведено меньше. Плюс ко всему паника, возникшая во время пожара. Вполне возможно, что вместе с ливнем она замедлит продвижение и у коменданта появится время подготовиться к обороне.

– Пусть товарищи отдохнут, – неожиданно прервал Фрол размышления капитана, – а уж поутру выступим в сторону Санкт-Петербурга.

– Да я то, честно сказать и не против, – вздохнул Христофор. – Товарищи мои, благодаря медовухе вашего батеньки все еще изволят почивать, – замолчал, понимая, что сболтнул лишнее.

Но, ни Фрол, ни Юрий, ни даже старик не обратили на его слова, никакого внимания. Словно и не сомневались, что геройство капитана все время было напускное. Конечно, сопротивление тот вольнице оказал бы, но, сколько продержались бы служивые втроем?

Неожиданно Фрол улыбнулся.

– Не боись. – проговорил он подмигивая.

Шредер вдруг понял, что ему с товарищами крупно повезло.

– Ну, некогда мне с вами тут балакать, – молвил он, – мне к товарищам возвращаться нужно.

– Так мы тебя вроде и не держим, – расхохотался вдруг заливным смехом Юрий. – Что мы, не русские что ли. А ли против своих пойдем? Чай не забыли, как с государем Азов брали. А то, что потом, – разбойник на секунду замолчал, взглянул на Фрола, но тот лишь махнул рукой, дескать, продолжай, – против государя пошли. Так молоды же были. Головы горячие, считали, что при правлении Софьи лучше жизнь была бы. А кто теперь знает, какая? Может еще хуже…

– Хватит лясы точить, – перебил его хозяин дома. – Вы вон сыты. А огольцы его, – старик посмотрел на капитана, – с вечера голодными в сарае сидят. Ты брат, – продолжал Лука, – бери харчи со стола, да неси товарищам. А то, не дай бог, ноги с голодухи в сарае протянут. Да не боись, – усмехнулся он, – не отравленное кушанье. А хочешь, вон Аким поможет отнести?

– Уговорил, отец, – сказал Шредер, и заметил, как на морщинистом лице старика проскочила улыбка.

«Теперь уж точно все будет хорошо», – подумал капитан.

Он поднялся из-за стола. Запихнул пистолет за пояс. Взял блюда с курицей. Аким прихватил огурчики и репы, а так же кувшин с квасом. Вышли во двор и направились в сарай.

Царевич стоял напротив дверей, целясь из фузеи. Денщик спрятался за телегой, выставив только ствол пистолета.

– Все нормально лейтенант, – проговорил Христофор, входя в сарай. – Это, Аким сын атамана.

Пареньки опустили оружие, и Онегин выбрался из укрытия.

– Он вам поесть принес, – добавил капитан.

К вечеру сначала Монахов пришел в себя, затем Шипицын. Сменили на посту хлопцев, дав им тем самым поспать немного.

А утром, оставив несколько разбойничков при старике, отряд под командованием Шредера выступил в Санкт-Петербург.

В зал ратуши, чеканя шаг, вошли двое. Один трубач, второй офицер.

– Jag skulle vilja se kommendant i staden!(8) – проговорил обер-офицер.

По залу прошелся ропот. Золотарев выступил вперед.

– It's me! (9) – сказал он.

– Mycket bra.(10) – улыбнулся парламентер. – Тогда это, – продолжил он на ломаном русском, – должен передать вам.

Протянул свернутое письмо. Андрей взял его, развернул, минут пять вчитывался в текст. Пытаясь понять, что значат каракули писаря. Выругался. Огляделся и спросил:

– Кто-нибудь сможет прочитать?

Вперед выступил бургомистр.

– Я смогу, – проговорил он.

– Хорошо, – сказал Андрей, протягивая письмо. – Значит, я не ошибся, назначая вас бургомистром.

Старик взял послание, но прежде чем читать его вслух, пробежался по тексту глазами. Побледнел.

– Это ультиматум, господин комендант, – вздыхая, молвил он.

– Так прочитайте его всем, – потребовал Золотарев, – ведь именно для этого я вам его и дал.

Старик замялся. Затеребил свободной рукой лацкан кафтана. Оглядел присутствующих, словно извиняясь за неприятные известия, и только после этого стал читать. Делал он это медленно не спеша, останавливаясь чтобы посмотреть реакцию присутствующих. При этом, чем бургомистр углублялся дальше в чтение, голос его начинал дрожать.

Фельдмаршал шведской армии требовал сдать крепость без боя. При этом русские солдаты будут отпущены из крепости без знамен и оружия. Так же Левенгаупт обещал простить жителей город, за то, что они присягнули московскому царю, так как считает, что сделано это было насильно.

Казалось, что условия были вполне приемлемые, если бы не одно – Но. Фельдмаршал требовал отдать им коменданта Нарвы – некоего Андрея Золотарева и поручика Белозерского полка Алексея Михайлова.

Решение должно было быть принято к вечеру, после чего (если горожане не будут разумными) заговорят пушки.

– Понятно, – проговорил Золотарев, – других условий ожидать и не приходилось. – Оглядел представителей города. Будь его воля, Андрей сейчас же немедленно ответил бы – нет, да вот только, решать обязаны горожане. Иначе все, что было сделано эстонцем за последние три года – псу под хвост. Да и появлялась возможность оттянуть штурм еще на несколько часов. Все равно по любому осада начнется только утром. – Свое решение, я сообщу вечером. – Сказал он, обращаясь к парламентерам.