Волонтеры Челкеля

Караульный вопросительно взглянул на Чудова, но Пров Самсонович поспешил кивком одобрить столь своевременное распоряжение. Как только дружинник вышел во внутренний двор и прикрыл дверь, Арцеулов и профессор переглянулись. Семирадский чуть заметно кивнул и стал развязывать свой «сидор».

– С боем взяли контру! – бодро комментировал он, – вот, изъяли при аресте…

– Молодцы, молодцы! – гудел, почти не слушая его Чудов, заполняя большой бумажный бланк. – Теперь все расскажет, контра!

Между тем «контра» Арцеулов повел плечом, и Казим-бек, громко крикнув: «Так точно, товарищ Чудов!», плотно прикрыл внешнюю дверь. Теперь в караулке их было пятеро, включая часового.

– Вот… вот… – продолжал профессор, доставая из «сидора» нечто, напоминающее небольшой пульверизатор. – Доказательство вещественное…

– Ишь! – заинтересовался Пров Самсонович, на миг отрываясь от бумаги – и в ту же секунду профессор дважды нажал на резиновую грушу. Тонкая струйка ударила в лицо Прова Самсоновича, он дернулся и замер. Арцеулов быстро поглядел на часового, но тот как раз смотрел в сторону.

Профессор взглянул на застывшего, словно статуя, Чудова и провел рукой перед его широко раскрытыми глазами. Оставшись вполне удовлетворенным, он прокашлялся и громко заявил:

– Слышите меня, товарищ Чудов?

– Да… – тихо, но отчетливо ответил тот. – Слушаю вас, товарищ…

– Вы должны слушать только меня! – повысил голос профессор.

– Так точно… Только вас…

Караульный, до которого, наконец, что-то дошло, стал медленно поднимать винтовку. В ту же секунду Арцеулов, отбросив уже ненужные веревки, легко взмахнул рукой. Узкий клинок, еле слышно просвистев в воздухе, вонзился прямо в горло дружиннику. Тот зашатался. Подбежавший Казим-бек аккуратно подхватил тело и осторожно уложил на пол.

– Звоните в третий корпус! – велел Семирадский замершему, словно истукан Чудову. – Арестованного Богораза из пятнадцатой камеры сюда! Живо!

– Так точно! – кивнул неузнаваемый Пров Самсонович и взял трубку телефона.

В третьем корпусе не сразу сообразили, в чем дело, и Семирадскому пришлось дважды подсказывать Прову Самсоновичу нужные слова. Наконец, на другом конце провода отреагировали, сообщив, что арестованный студент Богораз направляется в караульное помещение. Профессор, кивнув, забрал у одеревеневшего комиссара телефонную трубку, и тут же ладонь Арцеулова рубанула по загривку вождя иркутских большевиков. Чудов захрипел и рухнул на пол.

– Напрасно, батенька! – шепнул профессор, доставая из «сидора» тяжелый баллон с широким раструбом. – Он все равно ничего не сообразил бы…

– Что это за гадость? – поинтересовался Ростислав, не без брезгливости поглядывая на зловещие приготовления.

– Которая? – усмехнулся Семирадский, колдуя с тяжелым баллоном. – Та, что для господина Чудова – специальный газ «Кикимора». А это, – он потряс баллоном, – обыкновенный хлор с углекислотой. Очень невкусно!..

За дверью, ведущей во двор, послышались шаги. Арцеулов кивнул, и Казим-бек занял позицию у входа. Профессор как ни в чем не бывало, стал посередине караулки, закрывая собой поверженного Чудова.

Дверь открылась, на пороге вырос конвойный. За ним стоял невысокий худощавый молодой человек в очках, на лице которого было написано тоскливое равнодушие.

Конвоир удивленно посмотрел на Арцеулова, затем на лежавшего на полу неподвижного Чудова, его рот стал округляться, но в ту же секунду резкий удар приклада опрокинул его навзничь. Казим-бек быстро втащил молодого человека в очках внутрь караулки и захлопнул засов.

– Маски! – шепнул профессор. Арцеулов и Казим-бек выхватили из-за пояса белые пакеты и, развернув их, стали натягивать на головы резиновые респираторы. Профессор, уже умудрившийся, несмотря на бороду, нацепить жутковато выглядевшую маску, теперь натягивал такую же на пораженного и ничего не понимающего молодого человека. В дверь уже гремели прикладами.

Наконец, последний респиратор занял свое место. Профессор поднял повыше большой баллон и крутанул кран. Послышалось шипение, помещение стало заполняться густым дымом. Белое облако окутало караульную, дым пополз наружу, откуда послышались удивленные крики, затем кашель и отчаянные вопли. Из-под респиратора профессора донеслось удовлетворенное гудение.

На улице же царила паника. Люди падали, некоторые, наиболее сообразительные, бежали со всех ног подальше.

– Газы! Газы, братва! – вопил кто-то, явно из бывших фронтовиков. – Беги-и-им!

Арцеулов выглянул наружу, кивнул и первым выскочил на улицу, сжимая в руках винтовку. За ним Семирадский и Казим-бек волокли освобожденного. Густой дым, поднимавшийся к небу, создавал надежную завесу, и пули, которые начала посылать растерявшаяся охрана на вышках, летели в «молоко».

…В ближайшем переулке Арцеулов, с наслаждением сдернув с лица газовую маску, глубоко вдохнул чистый морозный воздух.

– Ну и мерзость, господа! – с чувством произнес он, небрежно комкая уже ненужный респиратор.

– Помилуйте, Ростислав Александрович! – усмехнулся неунывающий Семирадский, в свою очередь снимая маску. – По-моему, сработано отменно. Не хуже, чем с папуасами…

– Наглотался я этой дряни с фронта, – покачал головой Ростислав и повернулся к бывшему пленнику, который, освободившись от маски, неуверенно переступал с ноги на ногу. – Господин Богораз, насколько я понимаю?

– К вашим услугам, – неуверенно произнес бывший студент Петербургского университета, водружая на нос очки. – Кажется, я все-таки успел хлебнуть хлора. Для моего бронхита…

– Эх вы, батенька! – хмыкнул профессор. – Бронхит! Чудный сибирский воздух! Грех жаловаться!

– Вам хорошо говорить, Глеб Иннокентьевич, – скривился Богораз. – А у меня только что была инфлюэнца. Впрочем, господа, не могу не выразить признательности. Вас прислал господин Ирман?..

…Они быстро шли по пустым улицам, стараясь не наткнуться на вездесущие патрули.

– Кажется, оторвались, – удовлетворенно заметил Казим-бек и, несколько успокоенный, закинул карабин через плечо. – Пофартило…

– Наука, молодой человек! – наставительно заметил Семирадский. – «Кикимору» разрабатывали целых три года. Смешно сказать, но ее думали использовать для лечения буйнопомешанных…

Внезапно Арцеулов, шедший первым, заметил какой-то странный отблеск – словно блеклый свет от дальних фонарей падал на невидимую преграду из толстого стекла. Ростислав не успел даже удивиться…

– Стена, господа, – растерянно произнес Казим-бек. – Однако…

– Обходим, – скомандовал Арцеулов, чуя неладное. – Быстро!..