Волосы. Иллюстрированная история

Ил. 0.19. Иллюстрация из журнала мод Le Bon Ton, на которой изображены разнообразные постижи и то, как их можно использовать в прическах. Апрель 1865

Хотя в XIX веке парики перестали быть обязательным аксессуаром для мужчин, в сложносоставных женских модных прическах использование накладных волос только возросло (ил. 0.19). Ко второй половине столетия они стали именоваться общим термином «постижи» и включали в себя множество готовых композиций, включая шиньоны, косы и челки, прикрепленные к основе, которую фиксировали на собственных волосах дам. Эта мода продолжала развиваться и в первые годы XX века: французский парикмахер Эмиль Лонг в своей ежемесячной колонке для английского профессионального журнала Hairdressers’ Weekly Journal в 1918 году подсчитал, что до 80% французских женщин носили какие-либо постижи. В соответствии с устойчивой тенденцией к демократизации моды в то время, благодаря которой массовое производство и массовая розничная торговля позволили еще большему количеству потребителей следовать модным веяниям, большинство тех женщин покупали недорогие товары в универмагах и галантерейных магазинах. Тем не менее в высшем обществе стоимость постижей от элитных парикмахеров достигала 500 франков, что, по словам Лонга, соответствовало 20 фунтам стерлингов (около 870 фунтов стерлингов в наши дни) 59 .

59

Zdatny S. (ed.) Hairstyles and Fashion: A Hairdresser’s History of Paris. Oxford: Berg, 1999. Pр. 15–16, 160. Расчет проведен на сайте: www.measuringworth.com/ukcompare/ (по состоянию на 12 февраля 2017).

Ил. 0.20. Мешочки для сбора волос эдвардианской эпохи, предназначенные для подвешивания на туалетном столике. Вероятнее всего, самодельные

Конечно, исходный материал для всех этих изделий не появлялся из ниоткуда. Порой женщины сами собирали собственные волосы с расчесок и щеток: для этой цели они могли завести специальный «волососборник» на туалетном столике – мешочек или другую емкость с отверстием сверху, куда складывали выпавшие волоски (ил. 0.20). Однако большая часть волос обращалась на рынке. В 1863 году в первом выпуске журнала The Hairdresser’s Journal в очерке, посвященном рынку накладных волос, описывалось, как скупщики приходят к дамским парикмахерам, выкупая у них состриженные и вычесанные волосы. Другие источники были более сомнительными: как известно, женщины продавали волосы из-за болезни, от отчаянной бедности или из жадности. Особую обеспокоенность вызывала этичность сбора волос в тюрьмах, где насильственно обривали заключенных женского пола – эту практику многие признавали унизительной для жертвы и не имеющей оправдания 60 .

60

The Hairdressers’ Journal, devoted to the Interests of the Profession. [London, 1863, 1864]. Pр. 43–44.

В связи с высокой стоимостью волос и недостаточными объемами внутренних поставок предприимчивые скупщики постоянно находились в поиске новых источников. У Джорджианы Ситуэлл, родившейся в 1824 году, в детстве были очень светлые вьющиеся волосы длиной ниже талии. Позднее она вспоминала, что, когда ей было 12 лет, парикмахер из Брайтона предложил ей купить ее волосы за 20 фунтов стерлингов, так как «они были точно такого цвета, какой требовался для изготовления накладок (fronts) для пожилых дам» 61 . Есть свидетельства того, что не все предприниматели были честны в своих деловых отношениях, и порой сообщалось о кражах «живых» волос. В Америке молодая жительница Бостона спускалась с лестницы, когда почувствовала, что кто-то потянул ее за волосы. Добравшись до дома, она обнаружила, что ее косу отрезали ножом, но, поскольку она была закреплена на голове шпильками, вор не смог ее отсоединить и присвоить. Десять лет спустя, в 1889 году, серия краж волос была зарегистрирована в Пенсильвании, при этом каждую из жертв, девочек подросткового возраста, удерживал один злоумышленник, а его пособник в это время срезал ее волосы 62 . Письмо в британскую газету The Times в январе 1870 года свидетельствует, что на этой стороне Атлантики бытовал схожий, хотя и не систематический, оппортунизм. Автор письма желал «предупредить дам о подлецах (мужчинах и женщинах), которые теперь наводняют оживленные улицы и омнибусы Лондона и крадут волосы». Жертвой подобного преступления стала подруга автора: посреди людной улицы ей отрезали «все ее волосы» и оборвали ленту капота. Лишь по возвращении домой она обнаружила, что случилось 63 . Хотя в это трудно поверить на первый взгляд, громоздкие прически и головные уборы того времени – шляпа или капот, помещавшиеся на макушке головы, в сочетании с шиньоном на затылке, который иногда оставляли свободно ниспадать по плечам, – объясняют, как эта версия карманной кражи могла произойти незамеченной 64 .

61

Sitwell G. The Dew, It Lyes on the Wood // Osbert Sitwell (ed.) Two Generations. London: Macmillan, 1940. P. 3. Front – накладное изделие из волос, предназначенное для ношения спереди.

62

Attempted Theft of a Lady’s Hair // Cincinnati Daily Gazette. 1879. October 30. P. 6 (также об этом писали в: San Francisco Bulletin. 1879. November 5. P. [1]. A Theft of Beautiful Hair // Philadelphia Inquirer. 1889. December 8. P. 2.

63

The Times. 1870. January 20. P. 7.

64

Cunnington С.W., Cunnington P. Handbook of English Costume in the Nineteenth Century. 3rd edn. London: Faber, 1970. Pр. 480–481, 510–512.

Многие из черт и проблем исторической торговли волосами сегодня по-прежнему актуальны. Несмотря на то что многие парики и накладки теперь производятся из синтетических волокон, для самых качественных и дорогих из них сырьем остаются человеческие волосы, и поэтому как товар волосы до сих пор пользуются спросом. Внутренние ресурсы, на которые некогда могли рассчитывать странствующие скупщики и продавцы волос, иссякли, и теперь преобладает импортное сырье. Во всем мире большая его часть поступает из Азии, региона, где женщины традиционно отращивают волосы, и по финансовым или культурным причинам могут быть готовы их продать 65 . В значительной степени эта сфера торговли хорошо организована – например, торговля волосами в индуистских храмах в Индии. Там по религиозным мотивам каждый день тысячи женщин обривают головы и жертвуют свои волосы храму (ил. 0.21). Их собирают, очищают, сортируют и маркируют на специальных фабриках, а затем продают с торгов на международном рынке модных товаров. При этом по всей Азии действуют и частные предприниматели, ведущие дела на низшем уровне этой торговой сферы. Подобно скупщикам волос из Англии XVIII века, они бродят по стране, выкупая волосы напрямую у их владелиц. Женщины хранят волосы, выпавшие во время расчесывания или мытья головы и продают их странствующим торговцам, стоящим на первой ступени в системе снабжения. Однако и теперь прибыль, получаемая от этого человеческого товара, означает, что в ходе такой нерегулируемой торговли некоторые ее участники становятся уязвимыми. Есть свидетельства того, что иногда женщины лишаются волос насильно или их принуждают к продаже родственники. Между прочим, нет никакой объективной причины, по которой женские волосы составляют наибольшую часть торговли, кроме их длины. Косички, срезанные у китайских мужчин в период колоссальной культурной трансформации, произошедшей с основанием Китайской Республики в 1912 году, также были выставлены на продажу, и до сих пор короткие волосы широко используются в Азии, где из них производят, например, канаты. Личные и обезличенные, натуральные и накладные, одновременно субъект и объект, мертвые, но растущие: волосы – это поистине многогранная, чудесная материя.

65

В дальнейшем изложении я полагаюсь на следующих авторов: Tarlo E. Entanglement: The Secret Lives of Hair. London: Oneworld Publications, 2016; о пожертвованиях для храмов и принуждении: Edwards E. Hair, Devotion and Trade in India // Biddle-Perry and Cheang (eds). Hair. Рp. 149–166.

Ил. 0.21. Индуистка в процессе сбривания волос в храме Тирутани Муруган в Тирутани, Индия. Волосы будут пожертвованы храму, обработаны и проданы на международном рынке

Волосатая родословная

Биологически неизбежная, сарториально неизбывная, глубоко укорененная как в индивидуальном существовании, так и в общекультурных практиках, тема волос чрезвычайно широка. Поэтому она также взаимодействует со множеством различных дискурсов и концепций в рамках конкретного общества, будь то гендер и сексуальность, возраст, этническая принадлежность, религия, доступ к власти, политические проблемы, конструирование «другого» или здоровье и гигиена тела. Многое, таким образом, останется за рамками этой книги. Что она делает, так это помещает волосы в центр дискуссии, чтобы в исторической перспективе рассмотреть ключевые способы ухода за ними за последние пять столетий и то, как эти сведения могут способствовать пониманию более широких социальных и культурных процессов.

В первой главе мы рассмотрим практики ухода за волосами и связанную с ними материальную культуру, исследуя тонкую грань между допустимыми терапевтическими приемами в уходе за телом и запрещенными модификационными практиками. Препараты для волос, рецепты которых сохранились в рукописном виде или опубликованы в первых печатных книгах, изначально создавались в домашних условиях. В XVIII веке на рынке появились готовые продукты, их количество многократно возросло в XIX веке, в конце концов сформировав глобальную индустрию, которая рекламирует себя за счет репутации именитых парикмахеров-звезд. Несмотря на эти грандиозные трансформации рынка и перемену мод, внимательное изучение продуктов для ухода за волосами позволяет увидеть, что проблемы, связанные с внешним видом волос, и желаемые результаты их решения в целом все это время оставались неизменными. Единственным исключением генеалогии процедур ухода за волосами и парикмахерских инструментов являются представления о том, что составляет чистоту – представления, которые оказываются неразрывно связанными с доступностью материальных ресурсов.

Ответив на вопрос «как?» относительно ухода за волосами, во второй главе мы сосредоточимся на вопросе «кто?». Это важно: хорошо сделанная работа укрепляет уверенность и чувство собственного достоинства человека, которому оказывается услуга, а плохо сделанная работа подрывает его. И хотя ошибки не являются непоправимыми, на их исправление могут уйти месяцы. Изучив исторические свидетельства, мы обнаруживаем, что этот вопрос является константой в ремесле, которое развивалось и изменялось, и чей набор навыков объединял несколько, на первый взгляд, разных профессий. Рассмотрев роли членов семьи, слуг и разнообразных специалистов по уходу за волосами, в нашем исследовании мы переходим к анализу характера отношений между парикмахером и клиентом. Их тесное взаимодействие обеспечивало удовольствие общения, провоцировало делиться секретами и способствовало сексуальным контактам. Оно также породило устойчивые стереотипы о парикмахерах как о болтунах, распутниках и геях.

Глава «Искусство быть безволосым» исследует долгую историю усилий, которые люди прилагали к удалению волос. Она начинается с рассмотрения недобровольных актов удаления волос, неизменно воспринимаемых как травмирующие посягательства на идентичность, а затем в фокусе нашего внимания оказываются практики мужского бритья. В качестве перформанса маскулинности оно было связано с представлениями о социальной уместности, вежливости, гигиене и социальных структурах, объединенных общим опытом. Создание «естественно» лишенной волос женственности является темой последнего раздела главы. Тесно связанная с фасонами одежды, депиляция следовала за все изменявшимися границами предметов гардероба, а волна оголения сопровождалась удалением вновь открывшихся взгляду волос на теле.

Последние три главы представляют собой ряд тематических исследований. В главе «Каково быть волосатым» рассматриваются три исторических периода, когда волосы на лице являлись основополагающим признаком для определенного конструкта маскулинности: эпоха Тюдоров и Стюартов; XIX век, когда «Бородатое движение» осознанно конструировало викторианскую мужественность; и контркультура XX века. В последнем разделе мы прислушаемся к тихому голосу бородатой женщины, постоянно присутствовавшей на периферии культурного дискурса, несмотря на все попытки укротить своенравную волосатость представительниц женского пола.

В заключительных главах исследуется длина волос как знак оппозиции политическому или социальному статус-кво. Отправной точкой является разделение на «круглоголовых» и «кавалеров» времен Гражданской войны в Англии, в которой, словно в историческом спортивном состязании, схлестнулись сторонники парламента, остриженные «под горшок», и роялисты с ниспадающими на плечи локонами. После тщательного изучения истоков и правдивости этого бессмертного образа мы перейдем ко второму кейсу – республиканской стрижке 1790-х годов. К распространению нового фасона причесок привели революционные события на континенте, протестантские волнения внутри страны и ажиотаж по поводу скандально известного налога на пудру для волос, и короткие стрижки приобрели политический смысл. Шестая глава «Вызов общественному вкусу: длинные и короткие» посвящена политизации причесок в XX веке, в первую очередь в фокусе внимания оказываются длинные волосы представителей молодежных движений и хиппи. Завершается книга развернувшейся в 1920-х годах полемикой о стрижке «боб», в которой нашло отражение всеобщее беспокойство по поводу современности и роли женщин в складывающемся мировом порядке.

То, что мы делаем сейчас с волосами и как мы о них думаем, является отличительной чертой нашего времени, географического положения и культуры. Однако за всем этим стоит очень давнее прошлое, и его изучение может пролить свет на наши нынешние привычки и убеждения. У нас волосатая родословная, и я надеюсь, что эта книга поможет лучше понять наше место в ней.

ГЛАВА 1 Уход за волосами

Проблемы и способы их решения