Волшебная чернильница(Повесть о необыкновенных приключениях и размышлениях Колобка и Колышка)
Шрифт:
Когда Распорядкин наконец простился, Ластик-Перышкин услыхал в трубке какое-то попискивание. Он невольно прижал ожившую трубку к уху.
— Ишь, мотороллерами бросаться вздумали, — услыхал он злое ворчание крота. — Что будет, если все неучи заведут мотороллеры? Не останется пешеходов! Сегодня им мотороллер подавай, завтра самолет потребуют. А где уж тут ждать порядка, если каждый болван начнет уродовать технику?
Крот радовался, что напал на след друзей. От рас-суждений он быстро перешел к делу.
— Алло! Господин Зубарь? Если вас по-прежнему
— А ты не ошибаешься, мошенник? — грубо отозвался Зубарь. — И называй меня господином полковником. Отныне я — полковник. Увидишь, какое полчище собак под моей командой!
— Очень приятно, очень приятно, господин собачий полковник! Только я попрошу вас рычать потише, господин полковник… Услышит кто-нибудь. А что касается ваших сомнений, то хочу доложить: в наше время техника не ошибается!
— Не учи! Если врешь, берегись… Искусаю твоих детей! Гав-гав!
— В таком случае, я спокоен за них как никогда, господин полковник. Только зачем же лаять на своих?..
— Тоже мне свой нашелся! — прорычал Зубарь. — Впер-р-ред!
— Грубиян! Так-то он благодарит меня, — ворчал крот, распутывая провода. — Я ему помогаю безо всякого вознаграждения, порчу собственноручно изобретенную аппаратуру, а он грозит мне… Нигде нет справедливости, скажу я вам. За добро всегда платят злом!
Ах негодяй! Писатель хотел бросить трубку, но снова услышал голос крота:
— А теперь позвоню-ка спичкам, их атаманше Горячке. Думаете, от нее дождешься благодарности? Не дождешься… Алло! Алло! Полковник Горячка?
— Какой тебе полковник? — завизжала где-то вдали Горячка. — Я атаманша Горячка!
— Но пес Зубарь произвел себя в полковники… Я вижу в бинокль, как он пыжится! Хи-хи! У него на шее — крышка от чайника.
— А, уже успел? Ну, ладно. Тогда я буду генералом, если какой-то замухрышка Зубарь — полковник.
Спичек ведь больше, чем собак! А что бы мне повесить на себя?
— Если вы полагаетесь на мои технические познания, я бы посоветовал вам привязать пустую консервную банку. Будет и блестеть, и бренчать. И страх нагонять на всех. А сейчас я должен сообщить неплохую новость. Если вы все еще мечтаете о небольшом костре, на котором запылает Колышек, то двигайтесь к автоинспекции… Колышка вот-вот отпустят… Торопитесь, господин генерал!
Новоиспеченный генерал Горячка зашипела, что спалит кроту всю шерсть, если он врет, и скомандовала спичкам:
— Стройся! Огнеметы к бою!
Послав к чертям неблагодарную Горячку, крот выдернул провод и отключился. Что ж, благодарности он так и не дождался, но технику опробовал. Подземными тропинками он поспешил к месту предстоящих событий.
А Ластик-Перышкин не выдержал: принялся ругать коварного крота. Но хотя тот и не мог его услышать, борода все равно заткнула писателю рот. Не гневные слова, а только жалкие вздохи вылетали из-под клубящейся бороды. Никогда еще Ластик-Перышкин не чувствовал себя таким беспомощным.
— Бедные человечки… Такие могучие враги ополчились на них!
А я даже не могу пристыдить этого крота… И все из-за бороды… Ах проклятая!— Не волнуйтесь, уважаемый писатель! — услыхал Ластик-Перышкин чей-то милый голосок. Глянув в угол, он увидел грациозную серую мышку.
— Вы не можете помочь им, писатель, но я могу.
Мне ведь никто не пришил бороду! — проговорила мышка, низко кланяясь и глядя на писателя умными, преданными глазками.
Писатель уже не верил милым голосам. Он решил, что серая мышка насмехается над ним.
— Эй, Сивый, Сивый! — в запальчивости позвал он кота. — Где ты бегаешь, бездельник? Мыши вовсю шныряют, а ты?
Сивый даже не мяукнул. Исчез куда-то Сивый, не слышны его мягкие, нежные шаги. Мышка могла бы убежать, но она не торопилась, только улыбалась подкрашенными губками.
— Вы зовете Сивого? — обрадовалась она, словно услышала имя своего лучшего друга. — Весьма сожалею. Мы встречались на лекциях в аудитории, но я не думала, что он вам понадобится…
— Какие аудитории, какие лекции? Что ты мелешь? — вытаращил глаза Ластик-Перышкин. — Неужели я поверю, что ты и мой лодырь Сивый ходите на лекции?
— А как же, почтеннейший! — мышка взмахнула передней лапкой, как рукой, и блеснули покрытые не слишком ярким лаком коготки. — Ведь теперь все-все учатся, а многие даже в вузах! Разве вы не знаете?
В самом деле! Неужто он, Ластик-Перышкин, последним узнает обо всех переменах? М-м, надо бы почаще беседовать с котами и мышами…
— Скажите мне, милая мышка… — уже благосклоннее обратился он к гостье. — Простите, не знаю вашего имени…
— Ах, оно такое обыкновенное… Меня зовут Мечтышкой!
— Может быть, и обыкновенное, — согласился писатель, который привык однако к другим именам. — Так вы, милая мышка, и мышиное ремесло оставили? Уже больше не грызете книги, тетради, а?
— Само собой разумеется! Ведь такую мышь никто бы не принял в высшее учебное заведение… А культурные, образованные мыши давно сменили специальность. Неужели вы никогда не интересовались, кто стирает пыль с ваших книг? Вы погибли бы от моли, если б не…
— Если б не вы, Мечтышка! — подхватил ее слова писатель. В самом деле странно! Уже десять лет он не подходил к полкам с пылесосом, — терпеть не может шума этой машины! — а книга, какую ни возьми, пахнет, как новенькая.
— Спасибо тебе, Мечтышка, — ласково произнес Ластик-Перышкин — он был растроган. Кстати, вы замечаете, что последнее время, после выходок чернильницы, он стал довольно часто умиляться? Все реже и реже подумывает о доле башмачника, — вы заметили?
— Эх, чтоб ей провалиться! — писатель взлохматил бороду ладонью, показывая мышке, до чего он бессилен. — Даже рта не дает раскрыть — не суйся, дескать, не твое дело!
— Конечно не твое дело! — нахально буркнула борода.
— Я уже говорила, — деликатно напомнила писателю Мечтышка, как будто наглой бороды и не было. — Я могла бы вас кое в чем заменить… Безусловно, я только мышка, пускай и ученая…