Волшебная палочка крупного калибра

Ворвавшись в эпицентр событий, Миша первым делом нанес удар Кондорову по носу. Но сопротивление воды свело все его усилия на нет. Кондоров практически не отреагировал на удар, лишь чуть отклонился назад. Санек вцепился в шею Кондорова и принялся его душить. Игорь Сергеевич изловчился, наклонил голову так, словно собрался поцеловать противника, и укусил последнего за нос. Санек закричал и ослабил хватку. Но силы Кондорова явно подходили к концу. Теперь его шею изо всех сил пытался стиснуть Миша. Очнулся Леха, и его пять пальцев ухватились за лицо Игоря Сергеевича. Бизнесмен слабел на глазах. Я как раз оказалась вплотную рядом со сражающимися. Медлить дальше было нельзя. Я приняла решение вмешаться.

Первым делом я нанесла удар кулаком по голове Мише. Я старалась бить не сильно, но, как ни странно, несмотря на сопротивление воды, получилось совсем наоборот. Миша мгновенно отпустил шею Кондорова и отплыл от эпицентра событий на метр. Выражение страданий от боли, проступившее на его лице, выглядело явно неподдельным. Далее я занялась Лехой. По сложившейся традиции я надавила ему на солнечное сплетение. Леху подхватил Саня. Так доблестному Александру пришлось отказаться от участия в сражении. Поверженный Миша оказался неспособен поддержать товарища, так как, судя по всему, после моего вмешательства он находился не в лучшей форме. Миша плавал вокруг нас, рассеянно вертел головой и, время от времени останавливаясь, потирал ушибленное темя. От того, что разыгранный нами спектакль напоминал реальный бой, мне было не по себе. Я утешала себя тем, если все выглядит правдоподобно, то появится больше шансов ввести Игоря Сергеевича в заблуждение.

Три ложных противника были выведены из строя. Оставалось справиться с Солдатовым. Слава богу, на этот раз мне удалось обойтись малой кровью. Я попыталась сразить Сергея старым проверенным способом в виде удара в солнечное сплетение, уяснив, что на воде этот прием наиболее эффективен. Сергей симулировал бессознательное состояние еще до того, как мои пальцы достигли предательской точки на его теле, и я успела замедлить движение руки. В итоге я лишь слегка прикоснулась к животу бывшего сослуживца, и он остался единственным среди нападавших на Кондорова, кто не пострадал от моих рук. Притворяющегося Солдатова принял на руки слегка оклемавшийся Миша.

Тут я обратила внимание на то, что несколько телохранителей Игоря Сергеевича плывут нам навстречу, и им уже удалось приблизиться на достаточно небезопасное расстояние. Я серьезно задумалась, успеют ли мои товарищи скрыться на берегу. Дело принимало крайне неприятный оборот, но фортуна соизволила нам улыбнуться. По волжским волнам вверх по течению медленно, словно черепаха, ползла огромная баржа. Я почувствовала внутреннее ликование. Прежде чем телохранители Кондорова нас настигнут, баржа преградит им путь. К тому времени к Лехе вернется сознание, и ребятам не составит труда уйти от погони. Все это пронеслось в моем сознании в течение секунды-другой. Успокоившись, я обратилась к Кондорову:

— Поплыли отсюда скорее! Они могут прийти в себя. А вдвоем с четырьмя не особенно повоюешь.

— Я не знаю, кто вы, но вы — мой ангел-хранитель, и я нутром чую, что все, что вы говорите, — правда, — быстро ответил Игорь Сергеевич. — Поплыли!

Мы энергично погребли к берегу, туда, где мы с Митей и Витей ранее занимали наблюдательную позицию. Отплыв от места сражения метров на сто, я позволила себе оглянуться. Баржа надвигалась, заслоняя нас от людей Кондорова. Четверо участников близившейся к завершению драмы спешили к берегу. Еще несколько секунд — и люди Кондорова будут рычать от бессилия, взирая на величественного монстра волжского судоходства.

А потом на нас накатила волна. Она помогла нам быстрее достичь берега. На телохранителей Игоря Сергеевича она, должно быть, оказала обратное воздействие. Я вновь обернулась, и мой взгляд уперся в ржавый корпус баржи. Волна откатила, чуть унося нас с собой назад, но на смену ей пришла новая, и в итоге мы оказались только в выигрыше. Я со злорадством думала о том, как матерятся сейчас люди Кондорова. Как просты и гениальны законы физики!

Вскоре мы уже выбирались на берег. За время борьбы и последовавшего за ней быстрого плавания я успела разогреться настолько, что теперь совершенно не понимала, как мне могла показаться холодной вода в Волге. Баржа продолжала отгораживать нас от телохранителей Кондорова. Митя и Витя, как и предполагалось по плану, испарились, будто их никогда и не было.

— А я тут отдыхала, — сказала я Игорю Сергеевичу, направляясь к тому месту, где было расстелено полотенце и сложена одежда. — Решила в кои-то веки за город выбраться, от городской суеты отдохнуть. Я вообще телохранитель. Черный пояс по карате. Кроме этого, я — мастер спорта по плаванию. Вижу, что-то неладное происходит, решила вмешаться, проявить профессионализм. А кто это был, те, кто на вас напал?

Я пригляделась к Кондорову. Рослый мужчина атлетического телосложения, выглядевший лет на тридцать пять. Косматые хмурые брови, волевые черты лица. Он больше походил на революционера, мечтающего о справедливости во всем мире, нежели на бизнесмена.

— Не знаю, — мрачно ответил он. — У меня полно врагов. Я — владелец очень крупной фирмы. Кстати, давайте знакомиться. — Кондоров протянул мне руку. — Кондоров Игорь Сергеевич.

Рука Кондорова оказалась грубой и крепкой, что сразу внушало уважение.

— Сергеева Елизавета Степановна, — представилась я. — Я вообще москвичка, а в Тарасове так, по делам. Кстати, на бизнесмена вы не похожи. Хотя фамилия ваша мне знакома.

Кондоров улыбнулся.

— На кого же я похож?

— Не знаю. На революционера.

Игорь Сергеевич расхохотался.

— На революционера? Кстати, в компартии я состоял. Причем тогда, когда партия эта всякий авторитет потеряла. Идейный был. Нет, серьезно, не смейтесь. Я ведь из рабочей семьи. Отец — плотник, алкоголик. Мать всю жизнь официанткой проработала. А я сам философский факультет Тарасовского госуниверситета окончил. Вот все философски и осознал.

Я в этот момент подумала: а не с Игнатом ли он учился?

— Что осознали?

— То, что дерьмо все. И коммунизма не будет. По крайней мере при мне. Вот тогда-то я и начал делать карьеру.

— Как же вы, выходец из рабочей семьи, так всего добились?

— Сначала женился по расчету. На директрисе крупного деревообрабатывающего комбината. Эта директриса на пятнадцать лет меня старше. Потом в бизнес подался.

Игорь Сергеевич ненадолго приумолк.

— Так вот, — через несколько секунд грустно молвил он. — А что, можно, конечно, оставаться фанатиком своих идей, только кому от этого лучше? Никому. А мне хуже. Так почему бы нет? Понимаю, ругают нас бабульки в трамваях. Ругают и не понимают, что если, скажем, не я, так другой паразит на мое место отыщется. Историческая необходимость.

— Говорят, чтобы изменить мир, надо начинать с себя, — осторожно заметила я.

Кондоров махнул рукой.

— Сансара. Куда разумней измениться самому. Восточная философия меня привлекает больше, нежели европейская. Главная проблема западного человека — в том, что он постоянно пеняет на окружающий мир, на людей, полагая, что именно в этом — причина всех его бед. А между тем на свете множество людей, которые живут куда хуже него и, оказавшись на его месте, чрезвычайно обрадовались бы. Значит, на одно и то же можно смотреть под разными углами зрения. Измениться в соответствии с окружающей реальностью и радоваться жизни. Хотя… Философия — такая штука, что с ее помощью можно прийти к любому выводу и доказать все, что угодно, в том числе и то, что я не прав. Доказать, что не прав по крайней мере в том, что считаю себя лучше других. Но я не желаю об этом думать.