Волшебник Линна: Романы

— Они любят меня? — спросил Каладж. Глаза его были широко раскрыты.

— Они любят тебя, — ответил Клэйн твердо. — Почему же тогда, ты думаешь, тебе было разрешено достигнуть высот власти? Ты, конечно же, не думаешь, что любой человек смог бы сделать тебя лордом-советником без их разрешения?

— Нет, нет, конечно, нет.

— Слушай внимательно, — продолжал Клэйн, — вот их указания для твоих будущих действий. Повторяй их за мной. Ты должен править по праву.

— Я должен править по праву, — голос его был унылым.

— Не позволяй ни одному человеку во дворце советовать тебе в делах государства. Что бы ты ни решил — это будет решением богов.

Каладж повторил слова с повышающейся интонацией. А затем моргнул.

— Даже матери? — спросил он, пораженный.

— Особенно матери, — сказал Клэйн.

Он продолжал.

— Тебе понадобятся новые люди вокруг тебя. Некоторое время будь осторожен, но постепенно назначай людей по своему собственному выбору. Не обращай внимания на рекомендованных твоей матерью и ее друзьями, А сейчас у меня здесь документ.

Прибыв домой, он не терял времени.

— Я уезжаю сейчас же, — сказал он руководителям различных отделов своего домашнего штаба. — Вы, возможно, долго не услышите обо мне. Будете вести себя и дела имения как в прошлом.

Командир охраны сказал:

— А как с преступницей?

Клэйн поколебался, затем:

— Я полагаю, люди в ожидании?

— Именно так, сэр.

Клэйн сказал спокойно и твердо:

— Я считаю этот обычай отдавать женщину-убийцу солдатам варварской практикой и этого не будет. Во-первых, это было бы очень опасно для нас, так как ее семейство дружно с новым лордом-советником. Вы могли бы особо подчеркнуть это людям, а затем скажите им…

Он сделал предложение о компенсации. Она была так щедра, что не было никаких сомнений в том, что она будет принята. Он закончил:

— Предложение действительно на один год. И, капитан…

— Да, сэр?

Клэйн открыл было рот, чтобы сделать свое следующее объявление, затем закрыл его. Это было больше, чем еще один ход в сложной игре, которую он играл и, однако, здесь был и политический оттенок.

«Я должен подняться над всей этой мелочностью» — сказал он себе. Несмотря на то, что сказал Чиннар, это было больше искусство управлять государством, нежели животной хитростью. Все это казалось так очевидно, так существенно. Потому что, если он будет всего лишь играть в игру, которую играли другие, тогда не будет…

Сама его решимость сделала его тверже. Он тихо сказал:

— Вы можете сказать офицерам роты, что леди Маделина Коргей в будущем будет известна как леди Маделина Линн. Всему составу обращаться с ней соответственно.

— Да, сэр. Поздравляю, ваше превосходительство.

— Бракосочетание состоится сегодня, — закончил Клэйн.

10

Но что ты подписал, — возмущалась Лилидел. — Что было в документе?

Она в отчаянии шагала по апартаментам. Каладж угрюмо следил за ней, раздраженный ее критикой. Она была тем человеком, который мог заставить его почувствовать себя маленьким мальчиком, и он был в молчаливой ярости из-за того, что она еще раз напомнила ему о том, что ему следовало прочитать то, что он подписал.

Он не хотел думать о появлении Клэйна во дворце пять недель назад, и раздражало то, что этот случай в голове его матери остался таким же свежим, как в тот день, когда это случилось.

— Почему это я должен читать этот документ? — возразил он. — Это была всего лишь очередная бумага. Вы всегда приносите мне что-нибудь на подпись; так что значит еще одна? И во всяком случае, он мой дядя, в конце концов, он не причинил мне никаких неприятностей, когда я стал лордом-советником.

— Мы не можем позволить, чтобы это ему прошло, — сказала Лилидел. — Просто представь, как он смеется про себя, думая, что мы боимся действовать против него в открытую.

Это также было одним из бесконечных повторений. Неврастеник Каладж не мог не думать с интересом, а не была ли его мать немного сумасшедшей.

Лилидел неистовствовала дальше:

— Мы разослали запросы всем комендантам с указаниями тщательно изучать официальные документы и особо подчеркнули требования сверяться с нами по поводу всего, что относится к военному делу.

— Конечно, — в голосе ее зазвучала горечь, — просить некоторых из них сотрудничать — что со стенами разговаривать. Они обращают на нас такое же внимание, как если бы они были правительством, а мы простые наемные.

Каладж тревожно заерзал. Присвоенное матерью «мы» вызвало ревность. У нее не было официальной должности, и тем не менее она вела себя так, как будто лордом-советником была она, а он был лишь ее сыном и наследником. Он вспомнил, уже не в первый раз, что Клэйн сказал что-то об отстаивании своих прав. Беда в том, что он не мог осмелиться возразить матери и всем этим властным людям.

«Пора что-то делать», — подумал он.

Вслух он сказал:

— Но какой во всем этом толк? Наши шпионы докладывают, что его нет ни в одном из его имений, — он Добавил с хитрой насмешкой, ставшей одним из средств его защиты от влияния матери. — Прежде, чем сделать что-либо против него открыто, тебе придется определить его местонахождение, и даже тогда я бы держал перед собой Траггена, будь я на твоем месте. Опасную работу должен выполнить Трагген или начальник лагерных легионов. — Каладж встал. — Ладно, я собираюсь навестить игры.

Прогуливающимся шагом он вышел из комнаты.

Лилидел с тревогой проследила за ним. Она не осознавала, что ее отравление Джеррина вызвало внутри нее неразрешимые противоречия. Но, несмотря на убийство, где-то в подсознании она подходила к великой должности, которую занимал теперь Каладж, по меркам достоинства своего покойного мужа.

Для нее было огромным шоком, когда Каладж настоял на том, чтобы празднества по поводу его назначения длились больше определенных ранее трех дней и были бесплатными для людей, но за счет колоссальных затрат для правительства. Забавы до сих пор продолжались, и интерес его к ним не ослабевал.

Уже были более тревожные инциденты. Несколько юношей, вернувшихся с Каладжем с игр во дворец, были поражены, услышав, как он вдруг взорвался:

— Я могу убить всех вас! Охрана, убить их!

Когда он выкрикнул приказ в третий раз, стоявший ближе всех к нему охранник, звероподобный великан, заметил, что один из товарищей Каладжа держал руку на полуобнаженном мече. Одним движением он рубанул мальчишку саблей, разрубив его почти надвое. В последовавшей за этим суматохе, девять из одиннадцати молодых дворян были убиты. Оставшиеся два, бежав, спаслись.