Волшебный цветок

– Подои корову пораньше и запри ее с теленком, – пробормотал Мосс, не разжимая руку.

– Ну что мне с тобой делать?! – воскликнула Кристин. Она подняла с земли пуговицу на шнурке. – Раз ты не отдаешь мою игрушку, я буду играть с твоей.

Она взялась за концы петли и принялась вертеть пуговицу, пока шнурок не закрутился в спираль. Когда же пуговица с жужжанием раскрутилась, Мосс бросил шпильки и потянулся к своей игрушке.

– Золото увезли в почтовом дилижансе! – выпалил он.

Кристин аккуратно надела концы петли на растопыренные пальцы старика. Джилли захотелось получше рассмотреть игрушку Мосса, И О!! Подошел Поближе.

– Ну и ну, вот уж не ожидал от него!

– Мосс очень быстро все схватывает.

– Он всегда был сообразительным малым.

– Вы давно его знаете?

– Пять лет. С тех пор, как забрел в эти края.

– Значит, вы помните его еще здоровым?

Джилли кивнул. Между ними вклинилась рука Бака, держащая шпильки. Кристин взяла у него шпильки и сунула в карман фартука, а косы так и оставила свободно спадающими по спине. Она знала, что Бак за ней наблюдает, но инцидент с индейцем выбил Кристин из колеи, и ей требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, прежде чем она сможет смотреть в глаза Баку. Что же, скажите на милость, он имел в виду, говоря, что она лежит на одеяле, как дохлая овца? Святые угодники! Не может же быть, чтобы он имел в виду… Нет, это невозможно!

Девушка взяла ведро с бельем и, вскинув подбородок, расправив плечи, с пылающим лицом направилась к веревке. , Бак ее окликнул:

– Вода больше не нужна?

– Я закончила стирку, но воду не выливайте. После обеда я вымою этой водой пол.

– А может быть, хватит дел на сегодня?

– Конечно, у ленивой никчемной женщины вся эта мыльная вода пропала бы даром. Нет, мистер Леннинг, я вовсе не такая лентяйка, как вам кажется. Я сама вылью воду – после того, как отмою пол. А потом буду гладить.

– У меня нет утюга.

– Зато у меня есть. Хотя и маленький, но сгодится. Мужчины дождались, пока Кристин отойдет к дальнему концу веревки.

– Однако же она держит спину прямо, – заметил Джилли, почесав в затылке. – Думаю, то, что ты назвал ее ленивой и никчемной, задело ее даже больше, чем сравнение с дохлой овцой.

– Возможно, она не совсем поняла… касательно одеяла.

– Она знает про Мосса?

– Нет. – Как она сюда попала?

– Приехала с попутным обозом. Форсайт, заставлял ее продать землю.

– Приятная женщина. И похоже, неглупая.

– Точно. И гордая, как бойцовый петух. Джилли усмехнулся:

– А сейчас она – как растревоженный улей. Надеюсь, это не помешает ей готовить. Давненько я не ел женской стряпни, с тех пор как последний раз ездил в город, а это было после оттепели. Мне до того надоело за зиму мясо, что, наверное, попадись на глаза гнилая репа, и ту бы сжевал за милую душу. – Джилли сплюнул желтую от табака слюну.

– Я этого не знал. Честно говоря, я думал, тебе не терпится в город, в бордель.

– А как же, и это тоже! – Джилли покосился в сторону Кристин, которая все еще развешивала белье. – Она остается на ранчо?

– На некоторое время.

– Она понравилась Моссу. Помнишь, он терпеть не мог индианку, которую мы наняли за ним присматривать? В первый же раз, как мы оставили их вдвоем, Мосс укусил бедняжку. – Джилли рассмеялся. – Ей пришлось его держать до нашего прихода. То-то она разозлилась, прямо как змея, которой прищемили хвост. А перед тем как сбежать обратно в свое племя, она нас прокляла.

– Старик с каждым днем становится все хуже. Большую часть времени он не в себе, много спит и почти не ест.

– Да, мне показалось, что Мосс похудел.

– Скоро мне придется решать…

– Ты думаешь, она уедет, если узнает правду?

– Уехать не уедет, но может здорово разозлиться – за то, что я не рассказал все сразу.

– Кстати, а почему ты не рассказал?

– Я тогда не знал, можно ли ей доверять.

Джилли встрепенулся и потянул носом, как охотничья собака.

– Эй, Бак, я чувствую запах, от которого слюнки текут… Провалиться мне на этом месте – никак свежим хлебом пахнет?

– А я-то думал, что твоя любимая пища – горелые индейские лепешки, вареный степной лук и компот из крыжовника! – Баку нравилось поддразнивать Джилли – тот больше всего на свете любил хорошо покушать. Они провели вместе немало долгих зимних вечеров, бывали, у них и по-настоящему тяжелые времена.

– Что ж, когда неделю ничего не ешь и живот начинает прилипать к позвоночнику – тогда и такая жратва покажется пищей богов.

– Кристин прекрасно готовит. Но должен сразу тебя предупредить: ей нравятся хорошие манеры и все такое… Кристин любит, чтобы все было… честь по чести. У нас теперь, знаешь ли, и скатерть на столе имеется. Смотри не вздумай тащить в дом свою вонючую плевательницу.

– Чтоб я сдох! Куда же мне плевать?

– На улицу.

– Ты хочешь сказать, что я должен встать и выйти?

– Вот именно. И не плюй за порог в то место, куда она может наступить.

– Ох уж эти женщины! Хоть они и готовят, но временами от них одна боль в заднице!

– Дружище, тебе пора остепениться. – Увидев кислую мину на лице Джилли, Бак рассмеялся и крепко хлопнул его по спине. – Заведи себе женщину и выращивай стаю сорванцов, чтобы было кому позаботиться о тебе, когда состаришься.

– Чушь собачья!

– Джилли, я очень рад, что ты вернулся. Пока тебя не было, я ни одной ночи не спал спокойно.

– Я нашел еще один из этих… как бишь их… карстовых провалов. Это на холмах, милях в пяти отсюда, по эту сторону Бешеных Гор. Этот провал мельче других, из него просочилось не больше двух баррелей нефти.

– Если мы сумеем доставить нефть на рынок, можно выручить долларов по двадцать за баррель. Но никогда не знаешь, заполнится ли яма нефтью снова, так что с этим делом больше возни, чем прибыли. Лучше наберем несколько ведер для себя – колеса повозок смазывать.

– Что нам нужно сделать, так это съездить туда и огородить ямы. В прошлый раз, если бы я сразу не заметил, что трава вокруг какая-то грязная, и не отогнал стадо, эти глупые быки залезли бы в нефть по самое брюхо.

– Пока я бродил вокруг ранчо, у меня как раз была возможность заготовить запас жердей для изгороди, так что завтра нагрузим телегу и поедем огораживать.

– Были проблемы?

– Да так, два «метких стрелка» вчера устроили на меня засаду. Пришлось одного пристрелить, а другому велел забрать труп и отправил восвояси.