Волшебный дневник

Она чувствовала, что когда-то они были близнецами с одинаковыми вибрациями, работающими на одной частоте. Но разум, грубо проникая в Её ощущения, внушал упрямо и настойчиво, что это – Её фантазии, порождаемые одиночеством и нескончаемой физической болью.

Он ценил логику и здравый смысл. Но главная Его способность, Его талант – это говорить, гипнотизируя голосом, мыслями, постепенно ускользающими в тёмные глубины неизведанного.

«Его красивые жесты, изысканные фразы непременно с обилием неприкрытой лести, наверняка сводили с ума ограниченных женщин и вызывали неприятие у тех, кто ещё не разучился различать порядочных мужчин от манипуляторов, – размышляла Она, – так кто же Он на самом деле – порядочный человек с израненной душой и изломанной судьбой, защищающий душу красивыми фразами и манерами? Или талантливый Игрок, получающий удовольствия от наивной доверчивости своих жертв?».

Он вёл себя так, как будто они были давно знакомы. Его вкрадчивый, обволакивающий голос убаюкивал Её сомнения и страхи. Не было ни желания, ни сил сопротивляться, Ей это нравилось, хотя Она понимала, что разум загипнотизирован, затуманен, а чувства непозволительно обнажены. Она не могла и не хотела отвести взгляд от Его сияющих глаз, забывая о доводах разума, полностью отдавшись обаянию.

Вдруг сердце полоснула неожиданная в своей остроте и необычности мысль, что Она помнит все их воплощения. Перед глазами проплывали картинки из прошлых жизней – то радостные, наполненные всеми красками жизни, когда они были вместе, то трагически-печальные – перед долгим расставанием.

«Жизнь – лишь миг в бесконечной цепи перерождений, – думала Она, не отводя взгляда от него и слушая Его голос, – а моя любовь вечна!».

В окно сочилась темнота начинающейся ночи, но это не останавливало двух одиноких странников от продолжения оживлённого разговора.

Он был самым неоднозначным и непредсказуемым из всех, с кем Ей приходилось общаться. Но внутренние, тщательно замаскированные страхи, лежащие на самом дне Его души, Она не могла не почувствовать своим любящим, умным сердцем.

Он мог казаться рассудительным и спокойным, но твёрдый, непоколебимый стальной стержень, невероятно устойчивый и прочный, скрывался под внешней мягкой оболочкой. Этот мужчина явно знал, что ему делать в жизни и шёл к своей цели самым коротким путём.

Пытаясь спрятать свою улыбку за чашкой кофе, Он явно чувствовал их духовную близость, радовался и страшился этого одновременно. И боялся себя – боялся оказаться во власти своих эмоций, выработав привычку тщательно оберегать свой внутренний мир, не допуская в него никого и не заводя близких друзей. Его тон, деловой, хоть и прикрытый мягкими интонациями и красивыми метафорами, противоречил жару поглощающих Её глаз.

Она видела Его добрым, внимательным, великодушным, умеющим сочувствовать, но эти качества были глубоко запрятаны. А оболочка внешняя – виртуозное умение держать собеседника на нужной Ему дистанции – закрывала Его истинного от людей.

Ему нравились Её нестандартные суждения, своеобразные взгляды и то, что Она рассуждает о значимых вещах легко, с некоторой долей иронии. Она явно представляла загадку с Её пренебрежением к известности и славе, с отсутствием малейшего кокетства, с удивительно открытым и честным взглядом, которому хотелось верить и довериться, несмотря на полное и безоговорочное разочарование Его в женщинах.

Она имела высокий интеллект и хорошо развитую интуицию, при совершенно отсутствовавших амбициях и стремлении к лидерству. Но особенно удивляли Её великодушие, чистота и искренность. Свободолюбие, проскальзывавшее во фразах, голосе, манере поведения, не понравилось бы многим мужчинам, только не Ему. Он сам ценил едва ли не выше всего свободу. Порой в разговоре Она была импульсивной, непредсказуемой и даже безрассудной, но в здравости суждений Ей нельзя было отказать.

Она хотела считать Его порядочным и благородным, но глубоко в душе боялась разочароваться, чувствуя, что есть в нём неприкосновенная тайна, к которой не стоит притрагиваться. Он был сдержан, это можно было считать хорошим воспитанием или приписать равнодушию. Но Она знала, что на дне бездонного колодца Его сущности, почти не выплёскиваясь наружу, живут языки неспокойного пламени, которое Он научился блестяще усмирять. Когда Он был рядом, вспомнилось привычное ощущение, что мир не подчиняется общепринятому порядку, в нём есть что-то неизведанное, таинственное, непонятное. Это одновременно нравилось и настораживало.

Его радовало и пугало, что Она видит Его таким, Он страшно боялся того дня, когда Она разберётся в Его сути и скрывал внутреннюю борьбу за маской бесстрастности.

У Него был потрясающий талант – мгновенно менять тему разговора. Он явно не любил говорить о себе и при каждом случае ловко менял тему. Ему интересны были люди, мыслящие оригинально, нестандартно, образно. В умении нащупывать у людей слабые места Ему явно не было равных. Его завораживали Её глаза цвета нефрита – проницательные, наполненные нездешним светом и печальные, несмотря на светлую улыбку, часто касающуюся губ.

Оболочка, созданная Им от проникновения посторонних взглядов, казалось, нисколько не мешала Ей видеть, чувствовать Его истинного. По выражению Его лица невозможно было понять, о чём Он думает. Она понимала, что холодная, вежливая дипломатичность и умение держать дистанцию при общении с людьми, не попадаться на их порой изощрённые провокации, были очередной, доставляющей Ему удовольствие игрой, позволяющей жить после перенесённых потрясений.

В ней было море романтики, Она была проницательна и умна, но умудрилась сохранить детскую наивность, несмотря на всё пережитое. Казалось, Она не теряла чувства реальности, и при этом лёгкая душа Её свободно витала в иных мирах.

Время за чашкой кофе в непринуждённой беседе при встрече двух родных душ, ускоряя свой полёт, неизбежно вело к расставанию.

Уже одетый в тёплую куртку, на пороге уютной квартиры Он незаметно, как бы случайно, внезапно оказался близко к Ней. Следующее событие и удивило, и потрясло как Её, так и Его – настолько оно было спонтанным для обоих. При расставании Он обнял и поцеловал Её дерзко, жадно и нежно, неожиданно для самого себя. Ей показалось, что в этом поцелуе было одновременно и приветствие, и прощание. Она снова и снова переживала тот неожиданный поцелуй. Хотелось думать, что их встреча, увлекающий поток разговора не оставили Его равнодушным. Она сопротивлялась, но буря эмоций, которые Он смог вызвать в ней, не покидали. В первый момент Она не почувствовала ничего, мозг не был способен понять, что произошло. Но вскоре ощутила, как по телу разлилось неизведанное счастье, необычайно острое и, пожалуй, болезненное. Не было ни слов, ни мыслей, чтобы понять, что чувствовала Она в те мгновенья. В душе затаилась, жила надежда на то, что Он узнает, вспомнит Её и их совместные путешествия во времени.

Выбегая из квартиры, Он бросил долгий внимательный взгляд, который испугал и встревожил Её, словно Он прощается и хочет запечатлеть в своём сердце Её образ.

– Всё-таки странный поцелуй. Мы ведь едва знакомы, – думала Она, всё ещё чувствуя нежность и одновременно напор Его губ.

Он ушёл, оставив в Её сердце безграничные запасы любви. Она старалась максимально заполнить жизнь работой и делами, но как только оставалась одна, невольно поглощали воспоминания о Нём, о волшебстве их встречи, а увлекательные диалоги с каждым пережитым днём приносили всё больше тоски и боли. Она не строила планы на будущее, довольствуясь пережитым днём, не готовила себя к счастью. Из года в год борясь с тяготами жизни, сумела выстроить стену вокруг себя, которая могла уберечь Её от боли, потрясений и разочарований, считая себя неуязвимой и сильной за этой стеной. И поняла, встретив Его, что занималась самообманом, стена оказалась очередной иллюзией, потому что каждое утро, только проснувшись, задавала себе один и тот же вопрос: «Для чего жизнь, в которой нет любви? До встречи с Ним я плыла по бурной, с многочисленными порогами реке жизни. Он своим появлением напомнил мне, что я – женщина, любящая и желающая счастья».

Она знала наверняка, что встретила свою ошеломляющую, единственную любовь, которая, может быть, даст Ей всё, озарит жизнь, чтобы потом отнять, сжечь дотла душу. Её и любовью неправильно было бы назвать, настолько ощущения были непохожими на весь предыдущий опыт отношений с мужчинами. Они безжалостно увлекли в водоворот новых, непривычных, сбивающих с толку и невероятно желанных чувств, похожих скорее на многогранную, абсолютную любовь Вселенной.

«Мир изменился или моё видение мира? – записывала Она в своём волшебном дневнике, спустя сутки после их первой встречи. – Он стал ярким, живым, даже ни одного приступа боли не случилось за последние дни, наполненные до краёв любовью и надеждой. Это так похоже на чудо!