Волшебный локон Ампары

— Да… такой гарантии нет, — согласился эварх и посмотрел себе под ноги. — Природу Секириновых мы оба знаем все-таки хуже, чем ты — природу Корнеевых.

Визуально комит нисколько не изменился, и все же Кир-Кор явственно ощутил перемену его настроения. Перемену в сторону сожаления и печали. Сожаления, умноженного на печаль… Редко бывало, когда грагал испытывал чувство растерянности перед землянином, но бывало. Непонимание, умноженное на некую разновидность неловкости… Можно даже назвать это робостью. Ощущение, что землянин в данный момент превосходит в чем-то гражданина Галактики, было острым, материально весомым и загадочным, странным. Потому странным, что подобное превосходство объяснению не поддавалось.

— Однажды, Иван Николаевич, на туристском привале ты нас всех позабавил шуточной песенкой ложкарей:

Санька Маньку полюбил,Дров ей санный воз купил, —Жги и грейся без конца,Ломца-дрица-оп — ца-ца!А дрова-то все — осина,Не горят без керосина…

— Припоминаю. Сюжет этой песенки воспринимаешь как поучительный?

— Фатальный, — уточнил Кир-Кор. — Для нас, грагалов, фатальный. Поэтому я буду настоятельно советовать Сибуру избрать другой экзархат приписки. Очень настоятельно, по-отцовски.

— Властной, значит, рукой…

Комит вздохнул. Кир-Кор еще острее почувствовал: трещина непонимания расширилась, а ощущение необъяснимого превосходства Полуянова усугубилось.

— Странно, — признался он, — сейчас я чувствую себя перед тобой слепцом, сильно удивившим чем-то своего поводыря…

Иван Николаевич промолчал.

— Мне трудно предположить, что в моей отцовской позиции сплошные изъяны, — продолжил Кир-Кор. — Но я готов воспользоваться добрым советом. В самом деле, как поступить?..

— Прежде всего — не делать резких движений, — посоветовал Полуянов. — За годы у Сибура сложились со многими членами девидеры доверительные отношения, так неужели тебе не гнусно будет заботиться, чтобы их оборвать?

— Гнусно — нехорошее слово. Но точное. Я принимаю его. Точнее здесь, пожалуй, не скажешь… Начинаю думать, эварх, тебе удалось уберечь меня от ошибки.

— Скажем иначе, Кирилл: ты и я пытаемся оградить Сибура от наших ошибок. На земную жизнь он смотрит, конечно, глазами грагала, во многом — предвзято. Ну так пусть хотя бы его отношения с девидерой развиваются естественным и совестливым путем. Это — лучший путь, который мы с тобой знаем. — Комит, улыбнувшись, мягко добавил: — И лучшие помощники на этом пути — женщины.

«Девидера взяла Сибура под свое покровительство! — прозрел внезапно Кир-Кор. — И наверняка — по инициативе жены Полуянова, неутомимой защитницы страждущих и влюбленных». Спросил почтительно:

— Как поживает Мариула Яковлевна?

— Спасибо, неплохо. До сих пор помнишь ее по имени и отчеству… А ведь четыре годика миновало, однажды ты оказался гостем дома Полуяновых.

— Квартала Полуяновых, — снова уточнил Кир-Кор. — Как поживают ваши внучки Злата, Дашенька и Татьяна?

Иван Николаевич развел руками:

— Поверит ли Мариула, если я расскажу, что в памяти твоей мы все…

— Придется поверить. Память моя хранит имена и ваших правнучек: Алина, Вера, Надежда, Любовь…

Полуянов пристально всмотрелся в собеседника. На тонких его губах возник и тут же растаял намек на улыбку.

«А ведь он меня раскусил», — догадался Кир-Кор.

«Ничего хитрого, — отозвался внутренний голос. — На физиономии у тебя обычно написано все. Твое ребячье желание проявить хоть в чем-то свое превосходство он запросто уловил и, должно быть, подумал: „Тюфяк ты, парень!“ И поделом тебе. Не тягайся с эвархами».

— Феноменальная память, — сказал Полуянов. — Привыкнуть никак не могу. Практически абсолютная… До встречи?

— Ближайшая — на Большой Экседре. Приходи обязательно, будет занятно. Даю публичный сеанс ретропиктургии.

— Планар?

— Планар.

— Интротом из меня… В общем, прости старика, на сеанс не приду. Не буду увеличивать собой пси-балласт. Позже приду поддержать тебя на голосовании. Пока!.. Будь здоров и будь осторожен.

— Буду. Привет от меня и добрые пожелания твоим детям, братьям, внукам и правнукам, обаятельной твоей жене и ее сестрам Людмиле и Анне.

— Нет, ты уж как-нибудь лично… В квартале Полуяновых.

Эварх сделал шаг, собираясь уйти, и Кир-Кор решился наконец задать вопрос, который не давал ему покоя:

— Не знаешь случайно… звено «финистов» все еще на экваторе?

Полуянов вернулся в исходное положение.

— А ты как считаешь? — спросил с интересом.

— Думаю, все еще там. Надеюсь.

— Хороший ответ. — Иван Николаевич доброжелательно покивал. — Во-первых — думаешь. Во-вторых — думаешь правильно. А главное — встревожен… — Словно бы поймав себя на том, что разговаривает сам с собой, эварх встрепенулся и сообщил: — По просьбе фундатора сегодня ночью МАКОД откомандировал на экватор дополнительное звено поддержки. Звено аэромашин-дефендеров типа «альконост» стартовало на Финшелы с охранной базы Тамбовского экзархата.

— Добрая весть. — Кир-Кор мысленно пожелал функционерам МАКОДа успеха, покивал Полуянову. — Добрая… Встречи с тобой всегда подпитывали меня хорошей дозой оптимизма, огромное тебе спасибо.

Взойдя на площадку редана, Кир-Кор посмотрел с ее высоты. Эварх и комит, давний член Камчатского экзархата, декан, крупный авторитет комента экзархатовской девидеры, глава многочисленного славного рода и просто хороший, умный, совестливый человек Иван Николаевич Полуянов стоял на элезаправочной станции в окружении подростков, что-то им говорил, и было видно, как молодая толпа набухала энтузиазмом.

Палестра, в полном согласии с утверждением Полуянова-младшего, выглядела необитаемой. Безлюдный вестибюль, залитые солнцем безлюдные залы разного спортивного назначения, безлюдные эскалаторы… Заглянув в зал, где толстобрюхие автоматы-уборщики неторопливо оглаживали татами, Кир-Кор вдруг вспомнил, что так и не удосужился узнать код запора.

«Феноменальная память, маракас! Практически абсолютная».

6. ЭКСЕДРА ЧЕРНОГО ПОПУГАЯ

В коридорах подземного этажа было светло. Створки двери цирхауза номер пять раздвинулись от обычного нажатия кнопки — код не понадобился. За дверью — порог из нержавеющей стали и четыре ведущие вниз ступени из гранита. Ступени вели в просторное удлиненное помещение с двумя рядами квадратных в сечении колонн, облицованных сочно-розовым родонитом и светоносными люминелями. Кир-Кор спустился с порога на цветную мозаику пола — дверные створки за его спиной задвинулись, и что-то там мелодично щелкнуло. Автоматика запоров работала здесь почему-то наоборот. Он огляделся. Мозаика пола изображала ковер с красно-желтым орнаментом и черными фигурами грифонов. Будто воронья стая на фоне заката. Между рядами колонн в центре этого зала не было ничего, кроме света и воздуха.

А в промежутках между стенами и колоннами слева и справа лоснился полированным металлом чудовищный арсенал. Копья, мечи, щиты, алебарды, кольчуги, боевые топоры, булавы, арбалеты, ножи и кинжалы… Цирхауз номер пять представлял собой обширную музейную экспозицию холодного оружия и средств защиты от него.

Уже догадываясь, что прозвищем Спартак махариши обязан скорее всего лезвию какого-нибудь прозаического древнеримского гладиса, Кир-Кор побрел вперед с чувством легкого разочарования. «А чего, собственно, ожидал ты увидеть? — думал он. — Фотофиксацию махариши в майке форварда самой знаменитой в России футбольной команды?» Кир-Кор даже сквозь плотную пси-защитную «шубу» ощутил, что в зале он не один. Замедлил шаги и вопросил тишину: