Волшебный омега

– Хорошо, Оад, мы же договорились, расскажешь, когда сам сочтёшь нужным! Но теперь надо придумать разные отмазки, ведь любой, кто посмотрит видео с камеры наблюдения в тюрьме увидит совершенно иное.

– Эдвард стоял спиной к камере и там смазано видно, кто именно ударил, - скучающе ответил омега.

Альфа решил не акцентировать внимание на этой детали - омега сказал не "я", а "Эдвард" - будто там был совершенно другой человек. И этот второй активно угрожал полицейскому, защищая своих: Оада и его папу.

Омега, конечно, на самом деле, совершенно не жалел, что спас Юлиану жизнь. Они были напарниками и это была его ответственность спасать капитана. Но как же Оад не любил афишировать свои способности и умения перед кем-либо, а особенно перед Юлианом. Омега же не знал, как сильно изменилось отношение того к своему протеже. И теперь Юлиан поклялся самому себе скрывать все секреты Оада, как свои собственные и даже ещё сильнее.

Это было их первое поражение. Тяжело раненого преступника с сильно перебитыми в кашу рёбрами и внутренностями срочно доставили на операцию, и допрашивать того в ближайшее время не представлялось возможным. Да и стену в камере следовало бы привести в порядок...

========== Омега Рэми ==========

Юлиан и Оад вернулись в столицу. Как ни странно, но за первое поражение в недолгой совместной карьере полковник их не отчитывал, всё ещё находясь в недоумении, что все остальные случаи были удачными. Им по-прежнему доставляли преступников со всей страны, и Юлиан их допрашивал, а омега - "читал" мысли. Но эта первая по-настоящему общая неудача их сблизила, альфа теперь знал, что тоже может доверить омеге свою жизнь. Оад совсем перестал бояться капитана, но друзьями это их пока не сделало. Конрад Виткимил впал в кому после операции и их более к нему не приглашали (хорошо хоть не умер).

Прокомментировал случившееся, вернее известную всем версию, только Кристиан. Будучи ранее напарником Юлиана, он всё ещё переживал за него:

– Вы поосторожнее там со своими допросами, преступники разные бывают, могут и пришибить ненароком, - Кристиан задумчиво посмотрел на Оада, - он тебе не защитник. Его самого защищать надо, такого красивого и умного омегу.

– Спасибо, - скромно прошептал Оад, опустив глаза в пол, ему не хотелось, чтобы Кристиан прочёл по его глазам правду о тех событиях.

Грабителя и убийцу напарникам совершенно не было жалко, тем более он и не умер пока.

Как-то поздно вечером, когда Оад уже прятал свою чёрную папку в стол, к ним привезли на допрос омежку.

– Чего-так-срочно-то?
– ворчал Оад, ему хотелось домой, о-папочка обещал пожарить свои фирменные пирожки с мясом и капустой.

– Работа всегда на первом месте, - ответил ему Юлиан, - даже в шесть вечера.

Альфа открыл голубую папку с делом подозреваемого, быстро пробежал её глазами. Допрашиваемый омега был бойфрендом одного из грабителей в ювелирной лавке, что разгромили на прошлой неделе. Последнее время к ним приводили не только подозреваемых в терроризме и серийных убийц, были и просто грабители. Это означало, что самые крутые серьезные преступления они уже почти разгребли.

– Оад, сосредоточься, раньше получим информацию - раньше уйдём домой! Допрашиваемый омега Рэми Лабель не преступник, и нам надо только узнать у него адрес, где скрывается подозреваемый альфа.

– Так в чём проблема?
– удивился Оад.
– Допрашивать омежек всегда проще, нажимаешь на нити их тонкого душевного устройства - и все нужные ответы получены.

– Дело в том, что этот альфа, который нам нужен, является истинным Рэми. И тот его в жизни не выдаст!

– Да, - протянул омега, - это я уважаю! Такие отношения ничем не проймёшь! Только, пожалуйста, Юлиан, не ори на него. И, конечно, не бей!

– Окей, но нам надо быстренько заняться делом, - скривился Юлиан, хотя на самом деле ценил эти качества в Оаде: доброе сердце и сочувствие ко всем людям.

В допросной омега не был ни в наручниках, ни пристёгнутым к письменному столу. Он сидел свободно и на груди его висел бейдж с именем, который сообщал всем желающим, что его обладатель проходит свидетелем по делу.

– Здравствуйте, Рэми, - начал Юлиан очень вежливо, присаживаясь на стул напротив, - хотя вы и проходите по этому делу свидетелем, вы не покинете это помещение, пока мы не найдем вашего любимого альфу, будь то положенные семьдесят два часа или даже три месяца!

Оад в это время отодвинул свой стул подальше от стола, и сел за спиной Юлиана. Потом, прикрываясь папкой, постарался принять позу, максимально напоминающую позу омеги напротив. Настроился, вернее расстроился, стараясь заплакать, и начал чувствовать того другого омегу, как будто был им сам. Стали всплывать картинки, вот высокий и худой альфа - видимо, Роберт - обнимает, утыкая носом себе в живот и смеётся-смеётся, поглаживая ладонью спину. В душе поднялась такая волна тепла и любви к тому альфе, что стало тяжело настроиться на слова Юлиана.

Рэми всхлипнул, начал нести, сморкая носом, что не может выдать бойфренда, так как всё произошедшее было по его вине. Альфа просто хотел создать ему хорошие условия, жениться, купить дом, поэтому он и ограбил ювелирную лавку. Чтобы у его омеги была нормальная семья, дети, всё необходимое в доме.

– Минуточку, я сейчас заплачу - альфа Юлиан ехидно, и через паузу, глядя в окно, - ан, нет, показалось!

Когда омега рассказывал о своей тяжелой жизни до появления истинного альфы Роберта:

– Работать этот ваш Роберт не пробовал? Хотя бы на заводе или на укладке асфальта?

– Нет, у него нет образования!

– Эти профессии его и не требуют! Ладно, мы отвлеклись на ваши слёзы, где сейчас находится Роберт? Отвечайте немедленно!

– Я не могу!
– заплакал омега пуще прежнего, обхватив своё лицо руками.

– Капитан, можно выйти?
– омега показывал глазами на дверь.

– Да, - обрадовался альфа, надеясь, что искомая информация уже найдена.

– Пожалуйста, не давите на него! Ненавижу, когда омеги плачут!
– попросил Оад, сочувствуя Рэми от всего сердца.

– Ладно, - расстроился альфа: адреса нет и придется продолжать, а значит пиво и матч по телевизору откладываются на неопределенное время, может и навсегда.

– Рэми, пожалуйста, сосредоточьтесь, где ваш Роберт? Где он живет сейчас?
– Юлиан монотонно продолжал гудеть свои вопросы, не отвлекаясь на слёзы и покрасневшие щёчки омежки, но и голос на того не повышал.