Волшебство начинается
Шрифт:
– Честное слово, птенчик, она разгонялась до ста двадцати километров в час!
– Вау! – воскликнула Лесли.
– Тихо, ведьмы! – вмешалась Её Мистическое Величество. – Теперь, когда мы все в сборе, – продолжила она, бросив недовольный взгляд на Айви, – мне бы хотелось вернуться к главной цели нашей встречи. Белоснежная колдунья хочет нам сообщить что-то важное.
Ведьмы притихли.
Её Мистическое Величество продолжила:
– У нас осталось уже совсем мало времени. Прошло одиннадцать лет с момента предательства, и дочь первой мятежной ведьмы готовится к посвящению. Эта девочка, без сомнения, представляет для нас большую опасность и станет ещё более могущественной,
Ведьмы зашептались, но никто не решился ответить.
И тут произошло то, чего никогда не случалось прежде: Белоснежная колдунья произнесла краткую речь, обращенную ко всем ведьмам.
– Я решила разыграть титул Ваше Мистическое Величество, – начала она.
Последовала долгая пауза, во время которой никто не осмелился произнести ни слова.
– Тёмная корона Повелительницы ведьм достанется той, которая приведёт ко мне девочку.
Последовала тишина.
– У вас остаётся две ночи до того, как ей будут открыты все тайны колдовства, а потом…
Ведьмы перестали дышать.
– Потом будет намного сложнее. Это всё. Удачи.
Не сказав больше ни слова, Белоснежная колдунья поднялась с трона: звонко трепеща крыльями, взлетели алмазные стрекозы, жемчужная накидка расправилась и опустилась на изящные плечи Белой повелительницы, а та покинула зал К. К., оставив позади себя гладкую полосу льда.
– Кристаллическая конференция окончена, – произнесла Её Мистическое Величество в соответствии с установленным протоколом. – Ведите себя плохо. – Однако на этот раз она не завершила фразу привычным смешком, так как у неё не было никакого желания веселиться.
– Мы никогда не сможем быть хуже вас! – ответили ведьмы хором.
Наблюдая, как один за другим гаснут шары и зал погружается во тьму, Её Мистическое Величество задумчиво уставилась на пустой трон: теперь каждая из сестёр попытается украсть у неё корону. Всем известно, что ведьмы – далеко не самые порядочные создания, поэтому остаётся ждать самого худшего.
Последним погас шар Айви Буллитпот, но перед этим она прошептала:
– Так всё и будет, Ваше Мистическое Величество! – И на её худом, жадном лице расплылась полная коварства улыбка.
5
Потому что закрыто!
В это время на другом конце света, где ещё не взошла луна, Лейла возвращалась к бабушке, думая о Флориане и о том, что они сказали друг другу.
– Как ты это сделала? – спросил её после занятия сын миссис Пюррет.
– Не знаю. Я почувствовала, как разбухает голова и потом… я увидела, как твой хвостик взрывается! – смущённо ответила Лейла.
Флориан посмотрел на неё с любопытством, потом подошёл ближе и спросил:
– А ты кто?
Он совсем не казался испуганным; вся его скука и подозрительность бесследно исчезли.
Лейла впервые в жизни не почувствовала себя не в своей тарелке, как это часто происходило в школе, когда её подруги рассказывали, скольких мальчиков они успели поцеловать; она не почувствовала себя ни маленькой девочкой, какой она была в объятиях бабушки, ни монстром с четырьмя головами, как перед той журналисткой. Она
взглянула в глаза Флориану, и они показались ей зелёным лугом, на котором можно было спокойно улечься и рассматривать проплывающие в небе облака.Вдруг она вспомнила, что перед ней Флориан Восс, король розыгрышей, и отскочила назад.
– Я… взрывоопасная парикмахерша! – ответила она. – Хорошая стрижка. Она идёт тебе гораздо больше, чем та, что была раньше. Мог бы и поблагодарить меня!
И она рванула к дому быстрее ветра, бросив Флориана одного посреди улицы.
– В Риджентс-парке белки машут тебе лапкой, твои волосы взъерошиваются сами по себе, твой взгляд испепеляет… Лейла Блу, что с тобой происходит? Ты всё ещё витаешь в облаках! А потом удивляешься, когда тебе говорят, что ты странная. Этот мальчишка наверняка просто сам поднёс спичку к волосам, чтобы ты умерла от страха. Он готов на всё, чтобы выпендриться. А ты купилась! Нет, хватит об этом думать. Думай об ужине… Бабушка наверняка уже готовит жаркое из тыквы, твоё любимое! Сейчас ты вкусно поешь, после ужина спокойно ляжешь спать, а завтра утром всё точно забудется.
Чем ближе Лейла подходила к сиреневому домику Примроузского салона красоты, тем веселее становились её мысли. Но когда она была уже совсем рядом с кованым забором, её планы нарушил ещё один сюрприз: жалюзи салона красоты были опущены, а на двери висела табличка, на которой торопливым почерком было написано: Потому что закрыто!
Лейла нажала кнопку звонка, но ей пришлось прождать две бесконечные минуты под увитым розами навесом, прежде чем по другую сторону дверного глазка возникла Франциска.
– Привет, тётушка Френки, что случилось?
Тётушка знаком попросила её пройти через заднюю дверь. Лейла кивнула и недоумённо отправилась ко входу, ведущему в зимний сад Франциски.
– Девочка моя! – обняла её тётушка Френки. – У нас с твоей бабушкой и Еленой сегодня очень много дел.
– Почему? – спросила Лейла.
– Э-э-э… ну… мы очень заняты… приготовлениями к твоему дню рождения! Мы… э-э-э… готовим торт, которого ты не пробовала никогда в жизни!
– Как здорово, спасибо! Я тогда поужинаю в своей комнате, чтобы вам не мешать.
– Не беспокойся, мы готовим его в подвале, – успокоила её тётушка Френки.
– Вы готовите торт в подвале?! – удивилась Лейла.
– Именно так. Там все ингредиенты… – ответила она не подумав.
Поднимаясь вслед за бодро шагающей тётушкой Френки по ступенькам, ведущим из салона красоты в квартиру бабушки, Лейла представила себе огромный торт из плесени и улиток – больше ей ничего в голову прийти не могло.
– Ужин в холодильнике. И пожалуйста, не выходи больше сегодня из дома, – наставляла её тётушка Френки, проверяя, все ли окна закрыты. – Увидимся завтра утром, тогда ты и узнаешь, какой праздник с фейерверками мы тебе готовим, – добавила она с улыбкой.
«Странно, тётушка Френки никогда не улыбается, – подумала Лейла. – Что это с ней?»
Но на этот раз Франциска действительно улыбалась: она закрыла дверь, бормоча странные слова, смысл которых был непонятен Лейле, но, судя по всему, вполне ясен её волосам, которые незамедлительно встали дыбом.