Волшебство не вызывает привыкания - 2

– Рассыпаются, конечно, – кивнула она. – Если будешь варежкой хлопать, вместо того, чтобы тушу разделывать. Но всё, что срезано по правилам, приобретает качество неготовой еды. То же самое и с монстрами. Мы могли бы хоть Аспидов жрать, если бы захотели. Не уверена на счёт всякой бесятины и мертвечины, но вот какого-то козла, относящегося к Жизни, мы с Олежой как-то раз попробовали, и как видишь – вполне живые. Жестковат малость, но под винишко вполне норм. А из той сиськастой воблы, что на вас тогда в озере пялилась, я вообще уху сварю, помяни моё слово!

Наши бравые разведчицы, за исключением молоденькой Ксю, активно налегали на дорогое вино, которое привезли сюда прямиком из Касатихи, поэтому воинственности им было не занимать. Всё чаще я ловил на себе шальные взгляды раскрасневшейся Эльги, хихикавшей о чём-то своём с остальными девушками. Иногда они всей стаей срывались в дом, не забывая и Варвару, зависая там минут по пятнадцать. Видимо, их обсуждения не предназначались для посторонних ушей.

Судя по всему, бедняге Павлу сегодня придётся снова ночевать у сестры. А ведь из-за всей этой свадебной суматохи мы так и не успели организовать его переезд.

Десантник всё и сам понимал, активно накачиваясь алкоголем для крепкого сна. За светловолосым здоровяком следила не одна пара женских глаз, но рана в его душе, оставленная бегством из родного села, была ещё слишком свежа. Поэтому взаимностью он не отвечал никому. Мы ни разу не поднимали эту тему, и я до сих пор не знал, какой из крестов возле лагеря беженцев принадлежит его невесте. Уже хорошо, что он нашёл в себе силы жить дальше. Хотя бы, ради сестры.

Почтил молодожёнов своим присутствием и невыспавшийся Сосновский, который вручил им какой-то сертификат, после чего был таков. Мне такой ажиотаж у руководства категорически не нравился – того и гляди, нашу экспедицию в центр Кирсанского отменят. Но поделать с этим ничего было нельзя. В крайнем случае, можно будет скататься туда одной нашей группой, взяв с собой того же Павла для усиления. Очень сомневаюсь, что мы найдём там кого-то, опаснее мертвяков.

Мне туда нужно обязательно, как ни крути.

От выпитого легонько закружилась голова, а голоса, бормочущие что-то на границе слуха, стали чуть явственнее. Танцы меня не прельщали, поэтому я решил немного прогуляться по двору. Подышать кислородом, так сказать. Большую часть общей площади сейчас занимали навесы, но с противоположной стороны дома росло несколько фруктовых деревьев, претендовавших вместе на звание сада. Неподалёку мужики организовали нечто вроде курилки, чтобы не дымить на соседей по столу. За неимением пепельницы бычки бросали в оцинкованное ведро.

Я поздоровался с теми, кого ещё не видел, и отказавшись от предложенных сигарет, неспешно прошёлся дальше по тропинке к деревьям. Аура друида принялась понемногу очищать организм от вредоносного алкоголя, а в голове словно форточка открылась. Благодать…

Постояв так пару минут, надышавшись свежим воздухом, я понял, что могу продолжать праздновать без ущерба для здоровья. Солнце понемногу уже начало клониться к горизонту, но до разгара застолья было ещё далековато. Вечером обещали настоящий торт, и уже ради этого стоило до него дожить.

Я уже возвращался обратно, когда заметил усевшуюся на забор крупную ворону, а точнее – ворона, судя по внушительному размеру и иссиня-чёрному оперению. Если что – это совершенно разные виды, а не определение типа: «самка/самец». Птица преспокойно чистила массивный сизый клюв, которому позавидовало бы большинство попугаев, изредка поглядывая в мою сторону. Даже когда я подошёл вплотную, птица не улетела, а продолжала сидеть на импровизированном насесте, блестя бусинками глаз.

Конечно, у меня имелись проблемы с памятью, но не такие, чтобы не узнать её.

– Здравствуй, уважаемая, – я пошарил в карманах и выудил оттуда несколько семян, не пригодившихся для конструктора. – Угощайся, праздник всё-таки…

Птица охотно склевала угощение, ни разу не цапнув меня за ладонь. Когда семечки закончились, она благодарно проклокотала нечто вроде: «аррр!» и вытянула шею в мою сторону. Я невольно погладил жестковатое, но вместе с тем упругое оперение и почесал подушечкой пальца небольшой хохолок на загривке.

Но, стоило ворону прикрыть от удовольствия глаза, как свет вокруг меня резко померк.

Инстинктивно я дёрнулся было в сторону, но с удивлением понял, что совсем не ощущаю собственного тела. Моё сознание оказалось в густой темноте, в которой изредка проносились кроваво-красные искорки, и грешить здесь на излишек выпитого было как минимум глупо.

Опытней меня глюконафта нужно ещё поискать, поэтому этот внезапный приход точно не мог иметь ничего общего даже с продвинутой фармацевтикой. На лицо пресловутая магия, к которой все понемногу стали привыкать.

Неужели мой дружелюбный жест был воспринят, как попытка домогательства? Чур меня!

«Бабуся!» – мысленно взмолился я. – «Отпусти, пожалуйста, не бери грех на душу! Там этот психопат без меня таких дел наворотит, что мне потом и за полжизни не разгрести!»

Темнота мигнула и понемногу стала рассеиваться. Вздохнул бы облегчённо, да нечем – ощущения по-прежнему ограничивались лишь одним-единственным чувством из шести.

Хотя, нет. Откуда-то сбоку послышалось непонятное шуршание, будто кто-то пытался разорвать толстую картонную упаковку. Вокруг окончательно рассвело, и я обнаружил себя в небольшой пыльной комнатке, облицованной кафелем. Будучи большим специалистом в таких делах, уже по одному ему я точно определил, что помещение когда-то носило медицинский характер. Сейчас от мебели и какого-то оборудования остались лишь характерные разводы на стенах и остатки какого-то крепежа на полу, спиленного под корень. Стоматологический кабинет, скорее всего, для операционной узковато.

Звук шёл от сморщенного кожистого кокона, размером с хороший такой шкаф, лежащего посреди комнаты. Внутри него что-то активно шевелилось, силясь выбраться наружу, а снаружи за этой возней безучастно наблюдали трое, не делая попыток помочь. Вроде как люди, но в свете последних событий уже не стоило заявлять так категорично. Стояли они спинами ко мне, поэтому подробно их было не рассмотреть. Единственное, в чём я точно был уверен – крайняя слева фигура принадлежала женщине. Двое других ничем таким не выделялись – один тёмный, чуть повыше товарища, другой светлый, коренастый. Одеты, кто во что горазд, обычные гражданские шмотки.

Дёрнуться и как-то поменять точку обзора я не мог. Судя по колышущейся на периферии зрения занавеске, мне довелось наблюдать картину с подоконника распахнутого окна. Скорее всего, глазами моей странной знакомой. Так себе трансляция, даже попкорна не поешь.

Наконец, в морщинистом коконе появилась трещина, и наружу высунулась чья-то рука. Вполне обычная, с цветной татуировкой на запястье. Ну вот, а я так надеялся на симпатичную феечку, или бабочку, на худой конец…