Воля небес

– Как вы, чем? Покажи? Откуда? – едва закончилась схватка, окружили новиков изумленные бояре. – Как так сразу? Где фитили?

– Поджиг колесиком, – охотно объясняли молодые воины. – Сверху кремень, снизу каленое колесо с насечками. Под ним пружина. После того, как заряжаете, заводите пружину. После спуска оно крутится по кремню, и искры на затравку пороховую летят. В любой миг стрельнуть можно, как враг появился. Огонь не нужен, фитиль не нужен. Нажал – стрельнул [43] .

43

Колесцовый замок появился еще в начале XVI века, практически не давал осечек и благодаря надежности смог продержаться на вооружении аж до начала XIX века. Вместе с тем был дорог, сложен в уходе, а потому массово не применялся, оставаясь уделом аристократов и профессионалов.

– Хватит болтать! – прикрикнул на бояр воевода. – Свеи впереди! По коням! Рогатины и щиты новые с заводных лошадей заберите!

Небольшая задержка – и головной полк снова двинулся вперед. Полверсты пути, лес разошелся в стороны, перед воинами открылись крыши небольшой деревеньки в пять дворов. Там, закрывая подступы к селению, вытянулся в десять рядов строй сверкающих кирасами копейщиков. Перед ним извивалась тонкая нить аркебузиров, положивших на сошки свое тяжелое оружие. Справа и слева пехотинцев прикрывали конные сотни.

Бояре придержали коней, останавливаясь на безопасном от аркебузиров удалении. Стало ясно, что надежды разорить обоз провалились. Пока головной полк рубился с прикрытием – основные силы армии барона Делагарди успели развернуться к бою и отвести обоз себе за спины.

– Ничего, завтра большой полк подтянется, – мрачно решил князь Дмитрий Иванович. – Еще посмотрим, у кого копья крепче!

Однако в это время, никого не спросясь, новики выехали вперед со своими смешными волокушами, развернулись, отцепили слеги от сумок, быстро, в три-четыре удара вбили железные клинья, пригвоздив санные полозья в мерзлую землю, пушки жахнули – и в полуверсте от них в ровном сверкающем строю упали несколько копейщиков. Новики ловко пробанили стволы, вбили новые заряды.

Залп! И опять вдалеке упало несколько воинов и один аркебузир.

Еще залп…

Отвечать свеи не могли – тяжелые пушечные ядра летели намного дальше, нежели аркебузные пули, а их собственные пушки, как заведено, лежали в санях обоза.

Залп!

Залп!

Потеряв полсотни копейщиков, барон Делагарди сделал единственное, что было возможно – отдал приказ атаковать. Ряды кованой пехоты, опустив копья, медленно двинулись вперед. Аркебузиры, закинув свое оружие на плечо, потрусили в атаку перед ними.

– Ярослав! Картечные готовь! – крикнул от пушек назад боярин Тимофей.

Еще залп, еще. Тяжелые чугунные шарики прорезали вражеский строй четкими прямыми линиями, выбивая каждым попаданием по пять-шесть человек, и чем ближе подходили кирасиры, тем глубже врезались ядра в их строй. Однако еще немного – и аркебузиры смогут дать ответный залп.

С места сорвалась полусотня новиков, во весь опор помчались вперед, сворачивая вдоль вражеского строя и выхватывая из кожаных сумок укороченные колесцовые пищали. Басарга ничуть не удивился, когда понял, что стреляют они именно по аркебузирам, шагающим перед центром строя. Три десятка всадников, по четыре ствола у каждого.

Свейские стрелки тоже поняли, на кого началась охота, и лихорадочно стали втыкать сошки, класть на них стволы, поводя черными дулами вслед коннице. Загрохотали выстрелы, стали кувыркаться лошади, вылетать на снег всадники. У Басарги остро екнуло в груди – но почти все сбитые пулями новики, поднявшись, поспешили к своим. Были, правда, те, кто приволакивал ногу, держался за бок или руку, оставлял кровавые след. Главное – живы остались. А раны можно и залечить.

Однако главного новики добились – стволы аркебуз опустели, а на их перезарядку требовалось время.

Залп, еще один!

Свеи упрямо смыкались, заполняя бреши, продолжали наступать.

– Ну что, бояре?! – громко спросил князь Хворостинин. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Затопчем немчуру поганую, дабы неповадно было в русские земли наведываться!

Басарга, как все, перехватил поудобнее щит, примерился к весу новой рогатины.

Со ста саженей пушки ударили картечью, пробивая во вражеском строю уже не ровные линии, а целые просеки.

– За Русь! За царя! Вперед!

Поместная конница двинулась в разгон. Когда она настигла пушкарей, те еще успели дать последний залп – конница, теснясь, обогнула дышащие жаром пушки, задевая стрелков стременами и боками, перешла на галоп.

– Ур-ра-а! – Краем глаза Басарга видел, что в центре свейского строя, перед ведущим сотни в атаку князем копейный строй прорежен настолько, что осталась всего лишь тонкая двойная ниточка воинов, но сам-то подьячий атаковал справа, а здесь свеев было столько же, сколько и в начале сечи.

Передние бояре, с треском вламываясь в ряды копейщиков, закувыркались по вражеским телам; приподнялся и просел второй ряд, открывая Басарге вражеских пехотинцев. Скакун, не в силах сдержать скорости, проскакал прямо по шевелящимся людям и лошадиным тушам, вознося всадника ввысь, сверху вниз подьячий уколол одного свея, другого, метясь чуть выше горла, чтобы попасть в тело над кирасой, принял на щит удар слева, а потом лошадь стала проседать. Подьячий еще уколол свея в трех саженях от него, благо тот смотрел в другую сторону, спрыгнул с коня, выхватил саблю. На него тут же кинулись сразу двое врагов, пытаясь зарубить широкими замахами, словно дрова кололи. Подьячий прикрылся щитом, подсек ноги, схлопотал невесть откуда болезненный хлопок по спине – и рука повисла, отказываясь подчиняться.

Подьячий попытался оттянуть неизбежный конец, пятясь и прикрываясь от мечей щитом – когда очередной направленный в грудь удар звякнул по стали. Ярослав, двумя руками держа бердыш на уровне груди, принимал удары на него, словно на щит, притом резкими тычками успевая колоть в стороны и острием, и подтоком, перекрывая пространство в полторы версты в длину. Сзади в полуприседе прятался Третьяк и своим бердышом колол понизу, под лезвием товарища.

Басарга успел увидеть, как в Ярослава почти ударило острие меча – но тот легким движением повернул бердыш, закрыв грудь широким стальным полумесяцем, и Третьяк сразу же заколол излишне ловкого врага снизу.

Тут подьячего потащили за ворот, он увидел над собой лицо Тимофея:

– Цел, боярин? Ну слава богу!

– Ур-ра-а-а!!! – прозвучал со стороны дороги грозный клич.

Боярин и его сын одновременно повернули головы и увидели, как на поле боя выхлестывают из леса все новые и новые свежие русские сотни…

«Божиею милостию и Пречистые Богородицы молением свейских людей у Лялицы побили и языки многие поимали. И было дело: наперед передовому полку – князю Дмитрию Ивановичу Хворостинину да думному дворенину Михаилу Ондреевичу Безнину, – и пособил им большой полк, а иные воеводы к бою не поспели…» [44]

44

Разрядная книга 1475–1605 гг.