Воля зоны

— А куда она сейчас делась? — Во мне возникло большое беспокойство.

— Твоя подруга сильно перенервничала, первый раз силой мысли людей убивала всё-таки. Буквально десять минут назад ушла в сторону тайной тропы… — Михась ещё не успел договорить, как я сорвался с места, догонять Ларису.

Кто знает, что у неё сейчас творится на душе после открытия очередной грани собственных способностей контролёра? Одно дело слышать чужие чувства и даже мысли, а другое вот так просто отнимать жизни, пусть даже у тех, кто этого полностью заслужил.

— Я… — Лариса подняла красивое лицо с размазанными по нему слезами и налипшими волосами.

Она сидела на крыльце дома и громко рыдала. Подскочил к ней, присев рядом и крепко обнял.

— Знаю, всё знаю, ты всё сделала правильно! — Попытался её успокоить.

— Но это не правильно, так не должно быть… — она продолжала упорствовать в заблуждениях.

— Ты спасла множество хороших людей от посягательства плохих. Разве это не правильно? — Старался достучаться до её временно спрятавшегося в глубины души разума.

— Я… — и слёзы снова потекли широким потоком.

Неожиданно понял, что она просто словила откат. Пока он в силе, успокаивать её просто бесполезно. И я знаю другой способ, который нам раньше хорошо помогал справиться с переживаниями, потому подхватил подругу на руки и понёс в спальню, где долго обнимал и нежно гладил по голове. Интуиция настойчиво советовала воздержаться от чего-то большего, потому мы так и просидели, крепко обнявшись до самой темноты. Затем был ужин, помывка и мягкая кровать, которую мы многократно протестировали на прочность, уснув крепким сном довольных младенцев. Все проблемы откладывались на потом.

— … Это нельзя так просто спускать! — Решительно заявил тревожно смотрящей на меня женщине, после того, как озвучил ей свои планы. — Кое-кто должен уяснить, что ответка прилетит в любом случае, от Зоны ли или от её жителей. Иначе артиллерийские налёты и попытки штурмовки с вертолётов станут рядовыми каждодневными событиями, — во мне бурлил гнев, подогреваемый воспоминаниями об известных событиях на Донбассе в истории оставленного мною мира.

Несмотря на всё пережитое, Лариса до сих пор местами оставалась наивной обывательницей, искренне верящей, что всё обязательно образуется. Нужно просто подождать и потерпеть. Сколько таких обывателей сгинуло под варварскими артиллерийскими обстрелами мирных сёл и городов — не пересчитать. А сколько погибло детей? Я категорически не желал ждать, пока злодеев накажет сама жизнь. Слишком велика бывает цена того ожидания.

— Возвращайся поскорее… — женщина всхлипнула носом, стараясь снова не разрыдаться.

Она уже смогла убедиться — любая попытка удержать меня, когда решение уже принято, совершенно бесполезна. И лучше смириться, приняв неизбежное, чем долго переживать попусту. Знаю, некоторые мужики ломаются, не в силах перечить собственным женам или сожительницам. А те постепенно прогибают и ломают их ещё больше, со временем превращая в жалких тряпок, которые уже и самим женщинам становятся противны. Начинаются нервотрёпки, измены и прочие 'радости' разрушающихся отношений. Такой вот забавный парадокс — женщины сами неосознанно губят мужчин, а мужчины, кто по любви, кто по глупости, а кто и по слабости характера потворствуют им в этом. Признаться — я и сам некогда прошел через подобное, поумнев слишком поздно. 'И опыт, сын ошибок трудных…' — остаётся лишь процитировать слова великого поэта, оглядываясь назад в прошлое.

Резко разбежаться, прыжок, с одновременным телекинетическим толчком. Внизу промелькивают три линии проволочных заграждений, очищенное от растительности голое и ровное минное поле, ещё три линии заграждений и контрольно-следовая полоса, отделяющая Зону от пока ещё чистой территории. Возможно, Зона когда-то расширится, поглотив и все эти инженерные заграждения, в которые вбухано много государственных средств. Я перебежал через реку по воде, затем долго искал место, где можно хорошенько разбежаться и незаметно перемахнуть внешний периметр по воздуху. Это самый простой и быстрый для меня вариант. Пропустив патруль на пылящей по грунтовой дороге машине с внешней стороны, принялся действовать. И вот я уже гуляю на воле. Здесь, за границей Зоны открываются огромные распаханные поля, ограниченные лишь редкими перелесками ветрозащитных лесопосадок. Урожай давно сжат и почву подготовили к севу озимых. Видно далеко, буквально на километры. Зона и мой дом остался где-то там, за ограждениями, и рекой. Признаться — чувствую себя крайне неуютно, как будто попал в пустыню. Ни тебе аномалий, ни привычного разнотравья вкупе с запустением, 'вздохов Зоны' опять же нет. Синее небо с одиноко ползущим кучевым облачком, тёплое осеннее солнышко, робкое стрекотание цикады, казалось бы — жизнь прекрасна, но для меня тут сухо и пресно, глухо и плоско. Как будто краски природы резко потеряли насыщенность, а перспектива объём. Странные впечатления. Уже полностью сроднился с Зоной и даже не представляю, как жить без неё. Проверил ментальную связь с Ларисой, она прекрасно меня слышит, я её тоже. Раскинутое ментальное чутьё улавливает близкое присутствие мышей. Телекинез тоже в норме. Можно двигаться дальше, заложив изрядный крюк и выйти к блокпосту с чистой территории, откуда вряд ли сейчас ждут угрозу.

И действительно, на том самом хорошо знакомом мне по прошлым посещениям блокпосту царило слабое шевеление. Притаившись в придорожных кустах, стал терпеливо наблюдать. За забором лениво прохаживались вооруженные калашами солдатики. Неожиданно подъехала по дороге пара старых укатанных в хлам пассажирских 'Газелей' или чего-то им подобного, из-за налипшей пыли и рекламных наклеек на бортах я толком и не разобрал. Из них высыпала толпа одетых в разномастный камуфляж и охотничье-рыбацкие тряпки мужиков. У всех рюкзаки, один другого больше, кое-кто щеголял пристёгнутыми к рюкзакам характерными матерчатыми кофрами для ружей. Охотнички, блин, нашли место. Потоптавшись около машин, народ расплатился с водителями и направился к открытой внешней проходной блокпоста. Громко рыкнув раздолбанными моторами, укатанные маршрутки дружно выплюнули облачка сизого дыма и резво рванули в обратный путь, окатив меня поднятой дорожной пылью. Снова ленивая суета. Приехавшие мужики вошли в административное здание, задержавшись там примерно на полчаса, затем прошли внутренний КПП, явно направляясь дальше в Зону. До деревни новичков и бункера Сидоровича тут около пяти километров по дороге с сохранившимся асфальтом. За пару часов точно дойдут, если куда-то сдуру не влетят. И больше никаких следов активности вояк или кого-то ещё. Ментальное чутьё доносит со стороны блокпоста вполне обычные для наблюдаемой обстановки эмоции. Поля и перелески вокруг я осмотрел. Там никого и никаких следов, кроме сельскохозяйственных работ. Так кто же нас обстреливал и откуда прилетал вертолёт? Загадка. Возможно, стреляли откуда-то издалека, но тогда в чём вообще был смысл того обстрела? Разворошить осиное гнездо, дабы разозлённые осы набросились на тех, кто им просто подвернётся? На тех же солдатиков с блокпоста? Странное дело. Стоит поговорить с местными обитателями, глядишь, расскажут что. Покрутил головой, выбираясь на дорогу, открыто направившись прямо к проходной.

— Ещё один? — Подавив зевок, дежуривший на воротах молодой солдатик, окинул мою фигуру в почти таком же, как и у прошедших ранее охотников прикиде, ленивым взглядом. — Зайдёшь к прапорщику Рощуку в седьмой кабинет, — он кивнул в сторону административного здания. — Зарегистрируешься у него, получишь учётную карточку собирателя. Без неё тебя не пропустят дальше и не выпустят обратно. Там же с ним можешь договориться и на счёт всего остального. Всё проходи, — он махнул мне рукой, дабы я тут долго не задерживался.

Пожав плечами, направился по выданному маршруту.

— Ты хорошо подумал, сунувшись в это проклятое всеми богами и демонами заодно гиблое место? — Очень своеобразно поприветствовал меня прапорщик Рощук, когда я нагло ввалился в его кабинет лишь с одним массивным старым столом и наваленной кипой бумаг сверху него.

Старый деревянный шкаф с папками, пара стульев для посетителей, на подоконнике открытого нараспашку окна пристроился колоритный колючий кактус в керамическом горшке. Прапорщик оказался круглолицым чисто выбритым загоревшим дочерна крепышом лет тридцати. На правой руке едва просматривается вытатуированный якорь, выдающий его былую принадлежность к водоплавающему племени. Говорил с характерным малоросским акцентом. То ли одессит, то ли откуда-то из тех краёв, связавших жизнь с морем. Однако судьба теперь его закинула сюда, на границу Зоны. Судя по брызжущим от него эмоциям, ему категорически не нравилось его нынешнее занятие, но ему приказали и он выполняет в меру сил и стараний, пытаясь отговорить потенциальных самоубийц от того самого самоубийства.

— Да меня как-то не спрашивали, — я меланхолично пожал плечами, пристраиваясь на ближайший стул.

— Тоже нужда заставляет? — Усмехнулся прапорщик. — Вот тебе мой совет, парень… — а выглядел я до сих пор весьма молодо, — найди-ка себе лучше другое занятие. Из тех, кто проходит внутренний КПП, назад возвращается едва ли каждый пятый. А уж с прибытком, так и вовсе считанные единицы. Всех остальных там ждёт только смерть, порой страшная и мучительная, — искренне пытался он меня отговорить. — Но если ты готов рискнуть всем, что у тебя есть и жизнью заодно, давай документ, оформлю очередного 'сталкера', - крайнее слово заметно выделялось на фоне остальных и сопровождалось презрительной ухмылкой.

— Этот подойдёт? — Я положил перед ним свою карточку проводника Зоны с красной полосой.

Прапорщик уставился на неё, словно на выползшую из кустов гадюку и только через несколько длинных секунд взял её в руки, читая мелкий текст.

— Решил уклониться от призыва? — Ознакомившись с официальным документом, он поднял на меня острый недоверчивый взгляд.

— Какого, к лешему призыва?! — Ловким молниеносным движением я извлёк карточку из его рук. — Пробей код с карточки по базе, там я числюсь вольным проводником без служебных обременений. Я своё уже отслужил! — Жестко надавил на него голосом.