Вооружен и очень удачлив. Трилогия

— Тогда кроме ожерелья я возьму шейную цепь и браслеты, — решила грозная фигура, задумчиво щелкая костяшками пальцев по острию косы. — И вот эти кольца, пожалуй. Все.

— Все? — не веря своему счастью, пролепетал ювелир. — И вы больше не придете?

— Нет. Столько интересных мест, где хотелось бы побывать. С тебя хватит и одного визита.

— Не придете никогда? — прошептал ювелир.

— Я не понял — ты меня приглашаешь? Или хочешь от меня избавиться?

Ювелир набрал полную грудь воздуха и решился:

— Хочу избавиться.

— Тогда заворачивай мои покупки и прощай. Дела ждут.

Окрыленный ювелир раскрыл сундучок, обитый изнутри бархатом, ссыпал туда украшения, добавил в качестве бонуса пару тяжелых литых браслетов и перекрестился.

Спустя несколько минут из дверей ювелирной лавки вышел высокий сутулый мужчина в плаще. Он тащил под мышкой сундучок, тяжелый и не слишком удобный на вид. Едва покупатель отошел от лавки, дверной замок щелкнул, и окошко украсилось табличкой «Закрыто».

— Магазины, — довольно сказал себе под нос Афанасий Дормидонтович, постукивая по крышке сундучка. — Какая прелесть, однако. Ох!

От столкновения с фонарным столобом сундук перекосился на сторону и едва не выпал. Стало слышно приближающийся цокот копыт и громыхание раздолбанных амортизаторов маршрутной кареты. Мерлин поставил сундук на тротуар и потянулся было в карман за деньгами, но передумал. Там три медяка, это он и так помнит. Да и зачем платить, если можно опять воспользоваться своим обаянием.

Увидев поднятую руку, возница притормозил.

— Еду в парк! — предупредил он. — Смена закончилась. Если тебе по пути — садись.

— В парк? А где это? — спросил предполагаемый пассажир, лица которого не было видно из-за низко надвинутого капюшона.

— В конюшне перед картофельным полем. Едешь?

— Еду, — ответил мужчина и вынул из-за спины косу, лезвие которой было местами насквозь проедено ржавчиной.

— Ты бы еще с граблями в карету лез! — возмутился возница. — И корову прихватил в придачу! Не повезу!

— Неужели ты мне откажешь? — расстроился мужчина, преграждая коням дорогу и с намеренной медлительностью спуская капюшон с головы. В лицо вознице уставились два пустых провала с мерцающими в глубине тусклыми искорками. В зеленом свете фонарика кости отливали мертвенной плесенью.

— Ты… за мной? Так рано? — прошептал возница и перекрестился. — Но почему?

— Потому что старым ногам иногда надо давать отдых! — широко улыбнулся зловещий собеседник, небрежно поигрывая косой. — И почему вдруг «ты»?

— Вы хотите забрать меня? — упавшим тоном поправился возница.

— Ты мне и даром не нужен! Я остановил тебя из-за кареты.

Что-то подсказало вознице, что лучше не продолжать дискуссию. Он счел за лучшее промолчать и послушно погрузил под сиденье неудобный сундук пассажира. Примостив в багажном отсеке груз с таким почтением, словно это был хрустальный кубок, он спорхнул на тротуар и гостеприимно открыл двери кареты настежь.

— Прошу! Куда прикажете?

— Ну, на картофельное поле мне точно не хочется, — задумчиво проговорил пассажир, покусывая кончик костяного пальца. — Мне нужна какая-нибудь обувь, шарф и перчатки. Тут неподалеку была улица, где множество магазинов. Гони туда! Да! Чуть не забыл— и в кондитерскую…

Когда карета притормозила у трактира «Дырявый бубен», давно стемнело. Мерлин неуклюже выбрался на улицу и помог вознице сгрузить на тротуар два сундука, шляпную коробку и мягкую дорожную сумку, набитую до отказа. Едва последний предмет багажа коснулся земли, карета сорвалась с места и растаяла в полумраке.

Мерлин усмехнулся и толкнул ногой дверь трактира.

— А… Опять вы, Афанасий Дормидонтович? — без особой радости осведомился молодой трактирщик. — Новая шляпа вам к лицу. Страусиные перья, если не ошибаюсь. Но… разве это не дамская модель?

— Она мне понравилась.

— Снова будете хлестать все подряд мимо рта, а потом расплатитесь старыми медяками?

Посетитель весело хохотнул, откинул крышку одного из сундуков и, зачерпнув оттуда, вывалил на стойку горсть жемчужных бус, перепутавшихся друг с другом.

— Это устроит?

Изо рта трактирщика вырвалось слово, которое строгая мама позволяла ему употреблять только в одном случае — когда он попадал себе молотком по пальцу. В полном шоке он кивнул и автоматически сгреб украшения себе в ладонь.

— Тогда начали, — довольно сказал Мерлин, сдвигая высокую кружевную шляпу на лоб. — Для начала пивка…

Под городом в желудке змия

Климат, если можно так выразиться применительно к утробе змия, становился все более сырым и горячим. Но Джульетта упорно продолжала идти вперед. Время от времени под ногами попадались монетки, а однажды даже целый холщовый кошель, набитый под завязку старыми сентаво. Невзирая на робкие протесты актера, трактирщица сгребла все это в одну кучу и умело упаковала в импровизированный узелок, скрученный из подола ночной сорочки Дитера. Среди множества переплетений был выбран коридор, стенки которого жестко пружинили, а далеко в конце слабо светилась мутная точка.

— Ты напрасно ищешь гортань, — обеспокоено сказал Дитер, покорно семенящий следом. — Это опасный путь, Джульетта! У него там температура как у верблюда под мышкой. А если змий сожмет мышцы…

— Придется рискнуть, — упрямо пропыхтела трактирщица. — К тому же искать ничего не надо. Я и так предполагаю, где гортань. Главное, не отвлекай меня, а то я запутаюсь. Когда пол и потолок меняются местами…

— Но почему ты не соглашаешься пойти другим, безопасным путем? Не хочешь через кишечник — не надо! Есть еще уши! Глаза, наконец! Нет, я не понимаю… Ой! Какой славный извилистый коридорчик! Это случайно не короткая дорога к кишечнику? Я бы посмотрел. А ты? Не желаешь составить компанию?

— Вон тот славный извилистый коридорчик всего-навсего дорога к железе, выделяющей ферменты. И я как раз к ней направляюсь. Хочу ее подоить.

— Как подоить? А выход? Ты же сама кричала…

— Молчи, болван. Ты видишь мои волосы?

— Нет, здесь темно. А что с ними?

— У меня никогда в жизни не было таких волос! Никогда! Я не уйду отсюда до тех пор, пока не наберу полные руки этого замечательного средства!

— Полные руки? Я же предупреждал тебя! Зарастешь, как обезьяна!