Вооруженные силы Юга России. Январь 1919 г. – март 1920 г.
Шрифт:
В тот же день – беседа генерала Лукомского с бароном Врангелем, который, по словам Лукомского, заявил, что «никогда не пойдет на такой шаг, как смещение Шиллинга» и «для спасения положения в Крыму готов принять должность главноначальствующего, если пожелает главнокомандующий (то же письмо Лукомского)».
6 февраля генерал Шиллинг едет в Джанкой.
Капитан Орлов, спустившись с гор и пользуясь отсутствием в этом районе войск, последовательно занимает Алушту и Ялту. Оказавшийся в Ялте генерал Покровский, мобилизовав и вооружив жителей Ялты, пытался защищать город, но его импровизированный отряд, не оказав сопротивления, разбежался. Генералы Покровский и Боровский были арестованы Орловым, но затем при содействии англичан отпущены. В Алуште
Генерал Шиллинг посылает против него войсковые части и военное судно («Колхиду») с десантом.
Генерала Лукомского посещает генерал Шатилов и заявляет, что «вследствие ухудшающегося положения в Крыму барон Врангель согласен принять временное назначение для установления порядка на Крымском побережье при условии невмешательства Шиллинга… если генерал Лукомский именем главнокомандующего ему это прикажет» (из письма генерала Лукомского). Генерал Лукомский от такой постановки вопроса отказывается, но посылает соответственную телеграмму Шиллингу.
7 февраля (11 часов). Шиллинг на основании телеграммы генерала Лукомского, подчини? Врангелю Севастопольскую крепость, флот и все тыловые отряды, возлагает на него «мерами, какие он признает целесообразными, успокоить офицерство, солдат и население и прекратить бунтарство капитана Орлова» (телеграмма № 0231483).
В этот же день в Севастополе получено было по телеграфу сведение, не дошедшее до Шиллинга, о назначении мною командующим флотом вместо Ненюкова (о полной непригодности Ненюкова свидетельствовал и генерал Лукомский) бывшего начальника Морского управления адмирала Герасимова. Это обстоятельство имело последствием появление у генерала Лукомского «двух адмиралов» и председателя суда чести, заявивших ему, что «с именем Герасимова связывается хозяйственная разруха флота» и что назначение его «вызовет брожение, возможны печальные недоразумения». Лукомский настаивает на назначении Саблина (телеграмма, входящий № 194).
Экипаж и десант «Колхиды» отказались действовать против Орлова и вернулись в Севастополь, привезя с собой его воззвания. Морское начальство не приняло никаких мер против мятежников и не сочло нужным уведомить об этом факте генерала Шиллинга.
В одном из своих воззваний капитан Орлов писал: «По дошедшим до нас сведениям, наш молодой вождь генерал Врангель прибыл в Крым. Это тот, с кем мы будем и должны говорить. Это тот, кому мы все верим…»
Лукомский в этот день в двух телеграммах на мое имя описывал тревожное положение Крыма: в связи с событиями в Ялте и полученными оттуда воззваниями – глухое брожение среди офицерства… Все, что будет формироваться в тылу и направляться против Орлова, будет переходить на его сторону… Если произойдет столкновение, то это поведет к развалу тыла и фронта… «Только немедленное назначение Врангеля вместо Шиллинга спасет положение… Завтра, быть может, будет поздно…»
«Государственные и общественные деятели», проживающие в плененной Ялте, отправили мне телеграмму в Тихорецкую о том, что «события неминуемо поведут к гибели дела обороны Крыма, если во главе власти в Крыму не будет безотлагательно поставлен барон Врангель» (телеграмма получена была мною через день или два. Подписали ее: Ненарокомов, Решетовский, Неверов, Глинка, Иванов, Н. Савич, граф Апраксин, князь Гагарин, В. Келлер, Тесленко, Дерюжинский и другие. Эти лица, входившие в «Совещание общественных деятелей Ялты», еще дважды потом обращались – ко мне и Шиллингу – с тем же ходатайством).
Между тем Врангель от «временного назначения», предложенного ему Шиллингом, отказался: «Всякое новое разделение власти в Крыму при существующем уже здесь многовластии, – телеграфировал он Шиллингу, – усложнит положение и увеличит развал тыла».
Вечером генерал Лукомский вновь убеждал Шиллинга по аппарату (генерал Шиллинг находился в Джанкое) безотлагательно просить главнокомандующего о замене его. Шиллинга, Врангелем или «в случае невозможности
переговорить с главкомом… передать всю полноту власти (барону Врангелю) с донесением главкому».В ночь на 8-е (23 часа 30 минут) Шиллинг, передавая мне сущность предложений генерала Лукомского, со своей стороны добавлял, что ввиду «разрухи тыла и разыгравшихся страстей среди офицерства до крупных чинов включительно» он также полагает, что передача им власти «будет более отвечать всей совокупности обстановки».
8 февраля (1 час 15 минут) я ответил: «Совершенно не допускаю участия генерала Врангеля. Уверен, что вы положите предел разрухе. № 630».
Ввиду такого результата переговоров генерал Шиллинг, в 3 часа 30 минут передавая текст своего доклада и моей резолюции генералу Лукомскому, сообщал, что считает поэтому необходимым: 1) принять решительные меры против Орлова, 2) отрешить тотчас же от должности Ненюкова и Бубнова и 3) просить генерала Лукомского предложить барону Врангелю покинуть немедленно пределы Крыма. От последнего поручения генерал Лукомский отказался, согласившись все же передать генералу Врангелю, что «дальнейшее пребывание его в Крыму Шиллинг находит нежелательным, ибо это может помешать ему».
В 7 часов того же дня генерал Врангель отправил в Ялту Орлову телеграмму, «горячо призывая (его) во имя блага Родины подчиниться требованиям начальников» (копия этой телеграммы была послана мне генералом Лукомским 10 февраля).
В этот день вышли приказ, подписанный мною еще 6-го, об исключении со службы Ненюкова и Бубнова и приказы об увольнении в отставку генералов Лукомского, Врангеля и Шатилова на основании ходатайств, возбужденных ими 24 и 28 января.
8 февраля я отдал приказ о ликвидации крымской смуты:
«Приказываю:
1. Всем, принявшим участие в выступлении Орлова, освободить ими арестованных и немедленно явиться в штаб 3-го корпуса для направления на фронт, где они в бою с врагами докажут свое желание помочь армии и загладят свою вину.
2. Назначить сенаторскую ревизию для всестороннего исследования управления, командования, быта и причин, вызвавших в Крыму смуту, и для установления виновников ее.
3. Предать всех, вызвавших своими действиями смуту и руководивших ею, военно-окружному суду, невзирая на чин и положение» (барон Врангель отнес к себе пункт 3-й приказа).
Между тем Орлов, запутавшийся окончательно, предпринимал уже в Ставке при посредничестве известного эс-эра Баткина некоторые шаги с целью подготовить себе путь отступления… 10 февраля он подчинился приказу и вышел с отрядом на фронт. Слащов, вопреки приказанию Шиллинга – расформировать отряд, распределив его по частям корпуса, – сохранил его в виде отдельной части, проявляя и к ней, и к Орлову исключительное внимание. Содружество их продолжалось недолго: 3 марта Орлов самовольно снял отряд с фронта и повел его в Симферополь. Посланные вслед Слащовым части огнем рассеяли отряд. Орлов с несколькими человеками бежал в горы – на этот раз окончательно.
Крымские события порождали множество самых нелепых слухов, волнуя общественность, и отражались неблагоприятно на фронте. Непонимание происходящего было настолько велико, что первое время орловское выступление было взято под покровительство кубанской самостийной печатью и «Утром Юга», которые видели в нем «движение чисто политическое – восстание революционного офицерства против правых генералов…». Потом они были весьма смущены.
Я не соглашался сменить Шиллинга (сенаторская ревизия генерала Макаренко закончила свои действия в управление генерала Врангеля. Результаты ее не были опубликованы и мне неизвестны. В день прибытия моего в Феодосию генерал Макаренко сделал мне краткий личный доклад о первой части своей работы – одесской эвакуации. По его словам, ничего предосудительного в действиях генерала Шиллинга обнаружено не было) не только потому, чтобы не дать удовлетворения офицерской фронде, но и по другой причине: кавказский фронт катился к морю, назревала эвакуация. Управление и штаб генерала Шиллинга сами собой упразднялись с переездом в Крым главнокомандующего…